Варфоломеевская ночь.
Глава XVIII

XVIII

Для конвоирования арестованного наваррского короля Пибрак взял только двоих швейцарцев. Когда юному королю подвели лошадь, он вскочил в седло и, обращаясь к Пибраку, сказал:

-- Господин капитан, чтобы облегчить вам ваше поручение, даю вам слово дворянина и короля, что я не сделаю ни малейшей попытки к бегству и последую за вами в Лувр беспрепятственно.

-- Слушаю, государь, -- ответил Пибрак и приказал гвардейцам ехать впереди, сам же вместе с Генрихом следовал за ними шагах в десяти сзади. Двинувшись в путь, Генрих сказал:

-- Вот отличный случай побеседовать на родном языке, Пибрак.

-- Да уж не иначе, государь, -- ответил капитан гвардии. -- Ведь мы собираемся говорить о таких вещах, которые сильно интересуют короля Карла и его слуг.

-- В этом вы совершенно правы, -- согласился Генрих и весело рассмеялся.

-- Ей-богу, государь, вы слишком весело относитесь к своему аресту!

-- А чего же мне грустить, Пибрак! Ну, давайте поговорим серьезно. Вы находите, что короля можно казнить так же просто, как всякого другого человека?

-- Между собой короли, государь, признают только право сильного.

-- Согласен, но, чтобы присудить меня к смертной казни, меня сначала надо судить и осудить! -- Так вас и будут судить, государь! -- Нужны доказательства! -- Их придумают!

-- О, я не сомневаюсь, что королева-мать особенно изобретательна на этот счет, но... у меня найдется еще не один якорь спасения.

-- Вы рассчитываете на письмо герцога Франсуа и на бумаги, отобранные у Лашенея?

-- Между прочим - да, но и, кроме того, у меня найдется, конечно, и кое-что другое... например, наваррская королева Маргарита!

-- Мне кажется, что в этом направлении вы сильно ошибаетесь, ваше величество, -- возразил Пибрак. -- После того, что произошло...

-- После того, что произошло, королева Маргарита чувствует себя очень оскорбленной, как женщина, потому что она слишком красива, чтобы примириться с существованием соперницы. Но в качестве наваррской королевы она не покинет меня в трудную минуту.

-- Допустим, что это так. Но королевы Маргариты нет в данный момент в Лувре.

-- К сожалению, вы правы; но, если она узнает, что меня будут судить, она поспешит сюда сейчас же, где бы она ни была.

-- Да, если вас будут судить... А если обойдутся и без суда? Ведь король так слаб... - Ну, тогда остается еще один якорь спасения. -- А именно?

-- Одни зовут его случаем, другие - счастьем, я же зову его своей звездой. Полно, Пибрак, успокойтесь! У королей своя судьба, и если Господь Бог предназначил меня для великих дел, то мой час еще не пробил.

взглянул на них и вдруг сказал Пибраку: - Посмотрите-ка, до чего этот блондин похож на Ноэ. Да ведь это мул Маликана! Боже мой, а спутник блондина похож как две капли воды на Гектора!

Между тем блондин подошел к Генриху и почти шепотом сказал: - Тише, государь, это я!

-- Так тебе удалось скрыться? А Лагир? Генрих посмотрел на Пибрака, потом на швейцарцев, безмятежно ехавших впереди.

-- Успокойтесь, государь, -- сказал Пибрак, -- я хорошо знаю своих людей - они будут ехать не оборачиваясь. Пусть ваши друзья едут рядком, и никто ничего не заметит. -- Да ты куда едешь? -- спросил Генрих Ноэ.

-- В Париж, хотя тамошний воздух и не очень благоприятен для меня. -- Как и для меня тоже! -- сказал Генрих.

Генрих, заметив это изумление, рассказал Ноэ и Гектору все, что случилось с ним, и гасконцы немало дивились тому, как сплелись обстоятельства. Зато надо было видеть удивление Пибрака и Генриха, когда Ноэ рассказал им историю об ограблении Лашенея. Их, во-первых, удивило, как ухитрился суконщик выбраться живым из ублиетты, а во-вторых, они немало подивились ловкости, с которой Ноэ воспользовался заблуждением агента герцога Гиза, чтобы отобрать у него крупную сумму денег. -- Но куда же вы дели такую массу денег? -- спросил Генрих. -- Мы отвезли их в Шайльо, к тетке Вильгельма Верконсина. -- Ах, вот что! Ведь и Сарра тоже там? -- Да, государь! -- Ну а куда вы спрятали деньги?

-- В такое хранилище, где никто не догадается искать их. Мы разгребли овес в кормушке, ссыпали туда деньги и опять завалили сверху овсом.

-- Ну что же, -- сказал Генрих, -- добытые у Лашенея бумаги да эти деньги, может быть, и помогут нам выиграть нашу партию. Значит, ты едешь в Париж, Ноэ? Ну а где ты думаешь спрятаться там? -- У жены, которая сама скрывается у Жоделя. -- Ну а Гектор?

-- А Гектору нечего прятаться - ведь его никто не знает, и он может свободно расхаживать с утра до вечера около самого Лувра.

 В этом ты прав. Но сам ты делаешь все-таки большую ошибку, возвращаясь в Париж. Хочешь, я дам тебе добрый совет? Садись-ка ты на своего мула и пришпорь его хорошенько, чтобы успеть сделать как можно скорее восемь или даже десять лье от Парижа. -- Допустим, я соглашусь на это. Ну а далее?

-- Далее ты продашь усталого мула, купишь себе свежую, хорошую лошадь и сядешь на нее, чтобы сломя голову скакать в Наварру.

-- Государь, -- смеясь ответил Ноэ, -- я охотно последовал бы не совету, а примеру вашего величества, однако все мои попытки уговорить вас... - Я хотел спасти тебя и Лагира!

 Вот совсем как и я тоже! Я хочу вернуться в Париж, чтобы спасти ваше величество и Лагира.

-- Упрямец! -- буркнул наваррский король. Вскоре они подъехали к месту, откуда Лувр был виден как на ладони.

 Ну-с, господа, -- сказал наваррский король, -- тут нам нужно расстаться, но я дам вам о себе весточку, будьте спокойны. Мы будем сноситься при посредстве Пибрака и Маликана.

С этими словами они расстались; Генрих и Пибрак направились к Лувру, а Ноэ и Гектор продолжали путь к кабачку Маликана.