Варфоломеевская ночь.
Глава XVII

XVII

Итак, ответ Лагира произвел очень благоприятное впечатление на короля, который сказал ему:

-- Хорошо, я готов верить, что вы убили этого человека в честном бою. Но что вы ответите мне, если я спрошу вас, зачем вы вздумали похищать королеву-мать? -- Государь, я гугенот!

Лагир лгал: он был католиком, но для удачного проведения намеченного им плана защиты Генриха Наваррского так было гораздо удобнее.

-- А, так вы гугенот! -- сказал король. -- Хорошо, но что же из этого?

 В наших глазах, государь, в глазах этой несчастной, но честной и преданной вашему величеству кучки людей самым ожесточенным врагом является сначала его высочество герцог Гиз, а... потом... Лагир запнулся. -- Говорите, не бойтесь! -- А потом: королева-мать. -- И вы осмелились поднять на нее руку? -- Да, государь. -- Чего вы хотели достигнуть этим?

-- Мы хотели ценой свободы ее величества купить себе безопасность и спокойствие.

-- Значит, вы признаетесь в этом государственном преступлении?

-- С нашей точки зрения, это не преступление, государь, а законная самозащита.

-- У вас было трое товарищей, -- продолжал король. -- Назовите мне их имена! -- Нет, ваше величество, этого я не сделаю даже под пыткой. -- Берегитесь! -- крикнул король, гневно топая ногой.

 Государь, -- гордо ответил Лагир, -- мое тело принадлежит людям, моя жизнь - королю, моя душа - Богу. Король может приговорить меня к смерти, люди могут исполнить этот приговор но лишь Бог может избавить меня от данной клятвы. -- А, значит, вы поклялись молчать? -- Да, государь.

-- И не выдадите сообщников, даже если я обещаю помиловать вас? -- Я не прошу помиловать, государь.

-- Это будет бесцельная жертва, друг мой, потому что графа де Ноэ все равно найдут, и тогда все и помимо вас объяснится.

-- Граф де Ноэ? -- с видом крайнего изумления повторил Лагир. -- При чем же здесь граф де Ноэ? Он меня едва ли и в лицо-то знает, так как я сам видел его только мельком несколько раз.

-- Как? -- крикнул герцог Гиз, пораженный этой спокойной наглостью. -- Вы будете уверять, что незнакомы с графом де Ноэ, когда он был взят в плен вместе с вами и сидел в этой самой камере?

 Я ровно ничего не понимаю, ваше высочество, -- ответил Лагир, пожимая плечами. -- Моим товарищем по несчастью оказался человек, которого при французском дворе ровно никто не знает. Скажу больше, даже я сам не знаю, кто он, так как этот гасконец был мне представлен под именем "товарища Гонтрана". Но этот Гонтран был до того чужим в Париже, что не мог никак разобраться в улицах и вечно путался.

-- Но, государь, -- воскликнул тот, -- уверяю вас, что человек, убежавший ночью из этой тюрьмы, был граф Амори де Ноэ, интимнейший друг наваррского короля.

-- А, теперь я все понимаю! -- сказал Лагир, хлопая себя по лбу. -- Что вы хотите сказать? -- обернулся к нему король.

-- Да видите ли, ваше величество, правда, я с товарищами осмелился устроить заговор против королевы-матери, ну, а его высочество герцог Гиз кует заговоры не только против вашего величества, но также и против наваррского короля. Король с увеличивающимся гневом топнул ногой и крикнул: - Да говорите же толком, черт возьми!

 Тут явный заговор, государь, -- продолжал Лагир. -- Этот заговор направлен против наваррского короля, и его участниками являются герцог Гиз, ее величество королева и Рене Флорентинец. Теперь я понимаю, почему моего товарища выпустили на свободу: герцогу стало удобно утверждать, что граф де Ноэ участвовал в похищении ее величества, ну, а раз участвовал "интимнейший друг наваррского короля", как выразился господин герцог, значит, участвовал и сам король... Я даже начинаю думать, уж не был ли "товарищ Гонтран" подослан герцогом Гизом.

Обстоятельства сложились так странно, что объяснения Лагира получили необыкновенную логичность. К тому же гасконец говорил совершенно спокойно и смотрел прямо в глаза королю и герцогу.

Король Карл опять обратился к Гизу и снова строго спросил:

-- Так что же значит все это, герцог? Гизом овладел приступ страшного гнева. Он схватился за шпагу и с силой крикнул:

 Этот негодяй лжет, государь. Рене и все мои люди подтвердят вам...

 Полно! -- перебил его Лагир. -- Люди герцога Гиза известны тем, что подтвердят хоть под присягой все что угодно.

он сказал:

-- Герцог, прошу вас пожаловать сегодня вечером в Лувр, где вся эта история должна будет разъясниться в присутствии королевы-матери и наваррского короля, а этот гасконец поедет вместе со мной, -- он мой пленник. Дайте ему лошадь!

 Ей-богу, государь, -- весело ответил Лагир, -- мне и умирать-то будет не страшно, если я буду знать, что палач, который отрубит мне голову, состоит на жалованье у короля Франции, а не у лотарингских принцев.

Приказание короля относительно Лагира было слишком формально, и Гиз не мог воспротивиться ему, хотя ему очень хотелось бы на полной свободе порасспросить пленника. Но король пожелал, и вскоре Лагир почтительно следовал за ним в Париж, эскортируемый швейцарской гвардией.