Варфоломеевская ночь.
Глава XXI

XXI

Вернувшись в Лувр с Лагиром, король Карл приказал вызвать Пибрака и, пока паж исполнял его поручение, сказал Лагиру: - Итак, вы утверждаете, что не знаете графа Амори де Ноэ?

-- Нет, в лицо я его знаю, но только незнаком с ним, -- ответил гасконец. -- Ну а наваррского короля? -- Его величества я не знаю даже в лицо!

-- Хорошо, мы все это проверим. Пибрак, друг мой, -- обратился король к вошедшему капитану гвардии, -- отведи этого молодого человека в При-Дье и потом вернись ко мне.

Пибрак удивленно взглянул на Лагира, как бы не понимая, в чем провинился этот юноша, но все же, подчиняясь приказанию Карла, сказал гасконцу: - Ступайте, сударь. Когда они вышли из королевского кабинета, Лагир шепнул: - Если увидите Ноэ, скажите ему, что я заявил, будто незнаком с ним, хотя и знаю его в лицо, ну, а наваррского короля я даже и в лицо не знаю. Очень возможно, что король захочет дать нам очную ставку, так вы, пожалуйста, предупредите его.

-- Не отходите от двери, потому что ублиетта открыта. Скоро я опять приду к вам и все объясню.

Затем Пибрак вернулся к королю Карлу. Он приказал привести Генриха Наваррского, а когда последний явился, сказал ему:

-- Кузен! Вы - король, это правда, но наваррские короли всегда были вассалами королей Франции.

-- За исключением того времени, когда мой предок Карл Злой открыто воевал с ними! -- гордо возразил Генрих Наваррский.

 Иначе говоря, вы отказываетесь признать свою зависимость от меня?

-- Я - ваш пленник, государь, но ведь и Франциск I был одно время пленником императора Карла V.

-- Значит, вы отрицаете мое право судить вас? -- спросил Карл.

-- Ваше величество, вы, конечно, можете даже осудить меня на смертную казнь, потому что я, повторяю, -- в ваших руках. Но мне кажется, что даже простого смертного не отдают под суд без достаточных оснований. Между тем этих оснований я в данном деле не вижу: ведь нельзя же считать основанием ненависть королевы-матери. Но неужели же мне завоевывать расположение королевы изменой вашему доверию, государь? -- Что вы хотите сказать этим?

-- Господи, но это так просто, государь! Ведь королева только потому и ненавидит меня, что я не желаю идти рука об руку с нею в ее властолюбивых замыслах.

 Берегитесь, кузен! Над вами тяготеет страшное обвинение, а вы осмеливаетесь сами обвинять французскую королеву чуть ли не в государственной измене?

-- Господи, я ничуть не обвиняю королеву, мне только кажется странным, что еще при вашей жизни она уже хлопочет о наследнике престола!

Сказав это, Генрих расстегнул камзол и достал оттуда письмо герцога Франсуа к королеве-матери, взятое, как помнит читатель, графом де Ноэ с груди пажа, убитого кабатчиком Летурно.

Король Карл взял это письмо и, пробежав его глазами, побледнел от злобы.

В этот момент портьера у двери приподнялась, и оттуда показалась голова Пибрака. -- Что вам нужно? -- крикнул король.

 Я хочу показать вашему величеству ряд интересных документов, которые откроют вам глаза на махинации герцога Гиза! -- ответил Пибрак и подал королю связку бумаг, отобранную у Лашенея.

Самого поверхностного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, какие планы таили принцы Лотарингского дома. Они мечтали о французской короне, хотели устранить Карла и для этого заигрывали с его братом, герцогом Франсуа, и королевой-матерью, а так как в это время наваррский король встал им на дороге, то они вознамерились поссорить его с королем Карлом и оклеветали его. Да, теперь Карл IX был уже почти уверен, что Генрих Наваррский совершенно ни при чем в этой истории с похищением; однако ему хотелось сделать еще последнее испытание, и он гневно воскликнул:

-- Я прикажу обезглавить герцога Гиза и сошлю королеву-мать в один из замков... Вас же, кузен... Впрочем, прежде чем я окончательно выскажусь относительно вас, я должен произвести один опыт. Скажите, не знаете ли вы некоего Лагира?

-- Нет, государь, не помню такого! -- спокойно ответил Генрих. -- Вы видали его когда-нибудь? -- Не помню, государь; мне кажется, что нет.

 Хорошо! Пибрак, вели принести сюда камзол пажа, подходящий по росту к наваррскому королю.

-- Хорошо! Теперь ступай и приведи сюда заключенного в При-Дье, а вы, кузен, потрудитесь одеть пажеский камзол и встать за моим креслом, как если бы вы были заправским пажом.

Через несколько минут Пибрак привел Лагира. Гасконец при входе в комнату низко поклонился королю, бросил равнодушный взгляд на стоявшего за креслом пажа и выжидательным взором уставился на короля Карла.

Последний внимательно наблюдал за ним, но на лице хорошо владевшего собою гасконца нельзя было прочитать ничего, кроме ожидания.

-- Ну-с, кузен, так вы не знаете этого юноши? -- спросил король.

 Кажется, я видал его где-то, государь! -- ответил Генрих. При этих словах Лагир вздрогнул, отступил на шаг и с видом величайшего изумления посмотрел на человека, который был одет пажом, но которого король именовал кузеном.

Это вышло у гасконца так естественно, что король Карл окончательно убедился в непричастности Генриха Наваррского к истории похищения королевы, и, несколько подумав, произнес:

-- Свет пролит наконец, и вы свободны, кузен! Пибрак, верни шпагу его величеству наваррскому королю! Что же касается вас, молодой человек, -- обратился он к Лагиру, -- то выбирайте: или вы назовете мне своих соучастников, или вернетесь в При-Дье, где пробудете до самого дня суда. -- Я не предатель, государь, -- ответил Лагир.

-- Что же делать, в таком случае уведи его в При-Дье, Пибрак!

Капитан опять увел арестованного, однако в коридоре, опасливо оглянувшись по всем сторонам, сказал: - Вы умеете плавать и нырять, надеюсь? -- Умею. А что?

 Возьмите вот эту свечку, кремень и огниво, а затем вот вам веревка с узлами. Привяжите эту веревку к кольцу около ублиетты - вы рассмотрите его с помощью свечи - и затем опускайтесь по веревке вниз. Сквозь воду вы увидите светящуюся полоску: это - оконце, через которое у нас случайно удрал Лашеней. Небольшая холодная ванна - -- и вы будете спасены, ну, а когда вы выплывете в Сену, то вас уж подберет какая-нибудь лодочка.

-- Да я и так доплыву до берега, лишь бы выбраться! -- радостно воскликнул Лагир, с благодарностью принимая от Пибрака перечисленные им предметы.

Пибрак запер узника и отправился обратно в прихожую короля. Проходя по коридору, он услыхал на дворе большой шум и, высунувшись в окно, убедился, что это приехала из Медона королева-мать.

-- Гм... - пробурчал Пибрак, -- я, кажется, вовремя выручил Лагира; ведь королеве-матери захочется хоть на ком-либо сорвать гнев, а так как наваррскому королю, слава богу, удалось вывернуться вполне благополучно, то все пало бы на голову несчастного гасконца.

Действительно, Екатерина Медичи вернулась во дворец в мрачном расположении духа. Во-первых, она была недовольна оборотом, который приняло дело вследствие наглой и смелой лжи Лагира еще в медонском домике; во-вторых, она ожидала, что при входе во дворец встретит ее сын, король Карл; между тем он не только не сделал этого, но еще через дежурного офицера приказал просить мать к себе.

-- Что с вами, государь, здоровы ли вы? -- заботливо спросила она.

-- Вы чересчур много заботитесь о моем здоровье, -- загремел в ответ король, -- поговорим лучше о вас. В каком замке предпочитаете вы, ваше величество, провести остаток своих дней?

-- К чему этот вопрос, сын мой? -- изумленно спросила Екатерина.

-- К тому, что я ссылаю вас! -- крикнул Карл, швыряя матери письмо герцога Франсуа. -- А, так я, по-вашему, болен, и вы заботитесь о моем наследнике? Вот как, вот как?.. -- Он захохотал хриплым, злым смехом. Вдруг его лицо сильно покраснело вплоть до белков глаз, и, схватившись за виски, он простонал: - Боже мой, уж не напророчили ли вы? Мне дурно... Все кружится перед глазами... Как болит голова!..

-- Помогите! Помогите! Помогите! -- отчаянно закричала Екатерина.

Вбежали пажи и подняли короля с пола. Вдруг он с силой оттолкнул их и, обнажив шпагу, бросился на мать с криком:

 А, ведьма! Ты хотела убить меня? Ну погоди, негодная! Погоди, убийца!

Королева в ужасе бросилась бежать, но Карл настиг ее. Еще минута - и совершилось бы страшное матереубийство; однако в комнату вбежал лейб-медик короля Мирон; он охватил Карла сзади и обезоружил его.

 -- Король помешался! -- сказал Мирон.

Екатерина выпрямилась с дикой энергией и радостно сказала:

-- В таком случае отныне править страной буду уже я, королева-мать!