Женщина-дьявол.
Глава XI

XI

Увидав Жака, Амедей, сейчас же подбежал к нему, ласково обнял и воскликнул:

-- Здравствуй, милочка Амори! Сколько времени мы уже не виделись с тобою!

-- Ничего не понимаю! -- растерянно пробормотал монах. -- Я готов биться о заклад, что прошлой ночью мы шли с тобою по

Парижу и что на мне опять была монашеская ряса! Неужели можно назвать сном то, что видишь и чувствуешь с такой яркостью?

 Друг мой, -- грустно ответил Амедей, -- сумасшествие не сон, к сожалению! От сна обыкновенно просыпаются, а от безумия редко! Но ты представляешь собою счастливое исключение, так как, насколько я вижу, начинаешь рассуждать довольно разумно.

-- Значит, я был сумасшедшим?

-- Еще бы!

-- А сколько времени?

-- Но... почти год! А что ты делаешь здесь в такую раннюю пору!

 Господи, да ведь мессир Амори провел ночь на улице в объятьях тумбы! -- ответил за него полицейский.

-- Бедный Амори! -- пробормотал Амедей, -- Вот до чего доводит любовь!

При этих словах Жак вздрогнул, и ему ярко представился пленительный образ белокурой женщины. Этот образ как-то осмысливал все бессмысленное, все фантасмагорическое в переживаниях несчастного монашка.

Амедей предложил Жаку-Амори позавтракать с ним, заказал еды и вина, пригласил к столу четырех солдат и полицейского, и все дружно принялись за дело. Конечно, они много пили. Но вино, в которое не подсыпано наркотиков, -- сущий пустяк для доминиканца, а поэтому обильные возлияния не отяжелили головы Жака, а лишь сделали его более общительным и окончательно отогнали черные думы.

Между прочим, Жак-Амори захотел узнать какие-либо подробности относительно предмета своей страсти и навел на это разговор. Амедей охотно подхватил эту тему и, прищуривая глаза, сказал:

 Женщины сводят с ума лишь тех мужчин, которые не умеют заставить полюбить себя.

-- То есть как это? -- спросил Жак.

-- Ведь ты - маленький дворянчик?

-- Да.

-- А герцогиня Монпансье - влиятельная принцесса?

 Увы! -- вздохнул Амори-Жак.

 Иначе говоря, ты стоишь у подножия лестницы, тогда как она находится на самой верхней ступени ее.

-- Ну-с?

-- Ну-с, значит, ты не сумел подняться на несколько ступеней вверх, чтобы сблизить отделяющее вас расстояние!

При виде его Жак невольно вскрикнул:

 Отец Антоний!

Действительно, в этом военном Жак узнал о. Антония, одного из монастырских сборщиков. Но четверо солдат, сидевших за столом, ровно как и полицейский, почтительно приподнялись и приветствовали вошедшего возгласом:

-- Доброго здоровья, капитан!

 Капитан! -- с отчаянием воскликнул Жак. -- Разве вы стали теперь капитаном, отец Антоний? Толстяк улыбнулся и ответил:

-- Но я уже давно состою капитаном, мой бедный Амори!

 Но ведь вы еще недавно были монахом!

-- Бедный парень! -- сказал полицейский, наклоняясь к уху Амедея, но стараясь тем не менее, чтобы монах расслышал его слова. -- Он все еще не оправился и везде видит монахов!

 Да ведь не могу же я так ошибаться! -- пробормотал Жак, снова почувствовавший себя перенесенным в мир странных противоположностей и несообразностей. -- Вы - отец Антоний, или "брат-Четверг", как вас зовут.

-- Бедное дитя мое! -- прочувствованно ответил ему капитан-монах. -- Я вижу, твой разум еще не может отделаться от навязчивых видений долгой ночи, которая около года покрывала твое сознание. Ну приглядись же ко мне! Ведь я - твой родной дядя, капитан Гектор де Понтарлье. Но будем надеяться, что твой разум окончательно вернется к тебе и ты отделаешься от тяжелого недуга. А теперь пойдем.

-- Куда?

 Вот это мне нравится! Конечно, в дом герцогини, на службе у которой ты состоишь!

 Да, да, пора! -- подхватил и Амедей и, взяв под руку окончательно сбитого с толка Жака, повлек его на улицу, сопровождаемый о. Антонием, неожиданно превратившимся в капитана.

Они дошли до дома, который Жак сразу узнал: это был тот самый, куда несколько дней тому назад его привел мрачный дворянин в черном. В воротах они увидали экипаж, запряженный по-испански мулами, около экипажа нетерпеливо рыла копытами землю пара роскошно оседланных лошадей.

Значит, герцогиня собирается отправиться в путешествие? -- спросил паж Амедей.

-- Да, -- ответил о. Антоний.

 А куда она отправляется?

-- Не знаю.

 Кто будет сопровождать ее?

-- Пажи Серафин и Амори, если только последний окончательно пришел в себя.

спустилась во двор и, подойдя к Жаку, положила ему руку на плечо, после чего сказала:

 Ну, бедный Амори, ты окончательно оправился? В таком случае можешь сопровождать меня в путешествии!