Автор: | Понсон дю Террайль П. А., год: 1865 |
Категории: | Роман, Приключения |
XV
Войдя в зал гостиницы, король увидел в одном из углов ее пажа Серафина и спросил его:
-- Кто ты, милый мой?
-- Я паж, ваше величество! -- ответил Серафин.
-- У кого?
Извините, государь, но моя хозяйка желает путешествовать инкогнито.
-- Да ведь я-то имею право знать имена тех, кто путешествует по моей земле!
-- Да, ваше величество, но хозяйка прогонит меня, если я разоблачу ее имя, а ведь я - бедный дворянчик, не имеющий ни денег в настоящем, ни наследства в будущем!
-- Ну, если она тебя прогонит, ты поступишь ко мне, только и всего! -- возразил король.
Неизвестно, как вывернулся бы Серафин после такого возражения, если бы в этот момент Мовпен не заметил Жака, притаившегося в другом углу. Королевский шут схватил несчастного монаха за шиворот и выволок его на середину, приговаривая:
Вы только полюбуйтесь, государь! Вот наш монах, превращенный в дворянина!
Король сразу узнал монашка, который несколько дней тому назад произвел на него такое тяжелое впечатление.
-- Монах, -- воскликнул он, -- мерзкий, отвратительный монах!
-- Монах, превращенный в пажа, государь! -- подхватил Мовпен.
-- Да вытолкай его вон! -- с раздражением крикнул король, на которого вид Жака по-прежнему производил необъяснимо тягостное впечатление.
Почему ты перестал быть монахом? -- спросил Мовпен, выволакивая Жака на двор.
-- Да я никогда им и не был! -- злобно ответил Жак.
-- Не был? -- расхохотался Мовпен. -- А вот увидим! -- и он сорвал с Жака шапочку и далеко отбросил ее в сторону.
В Жаке вспыхнула вся кровь. Он вспомнил, что на поясе у него имеется шпага, и, обнажив ее, с бешенством ринулся на Мовпена. Тот отскочил в сторону и тоже обнажил шпагу.
Королевские люди не знали Жака, а потому для них вся эта история имела характер обычной ссоры. Поэтому они окружили молодых людей и принялись следить за их поединком. Сам король вышел за дверь и, забыв на этот момент белокурую женщину, с озлоблением крикнул:
Убей его! Убей его, милый Мовпен! Убей мне этого мерзкого монаха!
Мовпен недурно фехтовал, но монашек защищался с отчаянием и решимостью и так отчаянно вертел шпагой в воздухе, что оружие Мовпена не могло коснуться его. Наоборот, бешенство, видимо, побеждало выучку, так как Мовпен два раза оказался тронутым шпагой Жака, хотя и незначительно.
Но на стороне Мовпена все же была привычка к оружию. Монах начал уставать, и, заметив это, Мовпен пустился на финт, выбил шпагу из рук Жака и приставил свою острием к его груди. Увидев это, король с новой силой закричал:
-- Убей его, Мовпен, убей!
Но шут не успел привести в исполнение королевское приказание. Герцог Крильон прорвал круг зрителей и, ударом шпаги выбив оружие из рук шута, сказал:
Разве вы не видите, что его величество шутит! Французский король знает, что в честном бою безоружного противника не убивают!
Генрих III закусил губы и крикнул:
-- Вы-то чего суетесь не в свое дело, герцог?
-- Простите, ваше величество, -- спокойно ответил Крильон, -- но ограждение королевского достоинства и есть как раз мое дело!
Король повернулся к нему спиной и сказал одному из гвардейцев:
Связать сейчас же этого мерзкого монаха, привязать его к седлу и отправить в монастырь!
Гвардеец так и поступил, и через три часа они подъехали к монастырю. Опять бедный Жак начал думать, что он и в самом деле монах, что над ним лишь посмеялись. Это подозрение перешло почти в уверенность, когда во дворе монастыря он увидел о. Антония, спокойно прогуливавшегося в обычном монашеском платье.
в гостинице, близ города Мо! Каким же образом он попал теперь в монастырь, да еще в монашеской одежде?
Гвардеец грубо сбросил Жака на землю и крикнул о. Антонию:
-- Получайте-ка, вот тут один из ваших монахов! Отец Антоний подошел и сказал:
А! Это брат Жак! Наверное, у него опять был припадок безумия!
усталостью и огорчениями, Жак заснул крепким сном.
Проснулся он в конюшне на вязанке сена. Перед ним стоял о. Антоний, снова одетый капитаном.
-- Ну и мастер же ты спать, племянничек! -- воскликнул он. -- Да, знаешь ли, ведь ты проспал добрых три часа!
Жак протер глаза, оглянулся по сторонам и вдруг отчаянно завопил:
О, теперь не может быть сомнений, я сумасшедший! Отец Антоний ласково взял "племянника" под руку, вывел его из конюшни и сказал:
-- Наверное, тебе что-нибудь приснилось, Амори?
-- Я сумасшедший, я сумасшедший! -- продолжал рыдать бедный юноша.
В этот момент по дороге мимо гостиницы проходил какой-то монах, при виде плачущего Жака он остановился и внимательно посмотрел на него.