Королева баррикад.
Глава XVI

XVI

В то время как парижане, обретшие вновь своего вождя, начинали атаку Лувра, король Генрих III спокойно направился к Сен-Дени.

Теперь монарх всецело уступил место церемониймейстеру. Генрих превосходно разработал план процессии, и похороны вышли на диво. Все шло как по маслу, и это благотворно подействовало на настроение короля. К тому же везде народ безмолвно расступался при виде королевского кортежа, и в конце концов Генрих сказал матери:

-- Ага! Швейцарцы произвели свое действие на чернь! Но королева Екатерина лишь грустно покачала головой и ответила той же фразой, что и утром:

-- Когда близится буря, природа затихает!

 Ну вот еще! -- небрежно возразил король. -- Раз герцог Гиз в наших руках, я ничего не боюсь.

Кортеж вышел из Парижа через заставу фоссэ - Монмартр, которую охраняла городская полиция.

-- Государь, -- сказала Екатерина, -- вы сделали бы очень хорошо, если бы заменили этих людей швейцарцами. Если народ восстанет, то полиция не только не откроет нам ворот по возвращении, а наоборот, запрет их у нас под носом.

-- Вы правы, -- ответил король и оставил у заставы шестьдесят швейцарцев.

В Сен-Дени они прибыли после двенадцати часов дня. Прослушав заупокойную обедню и предав прах герцога Анжуйского земле в королевской усыпальнице, король сказал матери:

 Теперь пойдем обедать к архимандриту. Я умираю с голода!

-- Было бы гораздо лучше, если бы вы, ваше величество, бросили всех этих монахов, сели верхом на лошадь и повели швейцарцев на рысях обратно в Париж. Мы ведь прибыли бы в Лувр меньше чем через час!

-- Я голоден! -- ответил король и, не допуская никаких возражений, направился в покои архимандрита.

К столу, кроме королевы-матери, были приглашены несколько высших придворных. Пообедав с большим аппетитом и выпив бутылку тридцатилетнего вина, король сказал:

-- Господа, сегодня нам предстояло выполнить прискорбную задачу. На пути было много трудностей, но с Божьей помощью мы все преодолели, и наша задача выполнена. Поэтому, так как я сам хочу жить как можно долее, предлагаю никогда больше не упоминать в моем присутствии имени покойного герцога Анжуйского.

 Государь, -- сказала Екатерина, -- предполагаете ли вы все-таки вернуться в Лувр?

-- Конечно, -- ответил Генрих III, -- только не сейчас. Я плохо спал эту ночь, теперь сытно поел и хочу подремать! -- и с этими словами король, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла.

Но недолго пришлось подремать ему, так как королева разбудила его, сказав:

-- Государь, прибыли вести из Парижа!

Король проворно вскочил. В комнату вошел человек, в котором Генрих сразу узнал одного из своих гвардейцев. Он был смертельно бледен, пошатывался, и кровь ручьями текла из его ран.

 Государь, -- сказал он, -- мы отправились вчетвером из Лувра, трое умерли по дороге. Париж усеян баррикадами... Лувр атакован. Герцог Крильон просит помощи... Герцог Гиз...

Но тут силы изменили раненому, и он как сноп рухнул на землю. Король с бешенством крикнул:

-- На лошадей, господа! Я сожгу Париж, если нужно, но вернусь в Лувр!

На этот раз Генрих III отправился уже не в экипаже. Он вскочил в седло подведенной ему лошади и на рысях отправился в Париж во главе гвардейцев и швейцарцев.

усмирит народное восстание. Проезжая по Монмартрским холмам, он сказал сопровождающим, указывая на видневшийся у его ног Париж:

 Боюсь, что мы приедем слишком поздно. Наверное, Крильон уже проучил всю эту дрянь!

Но король жестоко ошибался. Он оставил Монмартрскую заставу под защитой швейцарцев, при возвращении же заметил на укреплениях горожан, а швейцарцев - во рву; только горожане были вооружены, а швейцарцы мертвы.

Король приказал открыть ворота, горожане отказали. Тогда Генрих двинул взвод швейцарцев, и те выстрелами сняли несколько горожан. Но павшие были сейчас же заменены свежими, горожане ответили залпом по королевскому эскорту, и одной из пуль под королем убило лошадь.

 Ого! -- сказал Генрих III, невредимо вскакивая на ноги и садясь на другую поданную ему лошадь. -- Это очень дурное предзнаменование!