Филипп.
Предисловие

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Филипп. Предисловие (старая орфография)

Граф Витторио АльфьериФилипп

Трагедия в 5 актах

Действующия лица

Филипп II

Изабелла , его третья жена.

Дон-Карлос , сын Филиппа от первого брака.

, Перез , Леонардо - придворные.

Члены совета .

.

Действие в Мадриде, в королевском дворце.

Предисловие

Итальянской литературе в России, как известно, почему-то не счастливится. Между тем, как наша переводная литература, говоря вообще, далеко не бедная, сделала у нас едва-ли не своими, не только первостепенных английских, французских и немецких писателей, но и таких, которые и у себя дома не имеют почти никакого значения, итальянские первоклассные писатели - гордость Италии - по большей части известны у нас чуть ли не только по одним именам. Самая «Божественная комедия» Данта до сих пор не переведена, если не считать прозаического перевода «Ада» Ф. фан-Дима да небольшой, весьма удачной попытки в стихах Г. Д. Минаева. Если мы что нибудь знаем о сочинениях Вико, Макиавелли, Боккачио, Уго-Фосколо, Альфьери, Парини, Леопарди и т. д., то разве только по французским переводам их произведений [1] . Новейшие итальянские писатели известны нам еще менее; только в самое недавнее время переведено несколько итальянских романов (Манцони, д\'Азелио, Гверацци, Руфини, дель Онгаро), и в журналах стали появляться стихотворения Джусти, Карло Порта, Меркантини, Филикайя. Современное литературное движение Италии для нас совершенно чуждо; мне по крайней мере даже не удавалось встречаться в русской литературе с именами Гросси, Прати, Джиоберти, Анзонио Франки, Феррари, Чекони и т. д. [2] Чем объяснить такое наше равнодушие к итальянской литературе - для меня решительно не понятно.

Проводя конец 1863 года и почти весь 1864 в Италии, и имея близкую возможность ознакомиться с литературными богатствами этой национальности, я задумал познакомить русскую публику с старой и новой итальянской драматической литературой, для чего думал перевесть хотя по одному произведению более замечательных писателей (Альфьери, Николини, Чекони, Джиакомети, Паоло Феррари, Кастельвеккио и т. д.). Начинать, разумеется, следовало с Альфьери, этого "отца итальянского театра". Остановился я на "Филиппе", молодом произведении его (это всего на все вторая по времени из написанных им трагедий) не потому, чтобы это было его лучшее произведение (сам Альфьери в своих объяснениях с публикой "Parere", весьма строг к ней), но потому, что имел в виду близкое знакомство русской публики с "Дон Карлосом", Шиллера, написанным на тот же сюжет, и полагал, что это поможет ей прямо увидеть все особенности таланта Альфьери, мнения о котором у нас тогда были составлены по Шлегелю и Сисмонди, хотя оба эти критика относятся к нему не особенно безпристрастно: Шлегель преследуя в нем защитника независимости Италии и свободы, Сисмонди, никогда не забывая в Альфьери автора "Misogallo", жолчной сатиры, направленной на его соотечественников. Кроме того, в этой трагедии личность Филиппа II, этого "испанского Тиверия", очерчена поэтом, по единодушному признанию всех критиков Альфьери, с Тацитовскою правдою. Замечательно, что Пушкин, кажется, задумывал некогда ее перевести, по крайней мере во всех изданиях его сочинений, под заглавием "С итальянского", помещен первый монолог Изабеллы из первого действия "Филиппа" [3] .

"Невского Сборника" познакомить русскую публику с которым нибудь из других представителей итальянской драматургии (напр. с Николини, из которого, насколько мне известному, у нас ничего не было переведено).

Харантеризовать в немногих словах значение Альфьери вообще и для Италии в особенности, дело не слишком легкое; для этого надобно было бы написать целую статью, но, чтобы не оставлять в совершенном неведении об нем тех из читателей, которые вовсе незнакомы с его деятельностью, я все-таки считаю своею обязанностью сказать несколько слов.

Биография его известна у нас; ее можно прочитать в любом руководстве истории европейской литературы и в упомянутой мною книге В. Костомарова, да и кроме того, сколько мне помнится, в котором-то из журналов, несколько лет тому назад, были переведены (кажется в сокращении) собственные его записки (Vitta di Vittorio Alfieri da Asti, scutta da esso), поэтому я ограничусь только указанием главных фактов его жизни, небогатой приключениями, насколько ими были обусловлены особенности его литературной карьеры.

Граф Витторио Альфьери - урожденец небодьшого городка Асти (в Пьемонте), родился в аристократической семье 17 января 1749 г., а умер 8 октября 1803 г. [4] Получив весьма небрежное и поверхностное воспитание, он провел в праздности всю свою раннюю молодость и только в 1774 г., утомленный пустотою своей жизни, сознал в себе призвание к поэзии, первым плодом чего была трагедия «Клеопатра», по мнению самого Альфьери «произведение чудовищное», имевшее однако в Турине успех «к стыду зрителей и автора». Успех этот, впрочем, объясняется очень просто. Время появления на итальянской сцене «Клеопатры» - было временем окончательного падения драматического искуства в Италии. Комедия в это время впрочем уже стремилась к оживлению благодаря Гольдони, изгнавшему со сцены скучные пошлости аббата Киари, написанные невозможно-утомительными александринскими стихами с рифмами (martelliani), и Карло Гоцци, внесшему в нее ложное, сказочно-фантастическое направление, но проявившему его в своих произведениях с таким блеском, что перед его, как он называл их, «баснями» (fiabe) меркли самые комедии Гольдони, несколько сухия и резонерския; но собственно трагедия была в положении более нежели жалком.

опер Метастазио, представлявшияся без музыки, по поэтичности своего языка, были для зрителей чуть не желанным отдыхом, а холодная трагедия Сципиона Маффеи: "Меропа", написанная правильным и строгим языком, после напыщенности всех прежних трагедий, казалась чуть не гениальным произведением и производила решительный фурор. Успех "Клеопатры" заставил Альфьери серьезнее взглянуть на себя и он почувствовал себя трагиком или, как говорит сам, "заключил с публикой и с самим собою уговор, по крайней мере, стремиться к тому, чтобы быть трагиком". Для этого он стал усердно изучать классических писателей и отечественных поэтов, и так как знал даже плохо итальянский язык, то особенно налег на выработку себе языка, для чего с 1777 года несколько раз ездил в Сиенну (где говорят самым чистым тосканским наречием), и оставался в ней по нескольку месяцев. Около этого же времени он окончательно поселился во Флоренции, из которой предпринимал только время от времени путешествия, к которым у него была страсть. Здесь он сошелся с известной Луизой Альбани, урожденной графиней Штольберг, бывшей в замужестве за Карлом Эдуардом (последним из Стюартов), и с этого времени окончательно посвятил себя драматической поэзии, так что в 1783, 1784 и 1785 годах успел издать 3 тома своих трагедий (9), а к 1787 году переработал, как эте 9 трагедий и "Клеопатру", так и издал 9 новых, из которых одну: "Bruto secondo", посвятил будущему свободному народу итальянскому (Al popolo Italiano futuro libero). В начале 1789 года, он, вместе с графиней Альбани, поехал в Париж, но застал там революцию, по поводу которой сначала написал оду "Parigi Sbastigliato", на ужасы которой и тяжкия потери, понесенные им при этом, поколебали несколько его убеждения: он сделался ненавистником французов, так что возвратясь в 1792 году в Италию, написал свою сатиру "Misogallo". С этех пор, он всецело посвятил свое время тихой жизни и умственной работе, стал учиться по гречески [5] и изучать снова древних классиков. В уединении своем он очень много писал и переводил, написал трагедию «Алчест» и полу-трагедию, полу-оперу «Авеля», перевел стихами «Персов» Эсхилла, «Филоктета» Софокла, «Лягушек» Аристофана, всю Энеиду, все комедии Теренция и «Катилину» Саллюстия, написал 17 сатир, замечательных по своему безотрадному направлению и по безпощадному презрению ко всем сословиям гражданского общества, шесть комедий (неудачных) политического направления, свои записки и множество мелких стихотворений и статей, из которых особенно замечательны «Della Tirannia» (о тирании), «Panegirico di Plinio a Trajano» (похвала свободе) и «Del Principe e delle Lettere» (о процветании поэзии и искуств в республиках, а точных наук - медицины и права - в монархиях).

трагедию на национальную почву; подобно Шиллеру он, по замечанию одного немецкого критика (Поль Гейзе 1857 г.), "задумал посредством своих трагедий начать политическое и социальное перевоспитание своего народа [6] ." Кроме того, он совершил решительную перестройку внешней формы трагедии (что было чрезвычайно важно в его время). Трагедия, по его словам «должна, на сколько возможно, исключительно заниматься своим предметом (сюжет, фабула); в ней должны являться только действующия лица, а не простые зрители и безцельные наперсники; ход пьесы должен быть выткан из одной нити и, на сколько это позволяет изображение страстей, быть быстрым и простым, ужасным и потрясающим, не становясь отвратительным и неестественным; наконец, поэт должен возбудить себя всем вдохновением, на какое он только способен.» (Отрывок из письма Альфьери к известному критику Кальзабиджи).

До какой степени Альфьери был искренен в своих стремлениях, которым посвятил всю свою жизнь, могут служить доказательством его слова, в которых он описывает впечатления, производимые на него чтением Плутарха, любимого его писателя [7] : «Я перечитываю, - пишет он, - в четвертый или пятый раз жизнеописания Тимолеона, Цезаря, Брута, Пелопида, Катона и некоторык других мужей древности, и всякий раз восторг мой выражается неудержимыми криками, слезами, доводящими меня чуть не до безумия, так, что еслибы кто нибудь увидал меня в такое время из другой комнаты, то наверно принял бы за сумасшедшого. При рассказе о доблестях этих великих людей, я просто выхожу из себя: слезы отчаяния и досады текут из моих глаз, едва я только подумаю, что я рожден в Пьемонте, в такое время и под такими несчастными политическими условиями, которые не позволяют мне ничего делать, которые сковывают мой язык и при которых, может быть, даже безполезны всякия высокия чувства и мысли.»

Оканчиваю на этом, так как мне остается сказать несколько слов о моем переводе. Я знаю, что многие найдут его не верным, так как я переводил не слова, а мысли, стараясь придавать им обороты, наиболее свойственные русскому языку. По моему мнению, всякий перевод, если только дело идет не о таком классическом произведении, где важно сохранить каждое выражение писателя именно так, как он его высказал - должен прежде всего и быть по возможности русским. Успел ли я в этом, переводя «Филиппа», не знаю, но оговариваюсь заранее потому, что знаю, что существует другое мнение, совершенно противоположное мною сейчас высказанному.

1. В конце прошлого и в первых годах нынешняго столетия, русские писатели довольно деятельно занялись итальянской литературой, плодом чего, впрочем были по большей части неудобочитаемые ныне переводы комедий Гольдони и либретт Метастазио.

2. Те «Истории литератур», которые у нас переведены, обыкновенно не доводят своих исследований до настоящого времени. В компилированной В. Костомаровым «Истории итальянской литературы», вышедшей под редакциею А. Милюкова в 1863 г., всем представителем новейшей литературной эпохи, начиная с Конти (794) и кончая Мадзини, Канту и Амари (839), отведено всего на все 49 страничек разгонистого шрифта, издания в 16R. (Прим. автора.)

«Филипп» был не только переведен, но даже ставился и на сцену у нас, но без особенного успеха. Переведен он был (плохо) Евгением Вороновым и напечатан в Пантеоне 1840 г. В «Истории итальянской литературы» В. Костомарова переведен составителем её 2 акт.

4. Итальянцы, чрезвычайно высоко чтущие его память, похоронили его останки в Пантеоне Тосканы - в церкви Santa Croce (Святого Креста), во Флоренции, между гробницами Макиавелли и Микель-Анджело. (Прим. автора.)

5. В. Костомаров говорит, что по гречески учиться Альфьери стал 84 лет от роду. Такой факт возможен только в русской компиляции, так как Альфьери умер 54 лет.

6. Нельзя не обратить внимания на сходство его с Шиллером и в том отношении, что оба они, одинаково увлекаясь новыми идеями конца XVIII столетия, оба отстранились от осуществления их, при условиях революции, Шиллер считая себя неподготовленным, Альфьери обвиняя французов вь легкомыслии (см. статью, помещенную в этом томе «Невского Сборника»: «Об исторической драме»). (Прим. автора.)

7. См. Histoire de la litterature italienne, per F. T. Perrens, Paris, 1867.