| Автор: | Прус Б., год: 1895 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение |
23
Теперь в городе Оне началась полоса пиршеств и развлечений. Номарх Ранусер достал из подвала лучшие вина, из трех соседних номов съехались самые красивые танцовщицы, знаменитейшие музыканты, искуснейшие фокусники. Весь день Рамсеса был заполнен. С утра военные учения, прием сановников, потом обед, зрелища, охота и, наконец, званый ужин. Но как раз когда номарх Хака был уверен, что наместнику надоели уже вопросы управления и хозяйства, тот пригласил его к себе и спросил:
-- Твой ном один из самых богатых в Египте?
-- Да... хотя нам пришлось пережить несколько трудных лет... - ответил Ранусер, и опять сердце у него замерло, а ноги задрожали.
Вот это-то меня и удивляет, -- продолжал Рамсес, -- потому что из года в год доходы его святейшества уменьшаются. Не можешь ли ты объяснить мне причину?
Государь, -- сказал номарх, склоняясь перед царевичем до земли, -- я вижу, что мои враги посеяли недоверие в твоей душе, и, что бы я ни сказал, мне трудно будет тебя убедить. Позволь мне поэтому не говорить больше. Пусть придут сюда лучше писцы с документами, которые ты сам можешь пощупать рукой и проверить...
Наследника несколько удивил такой неожиданный ответ, однако он принял предложение и даже обрадовался ему. Он подумал, что доклады писцов разъяснят ему тайну управления.
И вот на следующий день явился великий писец нома Хак со своими помощниками, которые принесли с собой целый ворох свитков папируса, исписанных с обеих сторон. Когда их развернули, они образовали ленту шириной в три пяди, длиной же в шестьдесят шагов. Рамсес впервые видел такой огромный документ, в котором заключались сведения относительно только одной провинции за год.
-- "На тридцать третьем году царствования Мери-Амон-Рамсеса Нил запоздал с разливом. Крестьяне, приписывая это несчастье колдовству чужеземцев, проживающих в провинции Хак, стали разрушать дома неверных иудеев, хеттов и финикиян, причем несколько человек было убито. По повелению достойнейшего номарха, виновных предали суду: двадцать пять крестьян, двое художников и пять ремесленников были присуждены к работе в каменоломнях, а один рыбак - удушен".
Что это за документ? -- спросил наместник.
-- Это судебный отчет, составленный для того, чтоб повергнуть его к стопам его святейшества.
Отложи его и читай о доходах казны.
Помощники великого писца свернули в трубку отброшенный документ и подали ему другой. Великий писец стал снова читать:
-- "В пятый день месяца тот привезли в царские житницы шестьсот мер пшеницы, в чем главный смотритель выдал расписку. В седьмой день месяца тот великий казначей узнал и проверил, что из прошлогоднего урожая убыло сто сорок восемь мер пшеницы. Во время проверки двое рабочих украли меру зерна и спрятали его между кирпичами. Когда это было открыто, оба были отданы под суд и сосланы в каменоломни за то, что посягнули на имущество его святейшества..."
А те сто сорок восемь мер? -- спросил наследник.
Их съели мыши, -- ответил писец и стал читать дальше: - "Восьмого числа месяца тот было прислано на убой двадцать коров и восемьдесят четыре овцы, которых смотритель скотного двора велел отдать полку "Ястреб" под соответствующую расписку".
Таким образом, наместник узнавал день за днем, сколько ячменя, пшеницы, фасоли и семян лотоса было свезено в житницы, сколько сдано на мельницу, сколько украдено и сколько рабочих было за это сослано в каменоломни.
-- Скажи мне, великий писец, -- спросил Рамсес, -- что ты понял из всего прочитанного?..
Все, что угодно сыну царя! -- И он стал повторять все сначала, но уже наизусть: - В пятый день месяца тот было привезено в царские житницы...
Довольно! -- с раздражением крикнул Рамсес и велел писцам убраться.
Писцы пали ниц, торопливо собрали свои папирусы, снова пали ниц и поспешили скрыться за дверью. Наследник призвал к себе номарха Ранусера. Тот явился со сложенными на груди руками, однако лицо его было спокойно. Писцы успели сообщить ему, что наместник ничего не может понять из донесений и далее не выслушал их.
-- Скажи мне, достойнейший номарх, тебе тоже читают эти отчеты?
Каждый день.
И ты понимаешь в них что-нибудь?
-- Прости, государь, но без этого я не мог бы управлять номом.
Садись, -- сказал он, немного помолчав, и указал Ранусеру на стул. -- Садись и расскажи мне, как ты управляешь номом.
Вельможа побледнел и закатил глаза под лоб. Рамсес заметил это и поспешил его успокоить:
Не думай, что я не доверяю твоей мудрости. Напротив, я не знаю человека, который управлял бы лучше тебя. Но я молод и любознателен. Мне хочется знать, в чем состоит искусство управления. И вот я прошу тебя уделить мне частицу твоего опыта. Ты управляешь номом, так объясни мне, как это делается.
Номарх вздохнул с облегчением и сказал:
Я опишу тебе весь распорядок моего дня, чтоб ты знал, как многотрудны мои обязанности. Утром после ванны я приношу жертвы богу Атуму, потом приглашаю казначея и спрашиваю его, исправно ли поступают налоги для его святейшества. Если он говорит, что да, я хвалю его. Когда же он скажет, что такие-то и такие-то не заплатили, я отдаю приказ об аресте непокорных. Затем я призываю смотрителя царских житниц, чтоб знать, сколько прибыло хлеба. Если много - хвалю его. Если мало - приказываю высечь виновных. Потом приходит великий писец и докладывает мне, сколько чего нужно получить из владений царя для армии, чиновников, работников. Я приказываю выдать под расписку. Если он израсходует меньше, я хвалю его, если больше - возбуждаю следствие. После полудня приходят ко мне финикийские купцы, которым я продаю хлеб, а деньги вношу в казну фараона. Потом молюсь и утверждаю судебные приговоры. Вечером полиция сообщает мне о происшествиях. Не далее как третьего дня люди из моего нома проникли на территорию соседней области Ка и оскорбили статую бога Собека. В душе я порадовался - он ведь не нам покровительствует. Тем не менее я присудил нескольких виновных к удушению, значительную часть - к работе в каменоломнях и всех к палочным ударам. Поэтому у меня в номе царят спокойствие и добрые нравы и налоги притекают каждый день...
Между тем доходы фараона сократились и у вас, -- заметил наследник.
-- Слова твои справедливы, господин, -- сказал со вздохом Ранусер. -- Жрецы говорят, что боги разгневались на Египет за то, что у нас появилось много чужеземцев. Я вижу, однако, что и боги не брезгают финикийским золотом и драгоценными каменьями.
что даже удивил Рамсеса.
-- Поскольку ты, святой пророк, состоишь при мне заместителем высокочтимейшего Херихора, объясни мне одну вещь, которая меня очень беспокоит.
-- Сумею ли я? -- ответил жрец.
Сумеешь, так как ты исполнен мудрости, которой служишь. Подумай только хорошенько над тем, что я тебе скажу. Ты знаешь, зачем послал меня сюда фараон?
Чтобы познакомиться с управлением страны и ее богатствами, -- ответил Ментесуфис.
-- Я это и делаю. Я расспрашиваю номархов, присматриваюсь к стране и людям, выслушиваю доклады писцов, но ничего не понимаю. Это удивляет меня и мучит. Когда я имею дело с воинами, мне все ясно: я знаю, сколько у них солдат, лошадей, колесниц, повозок, кто из офицеров пьет или относится небрежно к службе, а кто добросовестно исполняет свои обязанности. Я знаю, как надо действовать на войне. Если неприятельский корпус стоит на ровной местности, то, чтоб его победить, я должен взять два корпуса. Если неприятель стоит в оборонительной позиции, я двинусь против него, имея не меньше трех корпусов. Когда враг неопытен и сражается беспорядочной толпой, я могу против его тысячи выставить пятьсот своих солдат, и они одолеют его. Когда у него тысяча секироносцев и у меня столько же, я смогу разбить войско врага, если мне на помощь придут сто пращников. В военном деле, святой отец, -- продолжал Рамсес, -- у меня все как на ладони и на всякий вопрос готов ясный ответ. А что касается управления номами, я не только ничего не могу понять, но у меня такая путаница в голове, что иногда я забываю, зачем сюда приехал. Объясни же мне чистосердечно, как жрец и воин, что это значит? Обманывают ли меня номархи, или я уж: такой неспособный?
-- Осмелились ли они обманывать тебя, я не знаю, ибо не следил за их поведением. Но мне кажется, что они потому не могут ничего объяснить тебе, что сами ничего не понимают. Номархи и писцы, -- продолжал жрец, -- как десятские в армии: каждый знает свою десятку и докладывает о ней высшим офицерам. Каждый командует своим маленьким отрядом; общего же плана, составляемого главнокомандующим армией, он не знает. Правители номов и писцы записывают все, что бы ни случилось в их провинции, и повергают свои донесения к стопам фараона. И лишь верховная коллегия извлекает из этих донесений мед мудрости.
Но вот этого-то меда я и хочу! Почему же мне его не дают?..
-- Государственная мудрость, -- сказал он, -- принадлежит к числу жреческих тайн. Ее может постичь только человек, посвятивший себя богам. Между тем, хоть тебя и воспитывали жрецы, ты избегаешь храмов...
-- Как так? Значит, если я не стану жрецом - вы не научите меня?
Есть вещи, которые ты можешь узнать и сейчас как наследник престола. Есть такие, которые ты узнаешь, когда станешь фараоном. Но есть и такие, о которых может знать только верховный жрец.
-- Каждый фараон есть в то же время верховный жрец, -- перебил его наследник.
Нет, не каждый. Да и между верховными жрецами есть различие.
Значит, -- вскричал в негодовании наследник, -- вы скрываете от меня искусство управления государством и мне не выполнить поручения моего отца!
То, что нужно тебе, ты можешь узнать, ибо посвящен в низший жреческий сан. Но эти вещи скрыты в храмах за завесой, которую никто не решится приподнять без соблюдения должных обрядов, -- спокойно ответил жрец.
-- Я приподниму!
Да хранят боги Египет от такого несчастья! -- воскликнул жрец, воздев руки. -- Разве ты не знаешь, что боги поразят всякого, кто без надлежащего обряда прикоснется к завесе! Вели это сделать при тебе в храме какому-нибудь рабу или присужденному к смертной казни преступнику, и ты убедишься, что он умрет на месте...
Потому что вы его убьете!
Каждый из нас погибнет так же, как и он, если святотатственно приблизится к алтарю. Перед богом фараон, жрец и раб равны.
Что же мне делать? -- спросил Рамсес.
-- Искать ответа в храме, очистившись молитвой и постом, -- ответил жрец. -- С тех пор как существует Египет, ни один повелитель не овладел иным путем государственной мудростью.
-- Я подумаю об этом, -- сказал царевич, -- хотя вижу по всему, что и досточтимейший Мефрес и ты, святой пророк, хотите заставить меня служить богам, как сделали это с моим отцом.
Нисколько. Если ты, став фараоном, ограничишься командованием армией, тебе придется всего лишь несколько раз в год принимать участие в богослужениях, в остальных случаях тебя будут заменять верховные жрецы. Но если ты хочешь постигнуть тайны храмов, ты должен воздавать почести богам, ибо это они являются источником мудрости.