Гаргантюа и Пантагрюэль.
Книга I.
Глава XLVI. О том, с каким человеколюбием обращался Грангузье с пленным Тукдильоном.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гаргантюа и Пантагрюэль. Книга I. Глава XLVI. О том, с каким человеколюбием обращался Грангузье с пленным Тукдильоном. (старая орфография)

XLVI.

О том, с каким человеколюбием обращался Грангузье с пленным Тукдильоном.

Тукдильон был представлен Грангузье, и тот разспрашивал его про предприятие и дела Пикрошоля и про то, какой цели хотел он добиться всем этим буйством. На это Тукдильон отвечал, что цель его и намерение завоевать, если можно, весь край, в отместку за обиду, нанесенную его пирожникам.

- Это, - сказал Грангузье, - слишком обширное предприятие; кто гонится за большим, потеряет и малое. Не те времена нынче, чтобы завоевывать королевства с вредом для своих ближних и братий во Христе. Такое подражание древним Геркулесам, Александрам, Ганнибалам, Сципионам, Цезарям и другим подобным противно учению Евангелия, по которому нам повелено охранять, спасать, править и управлять каждому своей страной и своими землями, а не вторгаться неприятелем в чужия. И то, что сарацины и варвары звали во время оно подвигами, мы называем разбойничеством и злодейством. Лучше бы ему было сидеть у себя дома, по-царски управляя им, нежели нападать на мой дом, грабить его как враг, потому что хорошим управлением он бы его приумножил, а за то, что меня грабил, он погибнет. Убирайтесь, ради Бога; послушайтесь внушений разума и укажите своему королю на сознанные вами ошибки и никогда ничего не советуйте ему такого, что клонилось бы только к вашей личной выгоде, ибо то, что наносит ущерб общему благу, в конце концов повредит и личному. Что касается вашего выкупа, то дарю его вам сполна и хочу также, чтобы вам возвратили и ваших коней, как это делается между соседями и давнишними приятелями, так как возникшая между нами распря не может, собственно говоря, назваться войной. Как и Платон (libr. V, De repub.) не хотел называть войною, а звал бунтом, когда греки вставали с оружием друг на друга: если случится такая беда, говорит он, то следует действовать с большой умеренностью. Если назвать нашу распрю войной, то надо сказать, что она очень поверхностна и не проникает в глубину наших сердец. Ведь никому из нас не было нанесено оскорбления чести, и весь вопрос в сущности сводится к тому, чтобы исправить ошибки, совершенные как нашими, так и вашими людьми. И вам следовало не обращать внимания на это, потому что затеявшие ссору люди заслуживали скорее порицания, нежели заступничества, тем более что я предлагал вознаградить их за причиненный им ущерб. Господь разсудит нас, и я умоляю Его лучше призвать меня из этой жизни и отнять у меня все мое имение, нежели допустить, чтобы мои люди в чем-нибудь через меня пострадали.

Сказав это, призвал монаха и при всех спросил его:

- Брат Жан, добрый друг мой, ведь вы взяли в плен капитана Тукдильона, здесь находящагося?

- Государь, - отвечал монах, - он сам перед вами, он совершеннолетний и разумный человек; пусть лучше сам вам сознается.

- Совершенно верно, - сказал Тукдильон, - господин, он в самом деле взял меня в плен, и я ему добровольно сдался.

- Назначили ли вы ему выкуп? - спросил Грангузье у монаха.

- Нет, - отвечал монах. И не подумал об этом.

- Сколько вы хотите за его полон? - спросил Грангузье.

- Ничего, ничего, - отвечал монах, - я не затем взял его в плен.

Тогда Грангузье приказал отсчитать монаху шестьдесят две тысячи золотых монет, как выкуп за Тукдильона.

Что и было выполнено в то время, как Тукдильона угощали завтраком. После чего Грангузье спросил его, хочет ли он остаться у него или желает лучше возвратиться к своему королю. Тукдильон отвечал, что он поступит так, как Грангузье ему посоветует.

еще в придачу сумму в десять тысяч экю. После того Тукдильон сел на коня, а Гаргантюа для безопасности дал ему конвой в тридцать рейтаров и сто двадцать стрелков, который должен был проводить его до ворот Ла-РошъКлермо, если потребуется.

Когда Тукдильон уехал, монах возвратил Грангузье шестьдесят две тысячи золотых монет, которые он ему подарил, говоря:

- Государь, еще не время вам делать такие подарки. Подождите конца войны, потому что нельзя еще знать, как обернутся дела. А война, которую ведут без денег, не может быть успешна. Нервом войны служит туго набитая мошна.

- Хорошо, - отвечал Грангузье, - когда война будет окончена, я вас хорошо награжу, равно как и всех тех, кто мне служил верой и правдой.