Гаргантюа и Пантагрюэль.
Книга II.
Глава IX. О том как Пантагрюэль встретил Панурга, которого всю жизнь любил.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гаргантюа и Пантагрюэль. Книга II. Глава IX. О том как Пантагрюэль встретил Панурга, которого всю жизнь любил. (старая орфография)

IX.

О том как Пантагрюэль встретил Панурга¹), которого всю жизнь любил.

Однажды Пантагрюэль, гуляя за городом, по дороге в аббатство св. Антония, в сопровождении своих людей и нескольких студентов, с которыми вел философскую беседу, встретил человека высокого роста и хорошого сложения, но всего израненного и в такой оборванной одежде, что можно было подумать, что его трепали собаки, или, лучше сказать, его можно было принять за сборщика яблок из провинции Перш. Завидев его издали, Пантагрюэль сказал присутствующим:

- Видите ли вы человека, который идет по Шарантонскому мосту, нам навстречу? Честное слово, он беден лишь случайно: уверяю вас, что, судя по его наружности, природа произвела его из богатого и благородного рода, но приключения, которым подвергаются любознательные люди, довели его до такого нищенского и бедственного состояния.

И как только-что прохожий поравнялся с ними, он его спросил:

- Друг мой, прошу вас, соблаговолите остановиться^ ответить мне на то, о чем вас спрошу; вы в этом не раскаетесь, потому что мне очень хочется помочь вам в вашей беде, насколько это в моей власти, так как мне вас очень жаль. Прежде всего, скажите мне, друг мой, кто вы? откуда вы? куда идете? чего ищете? и как вас зовут?

Прохожий отвечал ему по-немецки {Панург все время говорит с Пантагрюэлем на различных языках, включая и тарабарское наречие. Мы приводим только начальные фразы различных отрывков и затем их перевод, когда это действительно существующий язык, а не вымышленная тарабарщина.}:

- Junker, Gott geb' euch Glück und Heil zuvor.... Молодой дворянин, Господь пошли вам радость и благоденствие, это прежде всего. Любезный дворянин, я должен вам сказать, что то, что вы желаете узнать, очень печально и достойно сожаления. Мне бы пришлось долго вам рассказывать и вам было бы так же скучно слушать меня, как мне говорить, хотя поэты и ораторы былых времен и утверждали в своих поговорках и сентенциях, что воспоминание о претерпенных страданиях и бедности доставляет истинное удовольствие.

На это Пантагрюэль отвечал:

- Друг мой, я не понимаю этого тарабарского наречия; если вы хотите, чтобы вас поняли, говорите на другом языке.

На что прохожий возразил ему:

- Al barildim gotfano и пр.

(Место это совсем непонятно. Но один из комментаторов Раблэ, Бюрго де-Марэ замечает, что можно разложить на отдельные английския слова весь этот отрывок: All, bar, ill, dim, god, fan и проч.)

- Поняли вы что-нибудь? - спросил Пантагрюэль присутствующих.

На что Эпистемон отвечал:

- Я думаю, что это язык Антиподов; сам чорт ничего не разберет!

После этого Пантагрюэль заметил:

- Кум, не знаю, может, стены вас поймут, но из нас никто ровно ничего не понимает.

Тогда прохожий сказал:

(-- Signor mio, voi videte per exemplo и пр. - по-итальянски)

- Господин, вы видите, например, что волынка только тогда издает звук, когда у нея брюхо полно. Так точно и я не могу пересказать вам свои приключения, пока голодное брюхо мое не получит привычную пищу; ему кажется, что руки и зубы утратили свои естественные функции и совершенно уничтожены.

На это Эпистемон отвечал:

Тогда Панург сказал:

(-- Lord, if you be so vertuous_x of intelligence, as you и np. - по-английски)

- Милорд, если ваши чувства так же возвышенны, как и ваш рост, то вы пожалеете меня, потому что природа нас создала равными, но фортуна иных возвысила, а других унизила. Тем не менее добродетель часто в пренебрежении, и добродетельные люди презираются: до последняго же конца никто не хорош.

- Еще непонятнее, - отвечал Пантагрюэль.

Тут Панург сказал:

(-- Jona andie, guanssa goussy etan.... Искаженное баскское наречие, возстановленное одним знатоком этого языка и в переводе означающее следующее:)

- Благороднейший господин, для всякой вещи требуется лекарство; и каждому оно необходимо, иначе ему приходится плохо.Итак, я вас прошу дать мне знать каким-нибудь способом, что мое предложение в порядке вещей, и если оно не кажется вам неподходящим, то накормите меня. После того спрашивайте меня о чем угодно; я ничего не утаю; с помощью Божией разскажу вам от полноты сердца, всю правду.

- Тут ли ты, Genicoa? - спросил Евдемон.

На это Карпалим отвечал:

- Св. Триньян насоли вам, я чуть было не понял.

Тогда Панург отвечал:

- Prug frest frinst sorgdmaud.... (Это - безсмысленные слова, ровно ничего не значащия).

На это Эпистемон сказал:

Для уразумения этого вопроса следует заметить, что вышеприведенный отрывок оканчивается словами: Gиniзoa р las а г тайп.

- Говорите ли вы, друг мой, похристиански или по-дурацки?

Тогда Панург отвечал:

(-- Heere, ik en spreeke anders - по-голландски)

- Господин, я не говорю на языке, который бы был нехристианский: мне кажется, однако, что хотя бы я вам ни слова не сказал, мои лохмотья достаточно поясняют вам то, что мне нужно. Будьте настолько милосердны и накормите меня.

На это Пантагрюэль заметил:

- Все то же самое.

Тогда Панург сказал:

(-- Senor, de tanto hablar yo soy cansado - по-испански)

жалости, и вы не- останетесь к ней нечувствительны. А затем умолкаю.

На это Пантагрюэль отвечал:

- Друг мой, я нисколько не сомневаюсь в том, что вы умеете хорошо говорить на нескольких языках, но скажите нам, чего вы хотите, на таком языке, который был бы нам понятен.

Тогда прохожий сказал:

(-- Mine lierre, endog ieg ined ingen.... и np. - на старо-датском языке)

- Господин, даже в том случае, если бы я, как дети и дикие звери, не говорил ни на каком языке, моя одежда и худоба моего тела ясно показывали бы, в каких вещах я нуждаюсь; а именно: в пище и питье. Поэтому сжальтесь надо мною и прикажите, чтобы мне дали возможность успокоить вой в желудке, подобно тому, как ставят похлебку перед Цербером. Вы за это проживете долго и счастливо.

- Я думаю, - сказал Эпистемон, что так говорили Готы. И если бы угодно было Богу, то так говорили бы и мы задом.

На это прохожий отвечал:

(-- Adon, scalom lecha.... и пр. Искаженный еврейский язык. Один из комментаторов Кармоли возстановляет его так: Adonai, schalôm lachêm.... и пр.)

- Господин, мир да будет с вами. Если вы хотите помочь вашему слуге, то дайте мне сейчас ковригу хлеба, потому что в Писании сказано: "Кто подает бедному, подает самому Богу".

На это Эпистемон заметил:

- Вот теперь я хорошо понял, потому что это еврейский язык и с правильным произношением.

На это прохожий сказал:

(-- Despota tynim panagathe {Греческая орфография Раблэ, по замечанию Монтегдона, относится не к произношению, установленному Эразмом и употреблявшемуся до наших дней, но к тому произношению, каким теперь заменяют прежнее, на основании произношения, сохранившагося традиционно в Греции! Раблэ, друг Ласкариса, был знаком с этим произношением.}... и пр. по-гречески);

- Почему же, достойнейший учитель, вы не дадите мне хлеба? Вы видите, что я, несчастный, умираю с голода; и вы безжалостны ко мне и задаете мне безполезные вопросы. Между тем разве не сознаются все те, кто любят и изучают науки, что вовсе не нужно прибегать к словам и речам, когда сама вещь ясна для всех? Речи нужны только тогда, когда вещи, о которых мы разсуждаем, сами не обнаруживаются.

- Как? - сказал Карпалим, лакей Пантагрюэля. Да ведь это по-гречески; я понял. Ты, значит, жил в Греции?

Но прохожий отвечал:

- Agouou dontoussys you dena-guez... и пр. (Необъяснимые слова. Иные полагают, что это какой-то утраченный французский диалект).

- Я понимаю, мне кажется, сказал Пантагрюэль, - потому что или это язык моей родины. Утопии, или же очень с ним сходен по звуку.

И собирался продолжать разговор, но прохожий перебил его, говоря:

(-- Jam toties vos, per sacra...и пр. по-латыни")

- Я уже неоднократно заклинал вас всем, что есть самого священного, всеми богами и всеми богинями, если вы доступны жалости, помочь мне в моей нищете; но мои вопли и жалобы ни к чему не служат. Позвольте мне, прошу вас, позвольте мне, безжалостные люди, идти туда, куда меня призывает судьба, и не утомляйте меня больше своими пустыми разспросами, памятуя старинную пословицу, которая говорит, что голодное брюхо к учению глухо.

- Отлично умею, господин, - отвечал прохожий, - слава Богу, это мой природный и родной язык, потому что я родился и вырос в саду Франции - Турени.

и мы с вами образуем новую пару друзей, как Эней и Ахат.

- Господин, - отвечал прохожий, мое настоящее имя, нареченное мне при св. крещении, Панург, а иду я теперь из Турции, где был взят в плен, когда неравным часом пошли в Митилены {В 1609 г. французы были разбиты турками при Митиленах.}. И я охотно перескажу вам о своих приключениях, которые еще удивительнее, чем приключения Улисса; но так как вам угодно удержать меня при себе, а я охотно принимаю предложение и заверяю, что никогда не покину вас, хотя бы вы пошли ко всем чертям, то мы найдем более удобное время для рассказов: а в настоящую минуту мне крайне необходимо поесть; зубы у меня острые, живот пустой, горло пересохло, аппетит волчий - все одно к одному; и если вы испытаете меня на деле, то любо-дорого будет глядеть, как я ем. Ради Бога, прикажите мне дать поесть.

И вот Пантагрюэль приказал, чтобы его отвели к нему в дом и хорошенько угостили. Что было исполнено, и он досыта наелся в этот вечер и улегся спать вместе с курами и проспал до самой обеденной поры, так что ему пришлось прямо с постели прыгнуть за стол.

¹) Фактотум, хитрец, находчивый, ловкий человек.