Ифигения. Действие второе

Но кто и чем сейчас обиду вам нанес?

Вы словно ищете причин для новых слез.

Я понимаю вас: чужбина душу ранит.

В неволе свет не мил - кто с этим спорить станет!

Но - смею ли сказать? - в те роковые дни,

Когда, лишенные защиты и родни,

В плену, невесть куда, на корабле мы плыли,

Вы столько горьких слез в отчаянье не лили,

Хоть на глазах у вас тогда все время был

Так почему же вас не радует нимало,

Что наконец судьба вам улыбаться стала?

Ведь Ифигения безмерно к вам добра.

Она лелеет вас, как нежная сестра.

Благодаря ее участью и заботам

Все окружают вас любовью и почетом.

Пришло желанье вам в Авлиде побывать -

И вот уже вы здесь. О чем же горевать?

Ужель ты думаешь, мой друг, что Эрифила

Средь радостей чужих свою печаль забыла,

И невдомек тебе, что их счастливый вид

Мне причиняет боль и душу бередит?

Путь Ифигении безоблачен и светел:

Здесь любящий отец ее с улыбкой встретил,

Царица-мать всегда к ней нежности полна.

А я? Почти с пелен повсюду я одна,

И жизнь моя любым опасностям открыта.

Родители, детей опора и защита,

Под именем чужим; с тех пор судьбу кляня,

Не зная, кто они, скитаюсь я по свету.

Сказали мне, что я проникну в тайну эту

В мой смертный час...

Слова оракулов темны,

Но все же вы родных разыскивать должны.

И думается мне, что это предсказанье

Иное, может быть, имеет толкованье:

Под именем чужим живете вы давно,

Но будет подлинным оно заменено,

И в этот сладкий миг, простясь с судьбой постылой,

Вы перестанете быть прежней Эрифилой -

Все ваши горести исчезнут без следа!

О нет, меня везде преследует беда.

Ведь твой отец, один на всей земле причастный

К той тайне роковой, увы, погиб, несчастный,

Убит и погребен под грудой мертвых тел.

И лишь обмолвился, что тайну я открою

В назначенный мне час, когда прибуду в Трою,

А в жилах у меня струится кровь царей.

О, как мечтала я попасть туда скорей!

Но злобная судьба иначе рассудила:

На Лесбос грянули воители Ахилла,

И он, неистовый, как налетевший шквал,

Всех на своем пути крушил и убивал.

Все сразу рухнуло, и я с моей гордыней

Вдруг стала пленницей, ничтожною рабыней.

Мне прав моих теперь уж не отвоевать -

Лишь слезы ярости могу я проливать!

Да, тот, кто вас лишил надежд, родных, покоя,

Казаться должен вам жестокосердым вдвое!

Но здесь находится премудрый жрец Калхас.

Прибегните к нему. Он не отринет вас.

С ним боги говорят. Доверье их открыло

Калхасу смысл всего, что будет и что было^[178].

А от опасностей вы здесь ограждены:

Дочь Агамемнона, едва лишь свадьбу справит,

Свой кров и дружбу вам охотно предоставит.

Давно ль она сама клялась передо мной,

Что не оставит вас, Ахиллу став женой?

Да что мне этот кров! Нет для меня страданья

Невыносимее их бракосочетанья!

Ты удивлена тем, что с теченьем дней

Я становлюсь мрачней, печальней и бледней?

Дорида, милая, мои невзгоды зная,

Дивись скорей тому, что до сих пор жива я.

Томясь среди чужих, без имени, в плену,

Ношу в моей душе я боль еще одну,

Наигорчайшую: отчизны покоритель,

Виновник бед моих, жестокий похититель,

Тот, кто увез меня от царского венца,

Злодей, по чьей вине и ты страдаешь тоже,

Он для меня, увы, всех на земле дороже!

Что вы сказали!

Ах, пыталась я молчать:

Стыд на мои уста накладывал печать.

Но нет, не совладать мне с мукою сердечной!

Я выскажу ее и замолчу навечно.

Мне некого винить: Ахилл меня жалел

И лишь раздул огонь, который в сердце тлел.

Да, боги, у меня отняв почет и славу,

В моем злосчастии нашли себе забаву.

Без дрожи и сейчас я вспомнить не могу,

Как, среди пламени, свирепому врагу

Попалась я. В тот миг я сразу помертвела,

Затмился свет в глазах, оледенело тело,

Я стала, словно труп, недвижной и немой.

Потом очнулась я, и взор туманный мой

Мой стан сжимает. Я, очей поднять не смея,

Старалась избегать, как смерти, как огня,

Случайной встречи с тем, кто полонил меня.

Я на корабль взошла, лелея мысль о мщенье.

Ахилл внушал мне страх, а больше - отвращенье,

И долго от него я отводила взор,

Но вдруг столкнулись мы. Тут горестный укор,

Готовый с уст моих, как гневный крик, сорваться,

Застыл... Я стала им невольно любоваться.

Он с виду не жесток казался и не дик;

Дышал величием его победный лик.

О том, что он мой враг, в тот миг я позабыла.

Я поняла, увы, что влюблена в Ахилла.

Да, цель моя с тех пор - открыто признаюсь -

Разрушить их любовь, расстроить их союз.

Нет, лучше прекратить бесплодные попытки!

Здесь огорчения у вас и так в избытке.

Бегите прочь скорей от страсти роковой.

Бежать? Нет, пусть мои невзгоды и несчастья

Им лягут на душу хотя бы малой частью

И день вступления в давно желанный брак,

Столь радостный для них, им омрачат хоть так!

Теперь ты поняла? Не гордость, не стремленье

Скорей установить мое происхожденье

Меня сюда влекли. И я душой тверда:

Брак состоится? Что ж, уйду я навсегда.

Позор своей любви я унесу с собою

И унижение на дне могилы скрою.

Не стану узнавать, чем славится мой род:

Он обесчещен мной, и он со мной умрет.

Да, тяжко вам, и я вас от души жалею!

Молчи! Вот царь идет с соперницей моею.

Зачем, отец, едва настал свиданья час,

Стремитесь вы скорей опять покинуть нас?

Когда увидела вас мать моя, царица,

Я, чтобы дать любви супружеской излиться,

Держалась в стороне, почтительность храня.

Но разве не дошел черед и до меня?

Да, да, дитя мое, приди в мои объятья.

Ах, счастья моего не в силах описать я!

Как рада встрече я и как за вас горда:

Великолепия такого никогда

Еще властители земные не знавали!

Мне, правда, многое уже передавали,

Но лишь теперь, когда я, оказавшись тут,

Сама увидела, как вас ахейцы чтут,

Я убедилась, сколь вы взысканы судьбою.

Великого отца, наверно, я не стою.

Но блеску вашему и славе нет конца,

И можно ли, приняв почетное правленье,

Не видеть в том к себе богов благоволенья?

Не дать ли ей понять, что близится гроза?

Отец, вы от меня отводите глаза^[179],

Я слышу тяжкий вздох, знак затаенной боли...

Я не ослушалась ли в чем-то вашей воли?

Нет, нет. Но не легка, дитя, моя стезя:

От государственных забот уйти нельзя,

И тяготит меня безмерной власти бремя.

Мы вместе наконец! Но быстро мчится время:

Нам скоро долгая разлука предстоит.

Хоть на мгновение - ну есть ли в этом стыд? -

Я просто ваша дочь, а вовсе не царевна.

Дочерней ласкою, наверно б, я смогла

Снять облако забот с отцовского чела.

Мы из Микен скорей прибыть сюда старались.

Вы были так нежны, когда мы расставались,

Но трудно вас узнать на этом берегу.

Ах, если б...

Нет, нет, я не могу.

Да сгинет Илион, причина всей тревоги!

С нас кровью греческой за Трою взыщут боги.

Но вам Олимп несет столь щедрые дары...

Я слышала, Калхас, чтобы снискать прощенье,

Готовит жертву...

О, коль жертвоприношенье

Произойдет...

Скорей, чем я хочу!

А право быть на нем, отец, я получу?

И вы там будете, и я, с царицей вместе?

Да, ты достойна этой чести.

Прощай!

Что думать мне, что делать надлежит?

Не знаю отчего, но все во мне дрожит,

Мысль обращается невольно к страшным бедам,

А тот, о ком молюсь, - он вам, о боги, ведом!

Чего боитесь вы? Ведь царь обременен

Таким числом забот! И, если принял он

Вас суше, чем всегда, то нет еще причины

Ни для горючих слез, ни для лихой кручины.

А что же делать мне, злосчастной? Каково

Мне жить, коль с детских лет родного никого

Со мною рядом нет и в горькое мгновенье

Мне не к кому припасть, нуждаясь в утешенье?

Вас приласкает мать, коль к вам отец суров,

Да и жених найдет немало нежных слов.

Не стану спорить я, о, друг мой Эрифила:

Меня б утешило присутствие Ахилла,

Жену примерную во мне бы он обрел.

Но где он? Где он сам? Все, право, непонятно.

Он так нетерпелив, - хоть это мне приятно! -

Что попросил отца призвать меня сюда,

Где наготове ждут ахейские суда, -

А без Ахилла кто ж разрушит Трои стены?

С царицей тотчас мы покинули Микены

И прибыли. Но вот мы здесь уже полдня,

А мой Ахилл еще не навестил меня.

Невольно я ищу его повсюду взглядом.

Подчас мне кажется, что здесь он где-то, рядом,

Но нет! Толпой чужих людей окружена,

Его не вижу я. Быть может, не нужна

Ему я более? То был каприз героя?

Его влечет война? Его заботит Троя?

Но что же делать мне и как себя вести?

Печален мой отец. При мне произнести

Он имя жениха как будто избегает...

Все так загадочно и так меня пугает!

И вслед отцу ко мне стал холоден жених?

Нет, даже думать так я права не имею!

Ведь греков поддержал он доблестью своею

Лишь из любви ко мне. Не связан клятвой он,

Как прочие цари, отцу не подчинен,

И если действовать согласен неуклонно,

Чтоб сокрушить валы и стены Илиона,

То хочет для себя награды лишь одной:

Дочь Агамемнона назвать своей женой!

Дитя, какой удар семейной нашей чести!

Нам надо уезжать. Пришли дурные вести.

Понятно, почему отец твой нас встречал

С растерянным лицом, был холоден и вял:

Он не пришел еще в себя от оскорбленья.

С Аркасом он послал для нас уведомленье,

Но сбились мы с пути, не встретил нас Аркас,

Крепись, о дочь моя! Письмо нам возвестило,

Что изменились вдруг намеренья Ахилла,

И до победы брак отсрочить он решил.

Не слишком твой жених любовью дорожил!

Что слышу я!

Но ты бледна, как мрамор, стала!

О, слабость женская царевне не пристала!

Да, прежде, видя, что его к тебе влечет,

Я приняла его. Оказан был почет

Ему как жениху. Я от тебя не скрою:

Мне льстило дочь отдать столь славному герою.

Но он не должен был и не имел причин

Забыть свой долг, хоть он самой Фетиды сын.

Быть может, чувство в нем потом еще воспрянет,

Но Ифигения ждать милости не станет!

Не плачь, дитя мое! Уедем поскорей!

Покинем этот стан воинственных царей.

Пойми, что он тебя отныне не достоин.

Итак, готовься в путь. Послала я гонца

О происшедшем здесь уведомить отца. (Эрифиле.)

А вас, притворщица, никто не понуждает

За нами следовать. Вас ныне ожидает

Кров, много более приятный, чем у нас,

И здесь вам нужен был отнюдь не жрец Калхас.

Как будто все вокруг густым покрылось мраком!

С Ахиллом я уже не сочетаюсь браком,

А прочь должна бежать от жгучего стыда,

И не к Калхасу вы приехали сюда...

Я не могу понять, о чем вы говорите.

Не можете? О нет, скорее - не хотите!

Вы не оставите сейчас меня одну?

Без вас покинуть я не мыслила Микены.

В желанье быть со мной вы так же неизменны?

С Калхасом для меня столь важен разговор...

Что ж не спешили вы к нему до этих пор?

О, в Аргос ваш отъезд решен в одно мгновенье.

Но этот миг один рассеял все сомненья.

Теперь я знаю то, что предпочла б не знать:

Ахилл и вы... Смешно мне вас с собою звать.

Вам нужно, чтобы я покинула Авлиду.

Вы мне наносите глубокую обиду.

Ужели повод я подозревать дала,

Что я неискренна и вам желаю зла?

Ахилл, по чьей вине я плачу и стенаю,

Он дорог вам, я знаю!

Он все крушил мечом, он все палил огнем,

Но как любили вы рассказывать о нем,

Живописать войны ужасные картины:

Гора кровавых тел, и пепел, и руины,

И в пламени, в дыму, среди обломков - он!

Тот образ в памяти у вас запечатлен.

Обилье ваших слез и жалоб повторенье

Мне уж давным-давно внушали подозренье.

Но я, жалея вас, сомнения гнала

И лишь добрее к вам и ласковей была,

О вас заботилась, невольный страх скрывая,

Как о родной сестре... Ошибка роковая!

То, что свою любовь вы утаить смогли,

Еще простительно: стыдливость вы блюли.

И даже, может быть, я вам простить могла бы,

Что вы его любовь похитили: мы слабы.

Но то, что знали вы прекрасно наперед,

И, не предупредив, позволили пуститься

Мне в это странствие, чтоб вместе с ним глумиться

Над тем, как я его, неверного, ищу, -

Вот этого я вам вовеки не прощу!

Вы на меня взвели такие обвиненья,

Что, право, слушать их нельзя без удивленья.

Ведь как меня судьба сурово ни гнала,

Я к поношению привычна не была.

Увы, влюбленные почти всегда ревнивы,

Но, видно, ревностью совсем ослеплены вы!

Кто ж мог предположить, по правде говоря,

Что предпочтет Ахилл вам, дочери царя, -

Пусть даже чувствуя к своей добыче жалость, -

Рабыню, что ему на Лесбосе досталась?

Что ж, радуйтесь, пришло и ваше торжество.

Тем глубже и острей боль сердца моего.

Свое несчастное рисуя положенье,

Но не спешите так! Отец мой - царь царей.

Он любит дочь свою, и он поймет скорей,

Чем я сама, как честь оборонять мне надо;

Он для меня - пример, опора и ограда.

Так вот чем вызван был его печальный вид!

Он знал заранее, что мне здесь предстоит,

И мучился - я в том не усомнюсь нимало.

А я еще его речами донимала!

Вот неожиданность! Ужель вы вправду здесь?

В том уверял меня ахейский лагерь весь,

Но Агамемнон счел приезд ваш невозможным

И так настаивал на противоположном...

Отбудем мы домой уже к исходу дня,

Своим присутствием вас, царь, не бременя!

Уж не во сне ли я? Все это повергает

Меня в отчаянье. Скажите, я могу

Просить вас?.. Или мне, как лютому врагу,

Вы не поможете и в малости ничтожной?

Ведь я вам помогал... Ответьте, если можно,

Уж не случилась ли нежданная беда?

Зачем царевна вдруг приехала сюда?

А кто, как не Ахилл, скучая по невесте,

Просил ее сюда прибыть с царицей вместе

И свадьбу...

Я просил? Не верю я ушам!

Я только что ступил на эту землю сам^[180].

Но сказано в письме, доставленном в Микены,

Что вы желаете царевну непременно

Здесь видеть... Или ваш охладевает пыл?

Я пламенней влюблен, чем до разлуки был,

И если бы я мог, - по правде вам отвечу -

Но вот мы свиделись - и вдруг бежит она!

Чем вызван гнев ее, и в чем моя вина?

Все смотрят на меня враждебными очами,

А Нестор и Улисс туманными речами

Корят меня за пыл и тщатся мне внушить,

Что брак с царевною я должен отложить.

Здесь сети странные вокруг меня плетутся.

Быть может, за спиной все надо мной смеются?

Нет, я заставлю их ответить напрямик!

Какой убийственный удар меня постиг!

Она любима им и все же недовольна.

О, унижение! Как горько мне, как больно!

К опасной, может быть, я подхожу стезе,

Но ясно чувствую, что скоро быть грозе.

Да, туча темная вдруг небосвод закрыла.

Здесь все царевне лгут, таятся от Ахилла;

Ах, если б я могла их недругам помочь,

Мне это было бы хоть малым утешеньем...

Расстаться с жизнью? Пусть. Но - насладившись мщеньем!

Отец, вы от меня отводите глаза... - Здесь и далее диалог Ифигении и Агамемнона текстуально перекликается с Еврипидом.

Я только что ступил на эту землю сам. - По поводу этой строки сохранилось неизданное замечание Расина, вписанное его рукой на чистом листе в конце рукописи Пьера Перро (см примеч. 19): "Прошло более шести месяцев с тех пор, как Ахилл захватил Лесбос. Это событие произошло до того, как греки собрались в Авлиде. Эрифила, введенная в заблуждение письмами Агамемнона, велевшего Клитемнестре привезти дочь в Авлиду для бракосочетания с Ахиллом, в самом деле думала, что это Ахилл торопит с заключением брака. Ахилл же отвечает ей, что никак не мог торопить с этим, ибо уже целый месяц находился вдали от войска. В первом действии говорится, что Ахилла призвал его отец Пелей, чтобы избавить его от врагов. Таким образом, Эрифила имеет основание упрекать Ахилла в том, что вот уже месяц, как он торопит Ифигению прибыть в Авлиду, а Ахилл с полным основанием отвечает Эрифиле, что его весь месяц не было в Авлиде".

Автор:	Расин Ж.
Категория:	Трагедия


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница