| Автор: | Редер В. А., год: 1909 |
| Категории: | Роман, Приключения |
Глава 119. В ВОЛНАХ ОЗЕРА
В этот же вечер я покинула Вену. Меня пугал этот прекрасный город, в котором я пережила так много ужасного, а, кроме того, я боялась, что меня вовлекут в большой процесс. Еще до наступления вечера посыльный принес мне письмо от доктора Месмера приблизительно следующего содержания:
"Аделина!
Послушайтесь моего совета и бегите отсюда по возможности скорей. Спешите поскорей перешагнуть границу Пруссии. Императрица Мария Терезия узнала о происшествии в концерте и последовавшей дуэли. Она намерена начать процесс против Галлони за чародейство, если этот несчастный выздоровел бы, и, как я узнал из достоверных источников, вас намерены насильно удержать здесь как главного свидетеля. Конец такого процесса при настоящем состоянии законов и суда нельзя даже предвидеть и вообще неизвестно, придут ли господа судьи, действительно, к тому убеждению, что вы действовали под демоническим влиянием и не являетесь помощницей и сообщницей обманщика, который повсюду грабил и обманывал публику. Чтобы избегнуть всякого рода неприятностей, самое лучшее для вас покинуть Вену. И я сам уезжаю сегодня и отправлюсь, должно быть, сначала в Париж, потому что иезуиты и духовенство - советники Марии Терезии - ополчились против меня и хотели бы поскорее увидеть меня на пылающем костре. Надо сжечь чародея Месмера. Но я, с моей стороны, не чувствую склонности выжидать, пока пламя охватит меня, я не чувствую себя призванным разделить судьбу Яна Гуса, и, к счастью, ваш богатый подарок ставит меня в такое положение, что я могу обставить мое исчезновение. Сделайте вы, как я, Аделина. Это искренний совет вашего преданного, верного друга
Фридриха Месмера".
Этот прекрасный человек был вполне прав. Я не должна была выжидать в Вене развития дальнейших событий, и поэтому я покинула отель под предлогом того, что иду себе подыскать частную квартиру. Но у меня были другие планы. Я немедленно приобрела карету и пару быстроногих рысаков, наняла добросовестного человека кучером, и мы умчались.
Уже спустя шесть недель я переступила австро-саксонскую границу и поспешила в Берлин. Ведь там у меня была вилла, которую купил Галлони, и законной собственницей которой являлась теперь я. Здесь я решила отдохнуть пока от всех волнений и тяжелых переживаний последних двух лет. Моя собственность, однако, превзошла мои самые смелые ожидания. Вилла, приобретенная Галлони, находилась вблизи Потсдама, места пребывания императора, и была живописно расположена у большого бурного озера Ванн.
На холме, у берега, возвышался мой дом, и взгляды мои наслаждались зеленью леса, подымающегося кругом и ложившегося, словно венок, вокруг темно-зеленого озера. И мне не пришлось даже заняться обстановкой дома, я в нем нашла все, что могло соответствовать самому изысканному вкусу. Прежний владелец этой виллы был прусский дворянин, который сумел громадное отцовское наследство прокутить за немногие годы. Наконец он покончил с собой в ближайшем лесу, пустив себе пулю в лоб. Затем все его имущество было продано с молотка, и Галлони купил через посредничество какого-то афериста эту виллу.
О, как хорошо было здесь! Я была свободна, я могла предаваться своим любимым занятиям, никто не мог повелевать мною или запрещать что-либо мне. Я не называлась больше Аделина Галлони, потому что не хотела, чтобы это имя напоминало мне ту печальную роль, которую я в продолжении двух лет играла в Европе под влиянием деспота итальянца.
Деньги все могут. Я нашла старую испанскую графиню, совершенно обнищавшую, которой очень хотелось покинуть Берлин, где она очутилась благодаря какому-то капризу судьбы, и снова вернуться на свою родину, где цвели апельсины и лимоны. Но у бедной женщины не было денег даже на дорогу. Я предложила ей продать мне за несколько тысяч все свои фамильные бумаги, и она согласилась на мое предложение.
Итак, я появилась в Берлине и Потсдаме как графиня Аделина Мендоза. Уже очень скоро графиня Мендоза возбудила внимание высших кругов.
Когда я в своем маленьком шарабане, запряженном четырьмя вороными, разъезжала в окрестностях Потсдама, собственноручно правя лошадьми, когда я скользила в своей изящной парусной лодке, которую я велела построить себе, по темно-зеленым волнам озера Ванн, независимо от погоды, когда я посещала в Берлине изящные магазины в сопровождении своего негра Дюмбо, гигантского экземпляра африканской расы, которого я выписала себе из Каира, когда я лежала в маленьком китайском со всех сторон открытом храме моего сада, растянувшись на диване, а надо мной склонялось гигантское пальмовое опахало, - я всегда являлась предметом всеобщего любопытства и не могла избежать жадных взоров. Рассказывали сказки о безмерных сокровищах, обладательницей которых я являлась, но на самом деле мои богатства не были так велики, потому что я хозяйничала как молодая, легкомысленная женщина, не задумываясь над суммами, которые благодаря безумным капризам значительно уменьшали мое состояние.
При таких обстоятельствах я неизбежно считалась самой желанной невестой, и вскоре лучшие семьи из высшего дворянства пытались вовлечь меня в свой круг, мечтая о том, чтобы их сыновьям удалось поймать испанскую золотую птичку. Я посетила несколько вечеров и балов, но скоро перестала находить в этом удовольствие, потому что все мужчины казались мне скучными и пустыми. Они нисколько не скрывали своих намерений, и я читала в их глазах двойное желание - обладать моей красотой и моим состоянием, чтобы использовать их. И мне тогда показалось, что я уже никогда больше не полюблю, я почувствовала невыразимую печаль, что мне не суждено испытать эту великую прекрасную страсть, доступную самой обыкновенной женщине из народа.
Но однажды глаза мои прозрели, и я поняла, что в душе моей дремлет страсть, но что никто еще до сих пор не сумел разбудить ее.
притом настолько огненный, что даже самый смелый и ловкий всадник не мог укротить его. После того как этот конь некоторое время чувствовал седока в седле, он начинал волноваться, подымался на дыбы и сбрасывал всадника, словно перышко. Но именно это и понравилось мне в животном. Это напоминало мне самое себя, не выносящую ни малейшей чужой власти над собой. Одна только мысль о том, чтобы допустить над собой чью-то власть, приводила меня в бешенство, и если я думала, что мне придется покоряться желаниям и капризам мужа - со мной творилось то же, что с этим конем, я вся приходила в исступление и возмущалась против судьбы, требующей от женщины терпения и покорности. Я купила рысака и назвала его из-за черного цвета и непокорности - Антихристом.
Было прекрасное летнее утро, когда я впервые очутилась в седле на спине Антихриста. Я была одета в тесно облегавшую мой стан амазонку, которая красиво обтягивала прекрасные формы моего тела, на моих сапожках, подымающихся до колен, виднелись шпоры, в руках у меня был хлыст из крепкой кожи, предназначенный для внушения послушания моему Антихристу. Вначале все шло великолепно. Гордое животное повиновалось моим движениям, слушалось меня, и я скакала рада-радешенька по большой улице, находящейся в нескольких шагах от озера и представляющей для всадников и пешеходов большую дорогу между Берлином и Потсдамом.
Но вдруг в тот момент, когда я немного свободнее пустила узду, чтобы дать отдохнуть Антихристу, он вдруг сделал гигантский скачок в сторону, поднялся на дыбы, и я очутилась в ужасной опасности: животное могло упасть навзничь и задавить меня своим огромным телом. Но я ни на мгновение не теряла самообладания. С железной силой я опустила хлыст на грудь и передние ноги коня, причем забралась на самую шею его, чтобы заставить Антихриста тяжестью своего тела опуститься на передние ноги. Я с такой силой рванула удила, что до крови разорвала язык животного.
Кровавая пена показалась у пасти Антихриста, но я достигла своего. Снова животное заняло свое естественное положение, я опять уселась в седле, пытаясь нажимом шпор и ударами хлыста вернуть Антихриста к порядку. Но ничего не помогало, конь словно взбесился, бросаясь во все стороны, и, наконец, помчался как стрела. Я совершенно потеряла власть над дико мчавшимся Антихристом, а именно в эти минуты надо было обуздать его. Антихрист давно уже покинул большую дорогу и бросился теперь через все препятствия к берегу озера. И как раз здесь берег круто спускался с обрыва. В глазах моих начало темнеть, и я почувствовала в сердце своем нечто вроде страха смерти. Я была уверена, что настал мой смертный час. Я сделала слабую попытку высвободится из седла и, несмотря на бешеный бег лошади, соскочить с ее спины. Но, к несчастью, серебряные шпоры моей правой ноги запутались в стременах, и я не могла выбраться из них. Теперь бешено мчавшийся конь достиг со мной круто спускающегося в воду обрыва. На мгновение животное остановилось, но затем поднялось на дыбы, я почувствовала сильный толчок, чуть не выбивший меня из седла, и Антихрист бросился вместе со мной в озеро. Волны сомкнулись надо мной и лошадью. Скачок был громадный, и нам угрожало погрузиться в пропасть.
Но Антихрист снова выбрался из этой мокрой могилы и скорее для моего, чем для своего счастья. Сильный конь с отчаянием боролся с водой, но вместо того, чтобы направиться к берегу, он уплывал в глубь озера. Мне казалось, что я теряю сознание, я видела себя преданной мучительной смерти. С тех пор как я могла думать, смерть утопающей казалась мне самой страшной. С уст моих сорвался ужасающий крик о помощи, и я обеими руками уцепилась в черную гриву коня. Антихрист издал громкий стон, и я поняла, что и его силы кончаются, что я могу уже считать секунды, которые остались мне до смерти. Вдруг я услышала громкий возглас, и когда я, вся дрожа, обернулась, то увидела на обрыве всадника на прекрасном коне, одетого в роскошную форму Потсдамского гвардейского офицера.
Но как мой спаситель мог помочь мне? У берега не было лодки, а вплавь он едва ли мог догнать меня. Но вдруг кровь моя застыла в жилах. Я совершенно забыла о собственной опасности. Храбрый офицер вдавил шпоры в живот лошади, и она проделала то же, что и мой Антихрист. Золотистый конь, повинуясь своему седоку, очутился также в воде озера.
Теперь началась отчаянная охота. Антихрист, охваченный ужасом, напрягал последние силы, чтобы все дальше и дальше уйти в озеро. Позади него скользил золотистый конь, на спине которого сидел, словно вылитый из стали, молодой красавец офицер, а расстояние между обоими животными все уменьшалось и уменьшалось. Теперь мой спаситель на верном коне своем был от меня на расстоянии нескольких шагов, но я вдруг почувствовала, что живое сиденье подо мной начинает тонуть. Антихрист вздрогнул, еще раз поднялся из воды, а затем погрузился в воду, словно свинец. Разрыв сердца прекратил его мучения. И его труп увлекал в бездну и меня.
Я тщетно пыталась выбраться из седла, я, как и раньше, запуталась в стременах, не могла вырваться и с потрясающим душу криком ушла под воду. Вода накрыла меня, в ушах моих зашумело, и только благодаря тому, что я инстинктивно закрыла ноздри рукой, я не захлебнулась сразу. Как я погрузилась с этим жутким лошадиным трупом в воду - я не знаю. Я только помню, что вдруг снова очутилась над поверхностью воды, что шпоры мои словно чудом освободились от стремян и что ничто не удерживало меня больше в бездне.
В этот самый момент, когда я с распущенными волосами и приподнятой рукой снова очутилась на поверхности озера, я почувствовала, как две крепкие руки схватили меня, и в следующее мгновение я покоилась на широкой мужской груди. Я почувствовала, что меня несут. Я помню еще, что мой спаситель посадил меня к себе на своего золотистого коня - затем я потеряла сознание.
от нас и стряхивал с себя воду.
-- Чувствуете ли вы себя достаточно сильной, сударыня, - спросил меня офицер, - чтобы подняться и, опираясь на мою руку, добраться до вашего дома, или же прислать вам ваш экипаж?
-- Благодарю вас, - сказала я, - мне кажется, я смогу ходить.
Мой спаситель молча подал мне руку, схватил другой рукой под уздцы своего коня, и мы двинулись вперед. Всю дорогу мы не обменялись ни словом, я чувствовала себя слишком слабой, чтобы говорить. Когда мы очутились у входа в мой дом и негр Дзюмбо открыл нам дверь, я пыталась пригласить моего спасителя заглянуть ко мне. Но он вновь решительно отклонил мое приглашение.
-- Простите, сударыня, - сказал он, - я не могу больше оставаться с вами. Я теперь знаю, что вы в безопасности, и мне надо исполнять свои обязанности по отношению к животному, которое после такого напряжения сил нуждается в покое и уходе.
С этими словами он поклонился, затем подошел к коню и удалился с ним, ведя под уздцы.
Я стояла на пороге дверей и смотрела вслед героической фигуре, которая медленно исчезала в зелени деревьев, а по моим полураскрытым губам скользнуло:
-- Это он!