Рыжик.
Вши

Вши

Как только старший брат Феликс и Рыжик возвращаются из пансиона св. Марка, мадам Лепик заставляет их принять ножную ванну. Давно пора сделать это. Вот уж три месяца, как они не были дома, а ведь в пансионе никогда не моют ног. Впрочем, ни в одном пункте проспекта школьной программы этот случай не предусматривается.

- У тебя-то они, наверное, совсем черные, бедный мой Рыжик! - говорит мадам Лепик.

И она точно угадывает. У Рыжика ноги всегда грязнее, чем у старшего брата Феликса. Почему это? Оба живут рядом, в одинаковых условиях. Разумеется, после трех месяцев Феликс не может похвастаться белизной ног, но Рыжик, по собственному своему признанию, прямо-таки не узнает своих.

Пристыженный, он с ловкостью фокусника погружает ноги в воду. Нельзя даже уловить мгновенья, когда он снял носки и присоединился к ногам Феликса, занимающим уже почти все дно лоханки, на поверхности которой вскоре всплывает слой грязи, точно пеленой прикрывая все эти четыре страшилища.

Мосье Лепик, по своему обыкновению, прогуливается от одною окна к другому. Он просматривает дневники обоих сыновей за истекший семестр и, особенно внимательно, отзывы, написанные самим директором лицея.

В дневнике старшего брата Феликса значится: "Рассеян, но умен. Из него выйдет толк". В дневнике Рыжика:

"Отличается успехами, когда хочет, но не всегда этого хочет".

Мысль, что Рыжик иногда отличается в школе, забавляет всю семью. В эту минуту он сидит, скрестив руки на коленях, предоставляя своим ногам размокать и разбухать вволю. Он чувствует, что его разглядывают. Родные находят, что он, пожалуй, еще больше подурнел, отрастив целую копну слишком длинных темно-рыжих волос.Мосье Лепик - враг всяких излияний и выражает свою радость от встречи с Рыжиком только поддразниванием. Направляясь к окну, он мимоходом награждает его щелчком. На обратном пути он толкает его локтем, - и Рыжик смеется от души.

Наконец мосье Лепик запускает руку в его рыжие вихры и щелкает ногтем, делая вид, что убивает вшей. Это его любимая шутка.

И действительно, с первого же раза он убивает вошь.

- Ого! Здорово прицелился. Не промахнулся! - говорит он и с некоторым отвращением вытирает пальцы о Рыжикову шевелюру, а мадам Лепик воздевает руки к небу.

- Я так и думала! - с унынием говорит она. - Господи! Хорошенькое дело, нечего сказать! Эрнестина, дочь моя, сбегай-ка за тазом! Вот новая для тебя работа!

Сестра Эрнестина приносит таз, частый гребень, блюдечко с уксусом, и охота начинается.

- Вычеши сначала меня! - кричит старший брат Феликс. - Я уверен, что они наползли от него ко мне!

Он яростно чешет голову ногтями и требует, чтобы принесли ведро воды и утопили всю эту нечисть.

- Успокойся, Феликс, - самоотверженно говорит Эрнестина, - я не сделаю тебе больно.

Она повязывает ему вокруг шеи полотенце и проявляет чисто материнскую ловкость и терпение. Одной рукой она разбирает брату волосы, другой легонько держит гребень и ищет, не делая при этом презрительной гримасы и не боясь заполучить насекомых.

Когда она говорит: "Вот еще одна!" - Феликс топает в лоханке ногами и грозит пальцем Рыжику, который молча поджидает своей очереди.

- Ну, довольно, Феликс, - говорит Эрнестина. - У тебя их было всего семь-восемь штук. Посчитай-ка. А потом подсчитаем, сколько их у Рыжика.

Первое же прикосновение гребня - и Рыжик обгоняет брата. Эрнестина думает, что она напала на гнездо, но, куда ни глянь, всюду кишит, как в муравейнике.

Все обступают Рыжика. Сестра Эрнестина старается вовсю.Мосье Лепик, заложив руки за спину, внимательно, как любознательный путешественник, следит за работой.Мадам Лепик жалобно охает:

- О! Да здесь не обойтись без граблей и лопаты!

Старший брат Феликс, сидя на корточках, слегка раскачивает таз, куда валятся вши. Они падают туда, обсыпанные перхотью. Видно, как шевелятся их крохотные, словно срезанные ресницы, лапки. Течение уносит насекомых, и уксус быстро их убивает.

Мадам Лепик.

Право же,Рыжик, мы отказываемся тебя понимать! В таком возрасте, такой большой мальчик, как ты, должен был бы просто сгореть со стыда. Я прощаю тебе твои грязные ноги, - ты, должно быть, только здесь их и видишь! Но тебя едят вши, а ты не обращаешь на это внимания надзирателей и дома тоже не требуешь ухода. Объясни нам, пожалуйста, неужели тебе приятно отдавать себя живьем на съедение? Ведь у тебя вся голова в крови!

Рыжик.

Это гребень меня расцарапал.

Мадам Лепик.

А! Гребень? Так вот как ты отблагодарил свою сестру! Слышишь, Эрнестина? Его милость жалуется на свою парикмахершу! Какая недотрога! Советую тебе, дочь моя, предоставить этого добровольного мученика его паразитам.

Сестра Эрнестина.

На сегодня, мама, я кончила. Большую часть я вычесала, а завтра сделаю второй осмотр. А я знаю, кто-то сейчас же надушится одеколоном. Обязательно надушится!

Мадам Лепик.

Что же касается тебя,Рыжик, то возьми-ка свой таз и поди выставь его напоказ у калитки. Пусть, к твоему стыду, полюбуется на тебя вся деревня.

Рыжик берет таз и выходит. Выставив его на солнышко, он присаживается рядом и караулит.

Первой подходит к нему старушка Мари-Нанета. Всякий раз, встречая Рыжика, она останавливается, всматривается в него своими лукавыми близорукими глазками, потряхивая при этом черным чепчиком с таким видом, как будто она о чем-то догадывается.

- Что это у тебя там? - спрашивает она.

Рыжик не отвечает ни слова. Она наклоняется над тазом.

- Чечевица, что ли? Ей-ей, не вижу! Не мешало бы сынку моему Пьеру купить мне очки.

сладко с ними живется.

Рыжик озирается и, убедившись, что мать не может его услышать, говорит старой Мари-Нанете:

- Ну и что же? Разве это вас касается? Занимайтесь своими делами и оставьте меня в покое.