Рыжик.
Заключительное слово

Заключительное слово

Мадам Лепик захворала и слегла в постель. Вечером, после обеда, к которому она не вышла и за которым все присутствующие не только по привычке, но и от неловкости упорно молчали, мосье Лепик складывает свою салфетку и, швырнув ее на стол, говорит:

- Никто не пойдет со мной прогуляться по старой дороге?

Рыжик понимает, что мосье Лепик избрал именно этот способ приглашения. Он тоже подымается, отодвигает, как всегда, свой стул к стене и покорно следует за отцом.

Сначала они шагают в полном безмолвии. Неизбежный вопрос не сразу срывается у отца с языка.Рыжик втихомолку старается его угадать и придумать ответ получше. Он ко всему готов, потрясен до глубины души и уже ни о чем не жалеет. Он пережил за этот день такое волнение, что большего ему опасаться не приходится. Впрочем, звук голоса мосье Лепика, который наконец решился заговорить, уже успокаивает Рыжика.

Мосье Лепик.

Чего же ты, собственно, дожидаешься? Пора тебе наконец объяснить мне твой поступок. Ты так огорчил мать.

Рыжик,

Дорогой папа, я долго колебался, но надо с этим покончить. Да, я сознаюсь: я больше не люблю маму.

Мосье Лепик.

А-а! За что же? С каких это пор?

Рыжик.

За все. С тех пор, как я ее знаю.

Мосье Лепик.

Это прискорбно, мой мальчик! Расскажи мне по крайней мере, что же она тебе сделала?

Рыжик.

Слишком долго пришлось бы рассказывать. Ну, а сам ты разве ничего не замечаешь?

Мосье Лепик.

Да, я заметил, что ты часто дуешься.

Рыжик.

Я слышать не могу, когда мне говорят, что я дуюсь. Ну да, конечно!Рыжик не может серьезно обидеться на что-нибудь. Он просто дуется. Оставьте его в покое. Когда он кончит дуться, успокоится и повеселеет, то сам выйдет из угла. А главное, не показывайте виду, что вы им заняты. Все это вздор.

Прости меня, папа, но это вздор только для родителей и для людей посторонних. Иной раз, правда, я дуюсь только так, для виду, но иногда, уверяю тебя, сержусь по-настоящему и уже не забываю обиды.

Мосье Лепик.

Да нет же! Ты забудешь все это.

Рыжик.

Мосье Лепик.

Мне приходится много разъезжать.

Рыжик(с некоторым самодовольством).

Дела остаются делами! Ты поглощен своими заботами, тогда как у мамы, поистине можно сказать, только и есть дела, что придираться ко мне. Я не собираюсь обвинять в этом тебя. Разумеется, если бы только я стал наушничать, ты бы за меня заступился. Но погоди, я расскажу тебе обо всем, и ты увидишь, преувеличиваю я или нет и хорошая ли у меня память. А пока прошу у тебя совета. Мне не хотелось бы расстаться с матерью. Как, по-твоему, проще всего было бы это сделать?

Мосье Лепик.

Ты видишь ее всего-навсего два месяца в году, во время каникул.

Рыжик.

Знаешь, разрешил бы ты мне проводить каникулы в пансионе. Я бы куда лучше учился.

Мосье Лепик.

Проводить каникулы в пансионе разрешается только бедным ученикам. Люди подумали бы, что я от тебя отказался. И почему ты думаешь только о себе? Что касается меня, то мне очень будет тебя недоставать.

Рыжик.

Ты приезжал бы повидаться со мной.

Мосье Лепик.

Разъезды ради удовольствия обходятся дорого,Рыжик.

Рыжик.

Ты приурочил бы их к своим деловым поездкам. Ну что тебе стоит сделать маленький крюк?

Мосье Лепик.

Нет. Я всегда обращался с тобой так же, как с твоими братом и сестрой, и старался никого из вас не выделять. Так я буду поступать и впредь.

Рыжик.

В таком случае я брошу ученье. Возьми меня из школы под тем предлогом, что ты зря тратишь на меня деньги, и я выберу себе какое-нибудь ремесло.

Мосье Лепик.

Какое? Может, отдать тебя в обучение к сапожнику?

Рыжик.

К сапожнику или еще куда-нибудь-- не все ли равно? Я буду зарабатывать себе на хлеб и буду свободен.

Мосье Лепик.

Рыжик.

А что если тебе сказать, что я пытался покончить самоубийством?

Мосье Лепик.

Ну, это уж ты хватил,Рыжик!

Рыжик.

Клянусь тебе, что не далее как вчера я хотел повеситься.

Мосье Лепик.

Однако ты сейчас идешь со мной рядышком. Значит, не очень-то ты хотел наложить на себя руки. Но при воспоминании о своем неудавшемся самоубийстве ты гордо поднимаешь голову. Ты воображаешь, что только тебя одного искушала смерть.Рыжик, твой эгоизм погубит тебя. Ты думаешь только о себе. Ты думаешь, что во всем мире только ты один страдаешь.

Рыжик.

Папа! Брат мой счастлив, сестра моя счастлива, и даю голову на отсечение, что маме приятно меня изводить. Да-да, не спорь, папа. Что же касается тебя, то ты - глава семьи, и тебя боятся все, даже мама. Она не может помешать твоему счастью. Это доказывает, что есть же на свете счастливцы.

Мосье Лепик.

Эх ты, маленький упрямец! Ты рассуждаешь очень глупо. Что же, ты читаешь в сердцах, что ли? Ты так прекрасно разбираешься во всех наших делах?

Рыжик.

В своих - да, папа! По крайней мере стараюсь разобраться.

Мосье Лепик.

В таком случае, друг мой Рыжик, откажись от мысли быть счастливым. Предупреждаю тебя, что никогда ты не будешь счастливее, чем сейчас. Никогда, никогда!

Рыжик.

Хорошее дело, нечего сказать!

Мосье Лепик.

Смирись, замкнись в себе до той поры, когда ты достигнешь совершеннолетия и, став независимым человеком, выйдешь на волю. Тогда ты сможешь отречься от нас и изменить если не свой характер и настроения, то свой семейный уклад. А пока что постарайся одолеть все это, подави свою чувствительность и понаблюдай за другими - хотя бы за теми, что живут с тобой бок о бок. Это тебя позабавит. Ручаюсь, что ты найдешь в этом много неожиданного и утешительного.

Рыжик.

Разумеется, и у других есть свои горести. Но я буду жалеть их завтра. Сегодня же я требую справедливости для самого себя, для себя лично. Уж очень у меня незавидная участь! У меня есть мать. По мать не любит меня, и я ее не люблю.

- А я-то? Ты думаешь, я ее люблю? - резко прерывает его выведенный из терпенья мосье Лепик.

При этих словах Рыжик поднимает глаза на отца. Он пристально смотрит на его суровое лицо, на густую бороду, где, словно пристыженный своим многословием, укрылся рот, на нахмуренный лоб, на гусиные лапки у глаз и на опущенные веки, - из-за того, что они всегда опущены, кажется, будто он спит даже на ходу.

Мгновенье Рыжик молчит, не решаясь заговорить. Он боится, как бы его тайная радость и эта большая отцовская рука, которую он схватил и почти насильно удерживает в своей, как бы все это не рассеялось вдруг, как дым.

- Скверная женщина! Дальше некуда идти. Я ненавижу тебя!

- О, - сразу сделавшись простым и осторожным, говорит Рыжик, - я потому и говорю это, что она - не твоя мать.