| Автор: | Рид Т. М. |
| Категории: | Роман, Детская литература, Приключения |
Глава XXVII
СЛОМАННЫЕ МЕЧИ
Через полтора часа граф Розенвельд и капитан Майнард достигли Вилагоса - чтобы уложиться в указанное время, им нужно было скакать достаточно быстро - и въехали в лагерь венгерской армии. Они остановились прямо в его центре, перед шатром, где располагался главнокомандующий. Они пришли как раз вовремя, чтобы стать свидетелями замечательной сцены, как нельзя лучше характеризующей положение дел в армии.
Вокруг них собрался офицерский состав всех видов и родов войск. Они собирались в группы и беседовали, взволнованно и нервно, одновременно и поочередно, торопливо перебивая один другого.
Все говорило о подготовке к сражению, но создавалось впечатление, что имелся некий сдерживающий момент. Об этом можно было судить по нахмуренным взглядам и мятежному бормотанию. В отдалении слышался несмолкающий гул артиллерии.
Все хорошо знали, откуда он идет, и что это означает. Они знали, что сражение происходит под Темешваром, где Наги Сандор со своим героическим, но поредевшим корпусом сдерживает натиск превосходящих сил Ридигера.
Да, их лучший и любимый товарищ, Наги Сандор, прекрасный офицер кавалерии - не уступавший даже французским отличным рубакам - вел этот неравный бой! Мысль об этом и вызывала хмурые взгляды и недовольное роптание.
Подойдя к группе офицеров, граф попросил разъяснений. Эти офицеры были в мундирах гусаров и выглядели более возбужденными, чем другие. Один из них выскочил вперед и пожал руку графа, воскликнув:
- Розенвельд!
Это был его старый товарищ.
- У вас неприятности? - спросил граф, прежде чем ответил на приветствие. - Что у вас происходит, мой дорогой друг?
- Вы слышите эти пушки?
- Конечно, слышу.
- Это храбрый Сандор ведет смертельный бой. А этот специалист сражаться по картам не дает нам приказа прийти ему на помощь! Он расположился внутри своей палатки как некий Оракул Дельфийский. Немой к тому же, потому что он ни на что не реагирует. Поверишь ли ты, Розенвельд, но мы подозреваем его в измене!
- Если это действительно так, - ответил граф, - то вы наивные глупцы, что ждете его приказов. Вы должны выступить без его приказаний. Со своей стороны скажу, что я, так же, как и мой друг, не буду оставаться здесь, в то время как битва происходит там. По той же причине, что и вы; мы как раз и приехали сюда, преодолев несколько тысяч миль, чтобы обнажить свои мечи. Мы прибыли слишком поздно, чтобы участвовать в баденском деле; и мы не хотели бы проторчать здесь, с вами, и снова разочароваться. Ну, Майнард! Нам больше здесь, в Вилагосе, делать нечего. Идемте в Темешвар!
Сказав все это, граф быстрым шагом направился назад, к своей лошади, все еще оседланной, капитан последовал его примеру. Но прежде чем они успели взобраться на коней, произошла сцена, которая заставила их остановиться рядом с лошадьми, держа поводья в руках.
Гусарские офицеры, некоторые из которых были более высокого ранга, генералы и полковники услышали слова Розенвельда. Друг графа передал им содержание его речи.
Достаточно им было уловить лишь краткую суть его слов, чтобы решиться на более смелые действия. Эти слова были подобны раскаленным угольям в бочке с порохом, и почти мгновенно произошел взрыв.
- Гёргей должен отдать приказ! - закричали они все разом. - Или мы выступим без этого. Что скажете, товарищи?
- Мы все согласны! - отозвался хор голосов; говорившие брали в руки оружие и направлялись к палатке главнокомандующего.
- Послушайте! - сказал их лидер, старый генерал с седыми усами и бакенбардами, протянувшимися до ушей. - Слышите этот гул? Это пушки Ридигера. Мне слишком хорошо знаком их проклятый язык. У Сандора было мало боеприпасов, а теперь они совсем закончились. Он вынужден будет отступить.
- Мы остановим его отступление! - воскликнула одновременно дюжина бойцов. - Разрешите нам потребовать приказ, чтобы выступить! Вперед, к его палатке, товарищи! К его палатке!
Невозможно было ошибиться, к какой палатке следует идти, и офицеры-гусары, продолжая кричать, устремились к шатру, другие группы - за ними, и вскоре все они плотно обступили палатку главнокомандующего. Несколько офицеров вошли внутрь, им удалось проникнуть туда благодаря громким словам и уговорам.
Но вот они вышли, и с ними вышел Гёргей. Он выглядел бледным и казался испуганным, хотя, возможно, это был не просто страх, а сознание своей вины. Но у него сохранилось достаточно присутствия духа, чтобы скрыть это.
- Товарищи! - сказал он, обращаясь к собравшимся. - Дети мои! Я надеюсь, что вы можете положиться на меня. Не я ли рисковал своей жизнью ради нашего общего дела - ради нашей любимой Венгрии? Я говорю вам, что нам нет никакого резона сейчас выступать. Это будет безумием и окончится плачевно. Мы здесь находимся в выгодном положении. Мы должны укреплять и защищать нашу позицию. Поверьте мне, это наше единственное спасение.
Его речь, столь убедительная и искренняя, произвела впечатление на мятежников. Кто мог сомневаться в этом человеке, хотя он и скомпрометировал себя в австрийском деле?
Но старый офицер, который привел их сюда, не остановился на этом.
- Ну что ж,- крикнул он, чувствуя, что они готовы сдаться, - тогда я буду защищать позицию вот так!
С этими словами он выдернул саблю из ножен и, схватив за рукоятку и лезвие, резким движением сломал ее о колено, а обломки бросил на землю!
Это был друг Розенвельда.
Его примеру последовали и другие, сопровождая это проклятиями и слезами. Да, сильные мужчины, старые солдаты, герои в этот день в Вилагосе плакали.
Граф снова поставил ногу на стремя, но тут из-за пределов лагеря донесся крик, который снова заставил Розенвельда остановиться. Все напрягли слух, стараясь понять, кто кричал и почему. Кричал не наблюдатель, а кто-то, находящийся дальше его.
Вдали показались бегущие люди. Они бежали беспорядочно, группами, рассеявшись в длину на большое расстояние, их флаги волочились по земле. Это были остатки корпуса, героически защищавшего Темешвар. Их доблестный командир был с ними, в арьергарде, все еще сражающийся буквально за каждый метр и преследуемый кавалерией Ридигера!
Старый солдат не успел еще пожалеть о том, что так поздно сломал свой меч, когда головной отряд переместился на улицы Вилагоса, и вскоре после этого туда вошла и последняя группа отступающих.
Это была заключительная сцена борьбы за венгерскую независимость!
Впрочем, нет! Мы ведем хронику этих событий недостаточно последовательно. Была еще одна сцена - совсем другая, которая вошла в историю, и которая, несмотря на длительное время, прошедшее после этого события, вспоминается с грустью и болью.
Иначе мне пришлось бы детально описывать все уловки и отговорки, к которым прибегал Гёргей, чтобы обмануть предаваемых им героев и обеспечить свою безопасность, - предоставляю сделать это их бесчестным врагам. Я хочу только упомянуть о страшном утре шестого октября, когда тринадцать офицеров - руководителей этой борьбы, каждый из которых имел на своем счету немало побед на поле боя, были повешены как обычные разбойники или убийцы!
Среди них был храбрый Дамджанич, повешенный несмотря на рану; тихий серьезный Перезель; благородный Аулих; и, самое печальное, - блестящий герой Наги Сандор! Это был воистину ужасный акт мести - казнь героев, каких мир не знал прежде!
Какой контраст между этой жестокостью монархов, руководимых низменными чувствами и ненавистью к революционерам, и помилованием, которое в последнее время было даровано республиканцам - предводителям бунта безо всякой причины!
сердцем оба революционных лидера обратили свои взоры на запад, с грустью зачехлив свое оружие, которое уже не сможет пролить кровь предателя или тирана!