Жена - девочка.
Глава LVI. Инструкция

Глава LVI

ИНСТРУКЦИЯ

Революционный лидер, живший напротив виллы М’Тавиша, чья политика была столь неприемлема для верноподданного шотландца, был никем иным, как экс-диктатором Венгрии. Новый арендатор знал об этом, вступая в права владения. Не от прежнего владельца, а от человека, который поручил ему снять этот дом.

Близость убежища революционного лидера была одной из причин, побудивших М’Тавиша оставить свое жилище. И та же причина была единственной, по которой Свинтон так стремился снять этот дом.

Но сам Свинтон этого не знал. Подлинная причина интереса к дому не была еще раскрыта перед ним. Ему только были даны инструкции снять именно этот дом, сколько бы это ни стоило, и он совершил сделку, как уже было сказано, за двести фунтов. Его патрон выдал для этой цели чек на триста фунтов. Двести из них пошли в карман М’Тавиша; остальное досталось самому «лорду».

Свинтон разместился в своем новом месте обитания и с сигарой во рту - настоящей гаванской сигарой - размышлял об удобствах, которые окружали его теперь. Как разительно отличалась кушетка с ее парчовым покрытием и мягкими подушками от дивана из конского волоса, гладкого и жесткого! Как разительно отличались эти роскошные стулья от жестких, один из которых его жена должна была хорошо запомнить! Поздравляя себя с таким изменением в положении, он не забывал и о том, каким образом это произошло. Он также догадывался, с какой целью его так облагодетельствовали.

Но о том, что конкретно от него потребуется, он пока еще не был осведомлен, мог только догадываться, что это имело некоторое отношение к Кошуту. Он был почти уверен в этом.

Правда, Свинтона недолго держали в неведении. В утренней беседе в этот день патрон обещал передать ему подробные инструкции через джентльмена, который должен «подойти сегодня вечером».

Свинтон был достаточно проницателен, чтобы догадаться, кем будет этот джентльмен, и это обстоятельство вдохновило его на беседу с женой, своеобразную и конфиденциальную.

- Фан, - сказал он, вынув изо рта сигару и повернувшись к кушетке, на которой расположилось это прелестное создание.

- Ну, чего тебе? - отозвалась она, выдыхая табачный дым.

- Как тебе нравится наше новое жилище, любовь моя? Лучше, чем в Вестбурне?

- Но ты ведь не потому обратился ко мне, чтобы я ответила на этот вопрос, Дик?

- О нет, конечно, не поэтому. Можешь не отвечать. Но ты не должна огрызаться за это на меня.

- Я не огрызаюсь. Глупо с твоей стороны говорить так.

- Да, все, что я делаю и говорю, глупо. Я был весьма глуп в последние три дня. Я вселился в удобный дом - такой, как этот, с уплаченной за двенадцать месяцев вперед арендной платой - и имею еще сто фунтов на содержание кухни! Более чем достаточно, по-моему. Весьма глупо с моей стороны было добиться этого.

Фан не ответила. Если бы муж внимательно посмотрел в этот момент на выражение ее лица, то, возможно, заметил бы на нем улыбку, вызванную отнюдь не восхищением его умом. Она знала, кому он был обязан таким поворотом в своем положении.

- Да, этого более чем достаточно, - сказал он, продолжая развивать приятную тему о лучшем будущем. - В сущности, Фан, наше безбедное существование обеспечено, или будет обеспечено, если только ты сделаешь…

- Что ты хочешь сказать? - спросила она, видя его колебания. - Что ты хочешь, чтоб я сделала?

- Нарядиться! У меня нет никаких шансов хорошо выглядеть с теми тряпками, которые у меня остались!

- Не думай о тряпках. Мы не можем исправить это сейчас, немедленно. Кроме того, ты, любовь моя, прекрасно выглядишь в любой одежде.

Фан гордо вскинула голову, как будто ей был приятен этот комплимент.

- Надень тряпки, как ты их называешь, подбери наряд как можно лучше. Завтра у тебя их будет достаточно. Мы посетим лучших модисток и ателье манто. А теперь иди, девочка, и сделай то, что я тебе говорю!

Получив такое напутствие, она встала с кушетки и направилась к лестнице, которая вела в спальню.

Она поднималась по лестнице, когда муж сказал ей вослед:

- Надень свои лучшие наряды, Фан! Я ожидаю джентльмена, который с тобой не знаком, и я не хотел бы, чтобы он подумал, что я женат на неряхе. Поторопись и спустись обратно. Он может прийти с минуты на минуту.

На эти грубоватые слова не последовало никакого ответа. Только смех послышался с лестницы.

Свинтон продолжил курить сигару в ожидании. Он мог лишь гадать, что услышит быстрее: звонок от входной двери или шелест шелка на лестнице. Свинтон желал, чтобы случилось второе, поскольку еще не завершил инструкций, которые обещал ей дать. Сказать осталось немного, и нескольких мгновений было бы достаточно.

Свинтон не был разочарован: Фан вернулась раньше. Она стремительно спустилась вниз в белоснежном шелковом платье, румяная от испанской пудры. Она и без этого была красива, а теперь - просто великолепна.

Длительное использование косметики сделало ее обязательной для кожи Фан, но зато красавица неплохо научилась пользоваться преимуществами краски. Только знаток, наверное, заметил бы, что румянец у нее на щеках искусственный.

- Теперь ты готова, - сказал Свинтон, посмотрев на нее одобрительным взглядом.

- К чему, скажи ради бога? - последовал вопрос.

Вопрос был излишним. Она отлично понимала, что к чему, и догадывалась, для чего ее попросили приукраситься.

- Садись, я скажу тебе.

Она села.

Он начал не сразу. Казалось, он был в некотором затруднении. Даже он - эта грубая скотина - был смущен. И неудивительно, ибо ему предстояло выразить мерзкие мысли, он хотел позорно использовать свою жену.

Не к полному и окончательному позору, но лишь к видимости такого, сказал он себе в оправдание, набрался смелости и заговорил.

Сказал он следующее:

для меня все, что угодно, и он сделает это, если я смогу манипулировать им. Но он непостоянен и полон тщеславия, как и все люди такого рода. Требуется умение, чтобы угодить ему, и ты должна помочь мне.

- Я должна помочь тебе? Каким образом?

- Я только хочу, чтобы ты проявила к нему благосклонность. Ты понимаешь меня?

Фан не ответила, но притворное негодование в ее взгляде говорило о полном понимании.

Звонок от входной двери прервал инструктаж.