Гаспар Гаучо.
Глава XII. Потерянный мешок

Гаспар Гаучо

Глава XII. ПОТЕРЯННЫЙ МЕШОК

Гаспар предложил остановиться отдохнуть, пока еще не скрылось солнце; товарищи его тотчас же изъявили на это согласие.

Предложение гаучо и согласие его спутников объяснялись их нравственным и физическим утомлением; кроме того, лошади также нуждались в отдыхе после такого тяжелого дня. Даже нетерпеливый Циприано не возражал. Надо заметить еще, что они положительно умирали от голода, потому что их завтрак в пещере был слишком скуден.

Вот почему все были не прочь остановиться отдохнуть и, кстати, закусить. Выбрав место поудобнее на опушке пальмового леса, они быстро соскочили на землю, расседлали лошадей и сняли с них весь багаж, чтобы бедные животные могли отдохнуть после всех трудов. Но тут они сделали неожиданное открытие: все их припасы исчезли!

Мешок с провизией, где лежали сушеная говядина, маисовые лепешки, парагвайский чай, - все, что заботливо мать положила туда перед отъездом, - исчез бесследно.

Мешок, как обыкновенно, был привязан за седлом Людвига: лошадь его была сильная, а сам он легче всех. Где мог он обронить его? С этим вопросом они обращались по очереди друг к другу.

В риачо! В этом не могло быть никакого сомнения. Их драгоценный мешок исчез в потоке. Они вспомнили, какие усилия употребляла лошадь, чтобы освободиться от гимнотов и выбраться на берег; в это самое время, вероятно, ремни, которыми был привязан мешок, лопнули и он упал в воду. Циприано говорил, что отлично помнит, как Людвиг по выходе из грота привязывал мешок. Никаким другим обстоятельством нельзя было объяснить его исчезновение, и теперь их припасы лежат на дне грязного риачо и станут добычей гимнотов и журавлей.

Нечего делать, расседлали лошадей и не без зависти смотрели, как животные с радостным ржанием бросились к зеленой и густой траве.

- Мы не можем есть траву, и нам остается потуже стянуть пояса, - с философским спокойствием сказал Людвигу Циприано, с трудом сдерживая улыбку, когда заметил, что тот был готов в буквальном смысле последовать его совету.

Гаспар сильно был огорчен потерей провизии. Нос его страшно вытянулся, его здоровый желудок предъявлял свои права.

Трое всадников неподвижно стояли, обмениваясь взглядами, ясно выражавшими неприятную перспективу остаться без обеда.

Порешили лечь спать с пустым желудком. Циприано и Людвиг уже выбрали себе местечко для отдыха, и только один гаучо, по-видимому, не намерен был отказаться от надежды чем-нибудь заморить червячка. Он пристальным взглядом оглядывал окружающую местность. Быть может, он вспоминал о манне небесной в пустыне, только взгляд его постоянно переносился от деревьев к зеленеющим саваннам, расстилавшимся широко перед ними, словно в надежде найти что-нибудь. Вдруг он сделал какой-то странный жест.

- Что такое, Гаспар? - спросил его Циприано.

- Нашел! Ура! Нашел, хотя еще сам не знаю что! - сказал гаучо, указывая на равнину. - Вы разве ничего не видите там?

Солнце еще не зашло, и его яркие лучи прямо ударяли в глаза путешественникам. Циприано, прикрыв рукою глаза, посмотрел в указанном направлении.

- Теперь вижу!.. Оно поднимается над высокой травой и похоже как будто на два стебля cardon^[19] с шапкой листьев на верхушке?

- Да, да, - ответил Гаспар.

- Что это может быть? - спросили вместе оба юноши.

- Два страуса, самец и самка, насколько я могу судить по их длинным шеям, превышающим самые высокие стебли травы.

- По-видимому, вы правы, Гаспар, - сказал Людвиг. - Смотрите-ка, они двигаются! Действительно, это страусы. Теперь они стоят на открытом месте, и мы можем видеть их с ног до головы. Какие они громадные!.. А! Теперь они опустили головы. Что это значит, по-вашему?

- Наверное, они так же, как и мы, отыскивают себе обед, и я уверен, что их поиски увенчались успехом, потому что они не слишком-то разборчивы на еду; они довольствуются кореньями и травой.

Гаучо остановился, точно обдумывая что-то; Людвиг также находился в размышлении. Слова Гаспара пробудили в нем инстинкты натуралиста, и он хотел услышать от него еще какие-нибудь сведения об этих птицах. Но молодой парагваец, который совершенно не интересовался образом жизни страусов, ограничился вопросом:

- Их мясо съедобно, Гаспар?

- Можно ли его есть, сеньорито? Разве человек, умирающий от голода, разбирает, что вкусно и что невкусно? Дело не в этом, а в том, как их поймать! Если бы мне удалось накинуть лассо на одного из них - самца или самку, для меня безразлично, - я бы приготовил княжеский обед. Господи! Что делать? К ним нельзя подойти даже на выстрел! Нет ни одного хоть бы маленького кустика, за который можно было бы спрятаться!

- Станем на четвереньки и поползем по траве, - предложил Циприано, аппетит которого, по-видимому, с каждой минутой все больше увеличивался.

моментально скроются из глаз, прежде чем подпустят нас к себе на выстрел.

Гаучо замолчал и усиленно начал тереть себе лоб, придумывая план атаки.

Остальные также молчали, изыскивая средство овладеть страусами. Наконец гаучо первый прервал молчание.

- Бог мой! - воскликнул он. - Я, кажется, нашел способ. Соберите дров и разведите костер. Прежде чем он разгорится, может быть, в моих руках уже будет страус… Где моя белая рубашка?

Говоря так, гаучо направился к вещам, разбросанным по земле, и начал развязывать один из мешков, прикрепленных к его седлу.

При его словах «Где моя белая рубашка?» Людвиг и Циприано переглянулись с изумлением.

- Если только Гаспар не сошел с ума в настоящее время, - сказал Людвиг, - я боюсь, что он недалек от этого.

- По-моему, на него действует голод, - проговорил Циприано, - оставим его в покое. Если ему нравится подобный маскарад, тем лучше для него.

Гаучо недолго мучил товарищей загадочностью своего поведения. Выложив из сумки все содержимое, он достал свою праздничную рубашку, всю расшитую вышивками и белую как снег. В одну минуту он скинул с себя пончо и надел рубашку.

В продолжение этой операции Людвиг и Циприано с всевозрастающим беспокойством и удивлением смотрели на гаучо. Между тем Гаспар прервал свои странные приготовления, как будто новая мысль блеснула в его голове.

- Сеньор Циприано, - сказал он, - я думаю, что вы лучше меня выполните этот маневр.

- Что такое? - воскликнул Циприано. - Уже несколько минут, как мы спрашиваем себя, Гаспар, в порядке ли ваша голова.

- Успокойтесь, дети мои, - ответил он с хохотом. - Мой план очень прост. Все дело в том, чтобы надеть мою рубашку или вашу, если это вам более по вкусу, и превратиться в журавля, то есть изобразить его.

- В журавля?

- Ну да, в журавля.

- Но зачем же это?

- Затем, чтобы добыть кусок страусового мяса нам на ужин. Я слишком велик ростом для того, чтобы играть такую роль, а вы, сеньор Циприано, как раз подходящих размеров. И я готов держать пари на мою лошадь против осла, что в рубашке вы приблизитесь к этим длинноногим птицам и не вызовете в них ни тени подозрения.

- Ради Бога, говорите яснее, Гаспар, я ничего на понимаю! Допустим, что я превращусь в журавля, ну а затем?

- Сейчас узнаете. Сначала снимите вашу куртку и позвольте надеть на вас эту рубашку.

Циприано не стал возражать; молча снял он свою куртку и встал перед гаучо. Тот надел рубашку на молодого человека и задрапировал ее так, что образовалось нечто вроде белого хвоста; затем он взял длинный конец веревки и обмотал широкие панталоны так, чтобы они казались как можно тоньше, потом снял мягкую войлочную шляпу с парагвайца, воткнул в ее передний край длинную заостренную на конце палку, которую окрасил мокрым порохом в синевато-черный цвет и нахлобучил шляпу на голову юноши.

Циприано в этой шляпе, с длинным черным клювом, длиной, пожалуй, больше фута, представлял грубое подобие журавля. Небольшой слой мокрого пороха покрыл смуглые щеки парагвайца, и этим закончилось преобразование головы.

Затем, вынув из кармана шелковый ярко-красный платок, какие всегда носят с собой гаучо, он обвязал его вокруг шеи Циприано, сделав из него род красного мешка на груди.

- Ну, теперь, сеньор, надеюсь, что вы можете сойти за журавля-солдата. Теперь вас не только страусы, но и сами журавли не отличат от своих собратьев. Идите и добудьте нам ужин.

- Повторяю вам, Гаспар, что я вас не совсем еще понимаю. Что же мне теперь делать? Нужно подойти поближе к страусам, но я совсем не знаком с такого рода охотой. Одним словом, ваше намерение серьезно или нет? Или это переодевание, за неимением обеда, доставляет вам развлечение?

- Мой бог! Сеньорита, вы меня положительно удивляете! Как это вы, сами - местный житель, и задаете мне такие вопросы! Разве вы не родились, чтобы быть гаучо? Даже gringo^[20], нарядившись так, сразу догадался бы, в чем дело.

Циприано бросил вопросительный взгляд на Людвига, но последний знаком ответил ему, что не может дать никакого совета в этом случае. Оба были одинаково поражены странными словами Гаспара.

Во-первых, приблизьтесь к страусам насколько возможно. Возьмите с собой ружье или болу; последнее лучше, так как вы кидаете ее хорошо. В этом, я знаю, вы не похожи на гринго. Не бойтесь, птицы не заподозрят вас. Видите, вон там болото, около которого бродят эти птицы? Обойдите его кругом и держитесь в этом направлении; они примут вас за журавля и попадутся в руки. Ну, теперь я думаю, вы поняли, в чем дело?

… Прощайте!

С этими словами парагваец взял болу и ружье и, спрятав их под рубашку, направился к страусам.

Примечания

19

Название гигантского растения вроде крапивы, очень распространенного в некоторых частях пампасов, где оно покрывает большие пространства.

20