Гаспар Гаучо.
Глава XIX. Колдунья в плену

Гаспар Гаучо

Глава XIX. КОЛДУНЬЯ В ПЛЕНУ

Гаспар и оба юноши с возрастающим интересом слушали этот ужасный разговор. Когда он кончился, у них от ужаса поднялись волосы на голове, потому что они знали, для кого предназначался напиток колдуньи, - это Франческа была приговорена к смерти. Провидение пришло им на помощь, дав возможность подслушать этот страшный заговор двух индейских женщин. Теперь все их усилия будут направлены к тому, чтобы помешать исполнению преступного намерения. Времени на размышление было немного. Через несколько минут обе женщины уйдут, и, может быть, уже к завтрашнему утру несчастная девушка погибнет, отравленная колдуньей. К тому же они знали, что Шебота была вроде пророчицы у товасов и пользовалась значительным влиянием на все племя; следовательно, ей нетрудно будет найти доступ к бледнолицей пленнице. Может быть, даже в силу своих религиозных обычаев индейцы поручат ей следить за пленницей, и тогда ей будет легче всего отравить девушку, и несчастная Франческа не увидит рассвета следующего дня. Подобная мысль так глубоко взволновала Циприано, что он готов был броситься на индианок и заколоть их своим кинжалом, но сильная рука Гаспара вовремя остановила юношу.

- Подождите, - сказал он, - они непременно должны пройти мимо нас, а если мы пойдем к ним, лунный свет выдаст нас. Они нас заметят, поднимут тревогу и, пожалуй, даже ускользнут от нас. Шебота хитра, как ястреб, а ее старые ноги так же быстры, как ноги страуса. В одну минуту исчезнет она в кустарнике. Приготовьтесь!.. Как только они подойдут к нам поближе, хватайте девушку, а я займусь старухой. Только не забудьте прежде всего заглушить их крики.

Во время этого разговора Насена и колдунья вышли из тени, отбрасываемой платформой.

В то время как они поравнялись с корнями фиговой пальмы - Шебота шла на несколько шагов впереди, - они вдруг почувствовали себя схваченными. Платок, ловко наброшенный на рот, заглушил их крик.

Колдунья страшно испугалась при виде трех мужчин, принадлежавших к ненавистному ей племени бледнолицых, безнаказанно отважившихся проникнуть в это место, куда до сих пор, может быть, не проникал никто.

Колдунья, схваченная сильной рукой гаучо, не успела сделать ни одного движения, как уже была в его власти. Всякое сопротивление было бесполезно.

- Ни слова! Не шевелись, иначе ты умрешь! - проговорил гаучо, приставляя острие кинжала к ее груди.

Циприано и Людвиг не менее успешно овладели Насеной. Девушка энергично отбивалась от них, пыталась крикнуть, но не успела. Ей моментально заткнули рот платком, а Циприано, кроме того, накрыл еще ей голову своим пончо.

В одну минуту обе женщины были связаны по рукам и ногам. Всякая попытка бегства становилась, таким образом, немыслимой. Колдунья поняла, что с ней не шутят, и хотя глаза ее, горевшие как два угля, готовы были съесть трех мужчин, но она даже и не пыталась сопротивляться.

- Теперь, - сказал гаучо, - надо постараться спрятать наших пленниц от взоров любопытных и не оставаться на этой тропинке. Положим, прохожие здесь редки, это правда, но колдунья, схваченная мною, служит доказательством, что место это не так уединенно и надежно, как она думала. Пойдемте, дети! Следуйте за мной!

Подняв, точно перышко колдунью, гаучо направился к переплетавшимся корням пальм, которые могли служить отличным убежищем для их пленниц. Циприано с Людвигом последовали за ним, осторожно подняв свою легкую ношу. Пленницы были помещены своими похитителями в густую тень пальмы.

Когда девушка, успокоенная гаучо и ласковым обращением молодых людей, дала знаками обещание не кричать, ей сняли повязку со рта. Страх ее немедленно прошел, когда она узнала, кто с такой бесцеремонностью овладел ею.

Раньше мы уже сказали, что ей не раз случалось видеть на эстансии и экскурсиях Хальбергера и молодых парагвайцев. Она больше знала Людвига, чем Циприано, но ни к одному из них у нее не было ненависти. Она знала также, что со стороны белых ей не грозит никакой опасности, которой бы она подверглась, попав в руки к дикарям враждебного товасам племени. Ее удивляла только встреча с ними в таком месте и при таких необыкновенных обстоятельствах.

Удивление ее прошло, когда она вспомнила, что пленница в деревне - сестра Людвига и кузина Циприано. Ей даже стало понятно их присутствие и та хитрость, с какой они овладели ею.

Прежде чем бледнолицые произнесли хоть одно слово или обратились к ней с предложением, индианка поняла, что она нашла в них если не друзей, то союзников. Цели их были различны, но тем не менее, действуя для своих интересов, они действовали также и в ее пользу. Впрочем, ей скоро пришлось убедиться в справедливости своего предположения.

Как только достигли они дерева, голос гаучо нарушил молчание.

- Вы должны понять, - сказал он, обращаясь к обеим пленницам, - что хитрость ни к чему не ведет. Мы слышали ваш разговор и знаем ваши намерения. Ваша тайна известна нам. Что касается тебя, Шебота, то ты должна навсегда проститься с выгодным делом, которое тебе предлагала Насена. Ты недешево оценила свое питье, но это преступление не прошло бы для тебя бесследно. Это Великий Дух, Насена, послал нас к вам, чтобы отвратить преступление и избавить вас от этой ведьмы. Вам не нужно будет усыплять пленницу, вы и так можете избавиться от нее. Я хочу сказать, что в ваших же собственных интересах помочь нам похитить вашу соперницу. Мне незачем говорить вам, что моя молодая сеньорита Франческа не по своей воле последовала за вашим женихом. Наша малютка и не думала никогда сделаться женой кацика. Агвара к тому же убийца ее отца или, впрочем, это все равно, сообщник убийцы, а этого одного достаточно, чтобы он внушал ей отвращение. Она скорее согласится умереть, чем принадлежать ему, и вы ни на минуту не должны сомневаться, что у нее нет другого желания, как уйти, убежать от него в такое место, где бы она была в полной безопасности от его происков. Теперь вы знаете, что она стала вашей соперницей поневоле, и вы должны нам помочь освободить ее и увезти в такое место, где бы ей не угрожала опасность со стороны молодого кацика, вашего будущего супруга. Одним словом, мы - ваши друзья, потому что, так же как и вы, желаем увезти Франческу от Агвары.

- Что предлагаете вы мне, - спросила Насена, - и чем я могу помочь вам?

- Вы должны дать нам клятву, - ответил гаучо, - что, если мы возвратим вам свободу, вы употребите ее на освобождение Франчески и приведете ее сюда целой и невредимой.

Насена бросила беспокойный взгляд на колдунью.

- Не бойтесь этой твари, - продолжал гаучо. - Шебота останется с нами, пока вы не приведете Франческу. Будьте покойны, она не уйдет; к тому же она знает, что жизнь ее зависит от успеха вашего предприятия. Только одно слово, только один жест - и вот эта самая рука навсегда избавит ее от возможности отравлять других.

Затем, обратившись к колдунье с добродушным видом, никогда не покидавшим гаучо, он сказал:

- Не правда ли, старуха, ты желаешь, чтобы Насена исполнила наш совет?

- Разреши девушке идти, - настаивал гаучо, приподымая повязку с ее лица, - скажи, чтобы она повиновалась моим словам, а иначе через две минуты ты будешь висеть на ветвях этого дерева. Говори скорей, время дорого!

- Пусть она идет, мне все равно!

Слова эти были неискренни. Гаспар уловил в глазах колдуньи, освещенных светом cocuios, взгляд, брошенный на На-сену, в котором ясно выражалось следующее: «Делай, что тебе приказывают, но помни - я отомщу!»

- Ты ошибаешься, тебе далеко не все равно! - продолжал гаучо, ударяя по плечу Шеботу. - Ты боишься, что освобождение белой пленницы лишит тебя награды, обещанной Насеной. Будь покойна, эти молодые люди заплатят тебе вдвое больше того, что ты получила бы за смерть Франчески. Ну, что же? Соглашайся скорей на наше предложение.

Циприано и Людвиг достали из-за поясов туго набитые кошельки, захваченные ими с собой на случай, если бы пришлось заплатить выкуп за освобождение Франчески.

При виде золота и серебра глаза колдуньи сверкнули и с жадностью остановились на блестящих монетах.

- Ну, - сказал гаучо, - я надеюсь, что ты настолько умна и хитра, что поймешь, что лучше получить награду за доброе дело, чем петлю за худое. Ну, согласна ты?

- Я уже говорила, что мне все равно, и какое мне дело, будет жить или умрет девушка? Это касается Насены, вас, но не Шеботы.

- Без уверток, тетушка, говори яснее, - сказал гаучо, - и будь откровеннее. Я спрашиваю тебя не как колдунью, но жду определенного ответа и требую, чтобы ты поклялась в том, что ты ни в каком случае не выдашь ее участия в нашем деле. Черт возьми! Ведь, кажется, нетрудно понять, что если ты нам поможешь, то получишь за это золото и жизнь, если же обманешь - тебя ждет смерть.

Шебота решилась наконец.

- Ступай, Насена, - сказала она, - возврати пленницу ее семье, возврати ее тому, кто ее любит, - и она показала пальцем на изумленного Циприано. - Шебота читает в сердцах людей, - с гордостью проговорила колдунья и, обернувшись к Насене, продолжала загадочным тоном: - Не беспокойся, с этих пор между Франческой и Агварой восстанет нечто большее, чем сама смерть.

Затем она дала Насене подробные указания, как пробраться к пленнице. Сказала ей имя женщины, назначенной сторожить ее, и, вытащив из своего головного убора перо, дала его Насене, чтобы сторожиха знала, от кого прислана молодая индианка.

- Иди и возвращайся. Шебота ждет, она верит тебе и ей.

Последними словами колдунья имела в виду поднять себя во мнении белых и подкрепить решимость Насены. Но девушка не нуждалась в ободрении; в глубине ее сердца таился более сильный двигатель, чем суеверный страх.

Положив свою руку на руку Циприано, она проговорила:

- У меня больше нет ненависти к Франческе.

Молодой человек так смутился от ее слов, что вместо ответа с глубоким уважением склонил голову перед индианкой.

Затем Насена спустилась по горной тропинке, твердо решившись освободить и привести с собой молодую девушку, которую час тому назад она обрекала на смерть.

вызвали сильное негодование старейшин племени. Было произведено даже целое следствие по поводу экспедиции Агвары и убийства натуралиста. Ренегат взял всю ответственность на себя, говоря, что Хальбергер жестоко оскорбил его несколько лет тому назад, поэтому он воспользовался случаем и отомстил ему, а месть не считается преступлением по понятиям гаучо и индейцев. Но товасы, видимо, не очень верили рассказанной им истории, в особенности старые воины, хорошо знавшие и любившие Хальбергера.

С самой первой минуты въезда в город товасов Рубино Вальдец заметил недружелюбное к себе отношение индейцев; поэтому он решился сократить, насколько возможно, свое пребывание в индейском лагере. Он ждал только, пока лошадь его настолько отдохнет, что будет в состоянии выдержать долгое путешествие. Он поедет с добрыми вестями к Франсиа, и диктатор, без сомнения, с радостью примет его и вручит давно обещанную награду. Таким образом, Вальдец намеревался с утра пуститься в путь через пустыню Чако.

Наступила полночь. Слышен был только полет ночных птах, и по временам с берегов озера доносился крик уток. Все обитатели тольдерии заснули, и только одно человеческое существо бодрствовало во всем индейском населении - пленница.

Одна-одинешенька, в маленьком тольдо, предназначенном для нее, сидела девушка у кровати, покрытой звериными шкурами. Восковая свеча бросала свой слабый свет на печальные черты ее лица и на смятую одежду.

Могла ли она спать после всего, что произошло перед ее глазами? Каждый раз, как она закрывала глаза, перед ней вставала трагическая картина смерти ее отца, пораженного копьем Рубино Вальдеца. Она снова видела перед собой кроткую фигуру своего отца, составлявшую такой поразительный контраст с гнусным убийцей; она вспоминала свою мать, своего любимого брата, думала о товарище детских игр, храбром Циприано. Что-то они теперь делают? Какая судьба постигла их?

событиями; но эту ночь, когда индейцы, улегшись в свои гамаки и на тростниковые циновки, заснули крепким сном, она еще не смыкала глаз.

Ее никто не караулил. К чему? Кому придет в голову, что молодая девушка, еще почти дитя, на столько сотен миль отделенная от всякого жилья, попытается бежать? Она и не помышляла об этом. Когда же случайно подобная мысль приходила ей в голову, она отгоняла ее как не имеющую смысла.

ей возможность думать о своем горе, не встречая на себе взгляда караулившей ее женщины, против которой она, впрочем, ничего не имела. Индианка, казалось, уважала ее скорбь и оставляла ее одну предаваться своему горю.

Поэтому она сильно удивилась, когда, подняв голову, заметила стоящую перед собой, с выражением сострадания на лице, высокую красивую девушку, которая, приложив палец к губам, призывала ее этим знаком к молчанию.

Сначала Франческа приняла это неожиданное явление за призрак. Каким образом эта девушка могла проникнуть к ней так незаметно? Кто она и чего она хочет? Франческа не испугалась; ее гордое и храброе сердце не знало этого чувства, да, наконец, самая смерть разве не была бы теперь благодеянием для нее!

Прибывшая была немного выше ростом, чем пленница, и, казалось, на год или на два старше ее; обе они представляли собой полный контраст: Франческа вся была воплощенная чистота и невинность, индианка же, не менее ее прекрасная, всем своим видом выражала мрачную энергию, смягченную, впрочем, хитростью и осторожностью; это была Насена.