Гаспар Гаучо.
Глава XXI. Пробуждение товасов

Гаспар Гаучо

Глава XXI. ПРОБУЖДЕНИЕ ТОВАСОВ

Девушка направилась к жилищу своего брата Каолина. Она застала его уже на ногах. Два влиятельных воина из их племени о чем-то советовались с ним. Насена попросила выслушать ее и рассказала о том, что случилось в эту ночь.

- Ты хорошо сделала, - ответил Каолин.

- Насена хорошо поступила, - сказали в свою очередь два других индейца.

Решено было с наступлением дня собрать на совет старейшин племени. Насена со своей стороны созовет индейских матрон, и перед лицом всего племени Агвара должен будет объяснить свой поступок.

Женщины считали себя сильно оскорбленными молодым кациком за то, что он хотел им дать в царицы бледнолицую девушку, что было бы страшным унижением не только для Насены, но и для всех остальных девушек племени товасов.

Старики в память заслуг Нарагуаны не хотели судить его сына, не выслушав его оправданий. Кроме того, у Агвары были сторонники среди молодых воинов, его товарищей по охоте и удовольствиям, которые стояли за него. Нужно еще было разделаться с Вальдецем. Своим гибким, изворотливым умом, жестокостью и храбростью он приобрел влияние, против которого надо было действовать осторожно, во избежание разделения племени на партии.

Ночь прошла в тайных совещаниях. С наступлением дня исчезновение Франчески не могло оставаться ни для кого тайной. Поэтому решили тотчас же отправить выборных из старейшин к вигваму Агвары. К своему глубочайшему удивлению, они застали город уже в сильном волнении. Товасы то входили, то выходили из своих толь до, точно разведчики принесли им вести о приближении страшного врага.

Виновником этой суматохи была Шебота, ловко ухитрившаяся вырваться из рук Гаспара. С дикими криками прошла она по городу прямо к дому Агвары, громко называя его по имени. Молодой вождь не замедлил выйти к ней.

- Что случилось, - воскликнул он, - и что значит этот шум?

- Что это значит? - ответила Шебота. - Ступайте немедленно к дому пленницы, и вы сами увидите, в чем дело: там теперь пусто. Беленькая пташка упорхнула, изменники помогли беглянке.

Агвара, не дослушав ее, бросился прямо к той хижине, где была помещена Франческа.

Когда он увидел, что девушка исчезла, из груди вырвался дикий крик ярости, и затем, обернувшись к индейцам, следовавшим за ним, он дал клятву отомстить. Став во главе их, он обежал весь поселок, собирая своих товарищей. Шебота не отставала от него, сообщая подробности побега. Вокруг Вальдеца образовалась вскоре не менее оживленная группа.

Через несколько минут эти индейские кентавры южноамериканских пампасов были готовы к отъезду. Шебота должна была указывать дорогу. Надежда на месть удвоила энергию ужасной колдуньи. Пронзительным голосом кричала она всем, что позор падает на все племя за то, что их провели таким образом и что они не сумели устеречь молодую девушку, почти ребенка.

Вальдец говорил, что успех, несомненно, будет на их стороне. Шебота сказала, что спасителями Франчески были двое юношей и один взрослый. Трое, да к тому же связанные еще девушкой, они не в состоянии будут оказать сопротивления индейским воинам. Вместо одного пленника у них будет четыре.

Подстрекаемые такими словами, некоторые из молодых воинов уже скакали около горы мертвых, надеясь перерезать беглецам дорогу через равнину.

Шебота, вскочив на лошадь, скакала впереди всех.

Агвара собрал около ста воинов и во главе этого отряда отправился в погоню.

В то время, когда этот отряд выезжал из города, темная фигура женщины проскользнула через дорогу и скрылась в чаще деревьев. Молодой воин сопровождал ее. На минуту оба они приостановились и молча осматривали местность. Это было узкое ущелье, через которое вскоре должен был проехать отряд Аг-вары. Индеец спрятался за скалой, вершина которой возвышалась над ущельем. Индианка медленно поднялась на вершину скалы и, точно изваянная из мрамора статуя, стала там.

Молодой воин и индианка не обменялись ни одним словом; так прошло с четверть часа. До слуха их донесся неясный шум отдаленного галопа всадников. Но этот шум, казалось, не произвел на девушку никакого впечатления. Топот между тем все приближался. В узком проходе нельзя было ехать рысью - лошади пошли шагом. Слышно было, как всадники въехали в ущелье, и затем правильный и равномерный топот коней, идущих один за другим, доносился до них.

Скоро показался всадник, в котором по костюму и гордому виду сразу можно было узнать вождя отряда. Это был Агвара. Он поравнялся со скалой, за которой стоял молодой индеец. Тогда последний быстрым движением вскочил на его лошадь, сверкнуло лезвие ножа… и Агвара безжизненным трупом упал на землю. Индеец сидел уже на его лошади. Животное сделало быстрый скачок на несколько шагов вперед, перескочив через труп своего хозяина.

Ущелье расширялось в этом месте, и всадник мог проделать этот вольт. Копье Агвары осталось в его руках. Он как молния бросился на другого всадника, ехавшего за Агварой, который не успел разглядеть хорошенько всего происшедшего, и вонзил копье ему в грудь.

Весть об убийстве Агвары и Вальдеца с быстротой молнии распространилась между индейцами. Отряд в замешательстве остановился, не зная численности врага и видя пока только одного. Но это был не враг, а уважаемый всеми воинами племени индеец Каолин, брат Насены.

По его приказанию они проехали через узкий проход. Тогда, собрав их в круг, он объявил им, что он отомстил изменнику Агваре за сестру и за честь всех индейских женщин, для которых было бы оскорблением видеть царицей бледнолицую девушку. Далее он объявил, что Вальдеца он убил, во-первых, в отмщение за смерть Хальбергера, бывшего другом их любимого вождя и частым гостем в прежние годы, а во-вторых, он избавил племя от изменника-ренегата, присутствие и гнусные дела которого накладывали позорное клеймо на товасов. В заключение своей речи он сказал, что созовет старейшин на совет, и пусть его судят всенародно.

Он убедил воинов не преследовать невинную девушку, похищенную обманом от родных.

Защитниками бледнолицей были только два брата и верный слуга, отвага и честь которого им были хорошо известны. Он считал постыдным для воинов, привыкших сражаться с врагом равной силы, преследовать дочь их друга.

Агвара, вовлекший их в это позорное предприятие, был недостойным наследником отца и вполне заслужил подобную смерть.

Слова оратора были сначала встречены ропотом, но потом все согласились с его доводами.

Въезд брата Насены в город был настоящим триумфом. Между тем оказалось, что старейшины вдогонку за Агварой послали к роковой горе, с которой скатилось безжизненное тело Агвары, отряд воинов, и он уже выехал из города в ту минуту, когда брат Насены вернул неожиданно назад отряд Агвары.

Смерть молодого вождя и Вальдеца значительно упростила положение вещей.

Суд у индейцев чрезвычайно короток. Брат Насены был выбран кациком всеми воинами своего племени, а колдунью прогнали из тольдерии.

Никто не знал, что происходило в душе Насены: ни одна жалоба, ни один вздох не выдали ее страданий. По ее убеждению, Агвара заслужил подобный конец. После убийства ее часто можно было видеть на тропинке, ведущей к горе усопших, с цветами в руках, которыми она украшала могилу всеми любимого Нарагуаны. Она думала, что если бы он был жив, этот справедливый и честный старик, то он также наказал бы Агвару за его бесчестный поступок.

Пока происходили все эти события, о которых ничего не знали наши беглецы, эти последние с удвоенной быстротой скакали по дороге к жилищу натуралиста. Бегство колдуньи заставляло их еще больше торопиться. Колдунья каким-то сверхъестественным образом ухитрилась сбросить связывавшие ее веревки и, как змея, ускользнула из рук Гаспара.

- С моей стороны было сумасшествием не задушить старую ведьму, пока она была в моих руках. Я думаю, что это не было бы большим грехом, и теперь нам нечего было бы бояться погони. Из-за моей оплошности у нас теперь столько же шансов на успех, сколько было в минуту отъезда. А все же надо постараться не попасть в руки этих индейцев, а то после всех наших проделок они не поблагодарят нас. У нас теперь в распоряжении три часа, если считать, что колдунья на крыльях полетела в город товасов, и не надо терять этого, хотя и небольшого, преимущества, а постараться по возможности скрыть следы. Старая ведьма, без сомнения, укажет им дорогу. Если погода будет благоприятствовать нам, небо останется чистым, и если нас ничто не задержит…

Едва он успел произнести эти слова, как явилось препятствие и не замедлило остановить их. Лошади, скакавшие галопом, вдруг сразу остановились, фыркая и упираясь.

Что могло их так внезапно испугать?

Воздух был влажный, спокойный, как будто бы вблизи было большое пространство воды, но они ничего не могли разобрать в темноте. В самом деле вода была недалеко, и лошади остановились на берегу. Густая высокая трава делала ее совершенно незаметной, и даже днем за сто метров было бы трудно заметить ее.

Гаучо руководился в этом случае скорее обонянием, чем глазами, да и лошадь тянула его за поводья, порываясь подойти поближе к воде. Животные томились жаждой. Остановка на бесплодной горе и быстрая езда сильно утомили их. Они с такой силой тянулись к воде, что всадники не могли противиться им.

Фыркая от удовольствия, жадно втягивали они в себя живительную влагу.

Гаучо старался разглядеть окружающую местность.

Водная поверхность тянулась на далекое пространство, но он не мог определить с точностью, на каком протяжении тянулась она в глубь страны.

Направляясь к городу товасов, они не встречали этого болота. Тогда они ехали по следу отряда Агвары. Теперь же, очевидно второпях и в темноте, они ехали по другой дороге и, может быть, даже уклонились на несколько миль в сторону от настоящей.

Это неожиданное открытие вывело из себя всегда спокойного и хладнокровного гаучо. Повернуть обратно - значит потерять драгоценное время, а это грозит опасностью быть настигнутыми Агварой. Итак, выбора не было, надо переезжать лагуну.

Слабая светлая полоска показалась уже на востоке, предвещая наступление дня. Становилось все светлее и светлее. Печальная картина, о которой они и не подозревали, представилась их глазам: лагуна была так широка, что приходилось сделать громадный крюк, чтобы обогнуть ее.

Глаза Гаспара продолжали глядеть на воду, слабо подернутую розовым светом зари. Вдруг у него промелькнула одна мысль, заставившая его радостно воскликнуть. Поджидая, пока лошади напьются, он заметил, что дно лагуны твердо под их ногами. Ему было известно, что почти все такие болота имеют твердое дно. Находившаяся перед ними лагуна была, очевидно, неглубока - почему бы не попытаться переехать ее?

Он не стал долго раздумывать. Повернувшись к своим товарищам, он велел им следовать за собой и смело въехал в воду.