Водой по лесу.
Глава VII

Водой по лесу

VII

Мунди сделал всего пять плавательных поясов; Мозей плавал довольно плохо, и у него не хватило бы сил на такое большое расстояние. До лесу было, по крайней мере, четыреста ярдов.

Двое из семерых плавали хорошо. Попугай мог долететь до леса, а маленькую обезьяну кто-нибудь должен был посадить на плечи.

О большой обезьяне никто не заботился. У нее не было хозяина. Хотя она и оказывала предпочтение Тому, но он относился к ней более чем равнодушно. Эта порода обезьян никому не внушает симпатии. Изобретением Мунди нельзя было воспользоваться тотчас же. Каучук должен был хорошенько просохнуть, а на это потребовался, по крайней мере, час времени.

Сборы были недолги, так как путешественникам следовало только обвязать вокруг талии плавательный пояс. Они собрались уже в путь, как вдруг вспомнили о крокодиле.

Животное все еще было под деревом. Оно то, вытянувшись, лежало на воде, то медленно плавало вокруг дерева, глядя на людей. По лукавым глазам его можно было подумать, что оно отлично понимает назначение поясов и то, что люди намерены делать. Казалось, крокодил был теперь уверен, что больше уж его не обмануть. Броситься при таких условиях в воду было все равно, что броситься в пасть чудовища, а потому об этом нечего было и думать.

Еще час путешественники наши просидели на дереве; терпение их истощилось.

Чтобы как-нибудь сократить время, они стали говорить об аллигаторах. Треваньов задавал индейцу разные вопросы, на которые тот охотно отвечал. Он много видал на своем веку, и ему было, что порассказать о кайманах. Мундруку говорил, что ему приходилось встречать пять или шесть различных пород крокодилов. Случалось, что самые большие из них, жакаранассу, водились в одной реке с жакарасетента, или маленькими аллигаторами.

Впрочем, слово «маленький» не. совсем подходит к этим животным, так как они все-таки достигают четырех футов длины. Не раз ему приходилось видеть и так называемых куруа, которые никогда не бывают более двух футов. Эти последние встречаются довольно редко, они водятся только в маленьких бухтах. Как только начинается разлив, крокодилы уходят из устьев рек и из озер и направляются в гапо.

В некоторых местах Солимоеса, как только вода убывает, озера совсем высыхают; крокодилы зарываются тогда в грязь и лежат там до тех пор, пока вода снова не вернется и не отмочит глину, из которой они вылезают еще безобразнее, чем были раньше. Они устраивают свои гнезда на берегу и покрывают яйца целыми грудами вялых листьев, смешанных с грязью. Яйцо большого каймана овальной формы, величиною с кокосовый орех; толстая и крепкая скорлупка сильно шуршит, если потереть яйцо обо что-нибудь твердое. Когда самка удаляется от гнезда, то стоит только потереть одно яйцо о другое, и она тотчас же приползет.

Крокодилы питаются главным образом рыбой; но это только потому, что ее очень много и ловить ее чрезвычайно легко. Они также охотно едят и мясо, и дичь - словом, все, что им попадается. Бросьте им кость, они и ту проглотят. Если какой-нибудь кусок не входит в пасть крокодила, он подбрасывает его вверх и норовит как можно ловчее схватить его зубами. Иногда им приходится вести жестокую борьбу с ягуарами, но эти последние редко нападают на самих кайманов, они предпочитают их детенышей.

Крокодилы очень охотно едят черепах и истребляют их в огромном количестве. Самцы поедают иногда своих собственных детенышей, если с ними нет самки и их некому защитить. Больше всего, однако, они любят собак. Услышав их лай, они забегают далеко в лес в надежде поймать их.

Крокодилы очень любят отдыхать на солнышке. Часто они вытягиваются на песке и спят с открытыми ртами. Ибисы и другие птицы в это время спокойно разгуливают по ним. Самые ужасные из крокодилов - это те, которые питаются человеческим мясом; они подстерегают людей недалеко от селений или же около рек, когда те купаются.

Наконец, и Мундруку потерял терпение. Он решил во что бы то ни стало покончить с чудовищем. Хотя с ним и нелегко было справиться, но тем не менее и у него были слабые места, как, например, горло, глаза и ушные отверстия. Именно этими местами и решил воспользоваться индеец, чтобы избавиться от своего врага. О, если б он был моложе лет на двадцать! Он, наверно, не ждал бы так терпеливо, пока животное добровольно уйдет.

Прошел еще час. Положение путешественников нисколько не изменилось, и Мундруку вышел из себя. Он вскочил, бросил в сторону пояса, над которыми работал, взял нож и крепко сжал его в руке.

- Что ты задумал, Мунди? - спросил Треваньов, с беспокойством следя за ним. - Надеюсь, ты не собираешься бороться с животным? С этим оружием ты должен как можно ближе подойти к нему, и, прежде чем ты успеешь замахнуться, оно проглотит тебя. Брось, пожалуйста, эту затею!

- Я вовсе не рассчитываю на свой нож, господин, - отвечал индеец. - Я прекрасно знаю, что кайман тотчас же нырнет и увлечет меня с собою, а мне совсем не улыбается купание в его обществе.

- Послушай, друг мой! Брось ты это. Подождем до утра. За ночь все может измениться.

- Мундруку не согласен с вами, господин. Крокодил, очевидно, хочет полакомиться нами и не уйдет отсюда, пока не наестся; нам придется, может быть, сидеть здесь до тех пор, пока мы не умрем с голоду или же от слабости не попадаем один за другим ему в пасть.

- Ну подождем только до завтра!

- Нет, господин мой, Мундруку не будет ждать ни одного часа больше. Он во всем подчинялся вам как хозяину судна, пока был на галатее, но теперь ее нет, и договор кончен. Мундруку - свободный человек и может делать что хочет. Послушайте, господин, мое племя не примет меня больше, если я буду терпеть это животное. Один из нас должен погибнуть.

Треваньов был принужден уступить.

Спутники Мундруку поняли, что он взял нож только для того, чтобы сделать им более подходящее оружие для нападения на крокодила. Вскоре действительно в руках его появилась макана. Так называл он дубинку, вырезанную из тяжелого дерева. Она была длиною в два фута и оканчивалась очень толстым шаровидным наконечником.

Спрятав нож и вооружившись этой дубинкой, индеец спустился на горизонтальную часть ствола, о которой мы уже упоминали, и пополз по ней. Никакая обезьяна не превзошла бы его в ловкости. Через несколько минут он уже показался на самом конце ветки, которая была всего лишь в трех футах над водою.

уже пасть, чтобы схватить свою жертву. Однако человек упал ему не в пасть, а прямо на спину и в один миг перескочил к нему на шею. Он сел верхом на крокодила и воткнул ему одну руку в глаз, а другой со всей силой ударил его дубинкой по голове. Проломив ему череп, что было даже слышно, он спрыгнул с него. Чудовище перевернулось, живот его желтовато-белого цвета был еще противнее спины. Если даже крокодил и не был убит, он все-таки был уже безопасен. Товарищи встретили победителя радостными криками.

Течение скоро унесло чудовище, которое так долго держало наших путешественников в осадном положении.

Они тотчас же собрались в пути. Им уже очень надоело сидеть на дереве, хотя, по словам разведчиков, то, к чему они стремились, было не лучше того, что они спешили покинуть; разница была лишь в величине площади. Здесь в их распоряжении было лишь одно дерево, а там они могли выбирать из тысячи. Тем не менее они все-таки стремились к лесу, надеясь, что хуже, во всяком случае, там не будет.

или сидеть верхом, тогда как там они могли очень удобно разместиться на зеленой сети. Кроме того, по словам молодого человека, там попадались деревья, плоды которых были очень соблазнительны на вид, их, наверное, можно было есть.

Каждый из плавательных поясов вполне соответствовал весу того, для кого он предназначался. Так, пояса Ральфа и Розиты были гораздо меньше других. Все беспокоились о молодой девушке, и Мундруку объявил, что все время будет плыть рядом с ней. Осмотревшись вокруг и убедившись, что опасность не угрожает более ни с какой стороны, путешественники наши спустились в воду.

далее плыл Ральф вместе с Ричардом, который, подобно индейцу, привязал двоюродного брата к себе.

Мозей и Типперари Том плыли последними.