Водой по лесу.
Глава X

Водой по лесу

X

Была полночь, и наши путешественники спали так крепко, как мирные граждане, почивающие на своих перинах. Ирландец и негр громко храпели. Вдруг дуэт этот был нарушен треском ветвей, на которых сидел Типперари Том. За треском послышался крик и плеск воды; казалось, что-то тяжелое полетело в воду со значительной вышины. Все тотчас же проснулись; не успели они прийти в себя, как раздался второй крик и, ко всеобщему удивлению, еще что-то полетело в воду.

В то время как все перекликались, голосов Мозея и ирландца на дереве не было слышно.

Но вот снизу раздались их вопли, они как будто задыхались и взывали о помощи.

- В чем дело? Что с вами? Мозей! Том! - кричали со всех сторон.

- Ах! Помогите! Я захлебнусь!

- Спа… спасите! - молил негр, причем голос его едва можно было узнать. - Спасите, я тону!

Дело принимало серьезный оборот; все знали, что Типперари Том совсем не умел плавать. Ричард и Мундруку тотчас же бросились в воду.

Ночь была темная, и кругом ничего не было видно; но, если бы даже луна и показалась на небе, свет ее все равно не мог бы проникнуть сквозь чащу ветвей, перепутанных бесчисленным множеством лиан. Треваньову с детьми оставалось только прислушиваться к тому, что происходило внизу. Оттуда то и дело доносились какие-то отрывистые звуки и крики ужаса.

Ричарду и индейцу нелегко было в такой темноте спасти товарищей. Пока они ощупью разыскивали Типперари Тома и вытаскивали его, негр совсем выбился из сил. Он и так был весьма посредственный пловец, а попав в воду сонным, он совсем обезумел от страха и не мог даже держаться на воде.

Весьма естественно, что такое пробуждение окончательно парализовало его слабую голову.

Вытащив товарищей из воды, Ричард и Мундруку положительно не знали, что с ними делать. Сначала им пришла мысль тащить их по стволу дерева, с которого они свалились; но потом пришлось отказаться от этой мысли, так как внизу не было ни одной ветки, самый же ствол бы покрыт тиной, и руки по нему скользили, как по стеклу.

Днем они взбирались на это дерево по лианам, теперь же во тьме они никак не могли их нащупать.

Но вот счастливая мысль озарила Ричарда.

- Бросьте нам плавательные пояса! - закричал он.

Просьба его была тотчас же исполнена. Пояса так удачно упали, что они их сразу схватили и надели на спасенных; таким образом, эти последние уже не рисковали больше пойти ко дну. Через несколько минут нашлась и лиана, по которой днем все взбирались на дерево.

Как оказалось, несчастье произошло из-за небрежности Типперари Тома, который не хотел привязать себя и потому во сне свалился в воду; крики падающего ирландца так напугали негра, что он вскочил от ужаса и, потеряв равновесие, полетел вслед за ирландцем.

Мундруку рассердился на товарищей за то, что они помешали ему спать и что благодаря им он теперь был совершенно мокрый; чтобы подобный случай не повторился, он привязал обоих потерпевших так крепко к дереву, что даже при самом беспокойном сне они не могли упасть в воду.

Весь следующий день прошел в разведках. Хотя путешественники наши отошли всего лишь на шестьсот шагов от того дерева, на котором ночевали, однако это утомило их больше, чем если бы они прошли двадцать миль по суше.

Трудно себе представить, сквозь какую чащу им приходилось пробираться; это была смесь деревьев с чужеядными. Тут можно было встретить и ползучую пальму, и тростниковый шиповник, сплошь покрытый острыми иглами, которые больно колются.

Солнце уже садилось, когда Ричард и Мундруку, ушедшие далеко вперед, вернулись с очень грустными вестями. Кругом была вода, на всем своем пути они не видали ни кусочка суши. Индеец уверял, что по некоторым признакам земля еще очень далеко. Это подтверждалось и сильным течением. Путешественники остановились и стали обдумывать, как им быть дальше.

Как раз в этом месте канал в лесу оканчивался, и вслед за чащей, которая была перед ними, по словам разведчиков, начиналось большое водное пространство; ближайший берег его был от них в двухстах саженях, то есть как раз на таком расстоянии, которое они прошли за весь день. Вдали виднелись верхушки деревьев; к ним-то Мунди и предложил всем плыть.

- Зачем? - спросил Треваньов. - Мы ведь не можем переплыть такое огромное пространство; лодку же сделать немыслимо из этих сочных деревьев. Зачем же нам направляться туда, если там нет суши?

 Господин мой, - сказал индеец, - больше нам идти некуда, вся наша надежда на эту воду.

- Но мы ее уже достаточно видели. Позади нас осталось немало таких водных равнин.

- Это правда, господин, но там вода текла совсем в другом направлении. Поймите же, ведь это разлив, и если мы вернемся, то придем к устью реки; а там ведь мы погибнем без лодки. Хотя суша и далеко, но, плывя в эту сторону, мы будем приближаться к ней.

- На чем же мы пустимся в это огромное водное пространство?

- Вплавь.

- Ведь ты сам говоришь, что берегов почти не видно и что вода тянется более чем на десять миль?..

- Да, я так думаю.

- Но ты не думаешь, надеюсь, что мы можем переплыть расстояние в десять миль?

- Отчего же нет? У нас есть плавательные пояса, которые будут поддерживать нас на воде. Если их будет недостаточно, мы сделаем еще.

- Никак не могу понять, зачем нам туда плыть, если там нет суши.

- Суша есть, только я думаю, что очень далеко. Нам необходимо плыть в ту сторону, иначе мы никогда не выберемся из гапо. Если же мы в нем останемся, то умрем с голода или просто от истощения. Мы месяцами будем блуждать по лесу, не находя выхода. Послушайтесь меня, господин; и поплывем дальше с восходом солнца.

С гибелью судна отношения между Треваньовом и индейцем совершенно изменились. Теперь этот последний стал главным руководителем, и бывший руководитель всегда подчинялся его решениям. Так случилось и в этот раз. На рассвете наши путешественники двинулись в путь, указанный накануне индейцем.

Кругом была непроглядная тьма, ни один луч не проникал сквозь чащу деревьев.

Подобно обезьянам, наши путешественники пробирались по верхушкам деревьев; однако они в значительной степени уступали этим животным как в быстроте, так и в ловкости движений. После долгой и утомительной гимнастики (им приходилось и прыгать, и взбираться на верхушки, и сползать вниз) они добрались, наконец, до опушки леса; тут они увидели то громадное водное пространство, о котором говорил им Мундруку. Глаза их, наконец, отдохнули после темноты, в которой им приходилось пробираться по лесу.

- Мне очень интересно, Мунди, - сказал Треваньов, - что ты придумаешь, чтоб переправить нас на ту сторону?

- Но ведь я же сказал вам, мы опять поплывем.

- Это невозможно, до того берега не менее десяти миль. Там с трудом можно разобрать деревья.

- Разве мы уже не проплыли столько же, после того как буря разбила лодку?

- Да, но мы не раз отдыхали в это время. Тут же нам не один день придется пробыть на воде.

- Очень может быть, но если мы этого не сделаем, то нам придется пять, шесть месяцев пробыть на этих деревьях, питаясь только кокосовыми орехами да плодами. Мы окончательно потеряем силы и попадаем друг за другом в воду или в пасть крокодила.

Треваньов не мог возражать на такие доводы индейца.

Теперь нужно было хорошенько отдохнуть и запастись силами на следующий день; путешественники выбрали для этой цели самое удобное дерево. К несчастью, им не удалось подкрепиться как следует; дичь они доели накануне, и у них оставались лишь бразильские орехи.

Немножко закусив, Мундруку и Ричард стали делать себе плавательные пояса. Им предстояло длинное и тяжелое путешествие, и пренебрегать теперь вспомогательными средствами было бы очень рискованно.

Треваньов между тем старался развлечь детей разговорами.

 Посмотрите, точно озеро, - сказал он, указывая на воду.

- Это и есть озеро, - заметил индеец, - оно только стало гораздо больше благодаря разливу.

- Почему ты это думаешь?

- По многим признакам. Во-первых, если б это не было озеро, то над водою возвышались бы деревья, а во-вторых, я вижу там пиозоку, и это уже ясно доказывает, что тут озеро.

Говоря это, Мундруку указывал на два темных предмета, которые до того времени никто не замечал. Присмотревшись внимательно, можно было ясно различить двух больших птиц, напоминающих собою журавлей. Они были темные с красноватыми крыльями, отливавшими на солнце зеленым цветом. Путешественники заметили в их сложении некоторые особенности; так, например, в верхней части туловища, около крыльев, у них были большие острые отростки в виде шпор, а длинные и тонкие ноги оканчивались огромными лапами, которые в виде звезд из четырех лучей лежали горизонтально на поверхности воды. Птицы эти представляли собою странное зрелище: они не погружались в воду, а стояли на ее поверхности, точно на льду. Особенно же они поразили наших путешественников, когда побежали в разные стороны, точно они были не на воде, а на суше.

- Неужели они ходят по воде? - спрашивали индейца его спутники.

- Нет, - отвечал он, - они бегают по водяной лилии, называемой «виктория-регия». Ее листья с загнутыми краями напоминают собою огромные сковороды.

Наши путешественники не заметили, как индеец спустился с дерева и поплыл под ветками прямо к птицам; но вот они увидели, как он крепко схватил за ноги одну из них. Другая с громким криком полетела к лесу. Вскоре на дереве загорелся костер, а вслед за ним появилось и жаркое. Закусив мясом жареной птицы, путешественники легли спать.

На рассвете все поднялись и снова отправились в путь. Плавательные пояса были пересмотрены индейцем, так как малейшая дырочка могла повлечь за собою самые печальные последствия. Мунди покрыл ореховую скорлупу вторым слоем каучука и тщательно осмотрел связки, которые составляли сам пояс. Наши путешественники пустились в плавание далеко не в веселом настроении. Ясно было, что и Мундруку совсем не уверен в благополучном исходе предложенного им путешествия. Большую обезьяну решили оставить в лесу, так как тащить ее на плечах было бы очень тяжело.

Даже Типперари Том отказался от нее, несмотря на ее сильную привязанность к нему; он не мог забыть, как обезьяна чуть не задушила его своим хвостом, когда они плыли к лесу. Тихонько спустился он с дерева и поплыл впереди всех. Путешественники были уже далеко, когда животное заметило их отсутствие. Убедившись, что его покинули, оно стало жалобно кричать.

Попугай, тоже предоставленный самому себе, не пожелал оставаться в обществе обезьяны. Он полетел вслед за пловцами и снова занял свое любимое место на курчавой голове негра. Хотя Мозею не особенно лестно было такое предпочтение, тем не менее он должен был ему подчиниться.

Веселое настроение их, однако, скоро изменилось. Мандруку нахмурил брови, и радостные надежды тотчас же покинули его спутников. Индеец то и дело оглядывался. Беспокойство его передалось Треваньову, и он тоже стал посматривать назад, однако ничего не увидел там, кроме верхушек деревьев, да и те уже были едва заметны.

- Что ты все оглядываешься, Мунди? - спросил он индейца. - Может быть, нам грозит снова опасность? Я положительно ничего там не вижу, кроме верхушек деревьев, да и те уже пропадают.

- В этом-то и беда; скоро мы их потеряем из виду и тогда… признаюсь, господин, что дело будет плохо. Я совсем не подумал об этом, отправляясь в путь.

- Ах, я понимаю, что ты хочешь сказать. До сих пор ты плыл по деревьям, и, потеряв из виду, ты боишься заблудиться?

 Да, господин мой. Тогда только Великий Дух может нас спасти.

Вдруг он быстро поплыл вперед; он желал убедиться, удастся ли ему плыть в прямом направлении, не руководствуясь ничем. Обогнав товарищей сажен на сто, он снова оглянулся. Дерево, на котором они ночевали, было прямо против него. Опыт удался как нельзя лучше, и индейца снова озарила надежда благополучно добраться до противоположного берега.

Успокоив своих спутников, он попросил их как можно скорее следовать за ним. Он несколько раз останавливался и проверял себя; при последней остановке он посоветовал товарищам держаться ближе друг к другу, плыть тише, чтобы не утомляться и не останавливаться для отдыха, и, наконец, все время молчать.

Все беспрекословно повиновались ему. Тишину нарушал только плеск воды, да изредка над ними проносился крик орла.

Но вот они наплыли на труп большой обезьяны, и уистити, сидевшая на плечах Ричарда, подняла жалобный вой. Обезьянка дрожала всем телом. Она думала, вероятно, что и ей грозит та же участь, но так как никто не обращал на нее внимания, то она скоро замолкла, и над водою воцарилось молчание.

Желая узнать, что беспокоит обезьянку, пловцы осмотрелись и увидали в десяти шагах от нее другой труп. Они подумали, что в лагуне утонуло несколько обезьян.

они второй раз встречали один и тот же труп. Обстоятельство это ясно доказывало, что они уклонились от прямой линии и, описав круг, снова возвращались к тому месту, от которого плыли; труп обезьяны не мог догнать их, передвигаясь только по течению и от ветра.

- Мы заблудились, господин, - сказал Мундруку. - Полчаса тому назад мы были на этом самом месте. Верно, так угодно Великому Духу. Здесь оставаться больше нельзя, поплывем опять к деревьям.

- До них теперь не трудно добраться, - сказал Треваньов.

Индеец то и дело высовывался из воды; он напоминал собою охотничью собаку, выслеживающую дичь. Судя по отчаянию, которое выражалось на его лице, товарищи не должны были ожидать ничего хорошего. Увидя, что индеец взвалил еебе на плечи мертвую обезьяну, они поняли, что он зпасается провизией и что, следовательно, им предстоит еще долгое путешествие. Он просил спутников не отставать от него, и, несмотря на то что он уже раз ошибся, товарищи все-таки следовали за ним; больше ведь им ничего не оставалось.

Благодаря плавательным поясам они могли долго держаться на воде. Жажду они могли легко утолить, голода пока не ощущали; они хорошо закусили мясом жареной птицы и бразильскими орехами. Но что будет дальше? Это заставляло их призадуматься.