Водой по лесу.
Глава XI

Водой по лесу

XI

Теперь нечего было и думать о том, чтобы переплыть лагуну; следовало только как можно скорее выбраться из нее. Путешественники желали с какой бы то ни было стороны доплыть до леса, но и это было не так легко. Глядя на беспокойство и озабоченный вид своего вожака, путешественники думали, что им не добраться даже до затопленного леса. Они могли кружиться как в водовороте до тех пор, пока не обессилеют, а там их ожидают голод и смерть. Слабые, неспособные защищаться, они попадут в пасть какого-нибудь чудовища или же будут растерзаны хищными птицами. В криках орла, летевшего над ними, им слышалось уже торжество победителя; казалось, страшная птица понимает, что они должны погибнуть.

Было, вероятно, около полудня. С самого утра небо покрылось свинцовыми тучами и солнца совсем не было видно. Но вот стало светлеть, и Мундруку оживился.

- Если солнце покажется, все будет хорошо, господин, - отвечал он на вопросы Треваньова. - Теперь пока пользы от него нет, но через час появится тень, и тогда мы смело поплывем вперед. Не бойтесь, к вечеру мы выберемся отсюда.

Можно себе представить, как обрадовали всех слова индейца.

- Мне кажется, - продолжал Мундруку, - что нам не мешало бы теперь остановиться и отдохнуть, пока не выяснится направление по тени от солнца. Продолжая плыть, мы рискуем уклониться от надлежащего пути.

Усталые пловцы охотно приняли предложение товарища. Мундруку еще раз высунулся из воды, чтобы взглянуть, нет ли где деревьев, но, убедившись, что кругом ничего не видно, он снова поплыл.

Прошло около часа. Пловцы, словно на зеленом лугу, отдыхали на своем водяном ложе, не спуская глаз с неба. Судьба их была теперь в его руках; покройся оно снова тучами, и положение их станет хуже прежнего, так как они с отдыхом потеряли много времени. Мундруку тоже смотрел на небо и старался определить солнечный путь.

Вдруг он попросил всех лежать спокойно, и, когда поверхность воды стала совершенно гладкой, он вынул из кармана нож и поставил его вертикально над водою; подобно ученому, со страхом следящему за результатом каких-нибудь сложных опытов, он следил за своим ножом. Вскоре он разглядел тень и был совершенно удовлетворен. Сначала тень эта была едва заметна, но затем она стала делаться все длиннее и длиннее. Определив с помощью тени страны света, индеец спрятал нож; он попросил товарищей следовать за ним и поплыл на восток. Время от времени он останавливался и повторял свой опыт с ножом, чтобы убедиться, что плывет в надлежащем направлении. Скоро, однако, ему уже не надо было прибегать к этому опыту, так как на горизонте показался лес.

Солнце садилось, когда они подплыли к деревьям и стали взбираться на них. Если бы они не были так измучены и не стремились бы как можно скорее выбраться из воды, они очень огорчились бы, увидев, что находятся на том же месте, где провели прошлую ночь.

Потонувшая обезьяна, которую Мунди захватил на лагуне, пошла им на ужин. В то время как они взбирались на дерево, произошел интересный случай, о котором нельзя не упомянуть. С дерева вдруг послышались какие-то странные крики, напоминавшие собою крик обезьяны коанты. Действительно, их радостно приветствовало покинутое ими животное. Коанта была так счастлива при виде их, что забыла даже на них рассердиться.

Измученные безрезультатным плаванием, путешественники просидели на дереве до следующего полудня. Их дальнейшая участь приводила их в отчаяние.

Однако по мере того как тело отдыхало, нервы тоже успокаивались, и путешественники наши становились бодрее. Скоро они принялись обсуждать, как выйти из тяжелого положения. Не пуститься ли снова в путь? Не попробовать ли еще раз переплыть лагуну? Но едва ли можно было надеяться на больший успех, чем накануне. Они и второй раз могли так же заблудиться, как первый, и плавание их могло кончиться не так благополучно, как в этот раз. Все говорили, кроме Мундруку. Индеец не высказывал никакого мнения; его молчание и сумрачный вид ясно говорили о том, что он был страшно огорчен вчерашней неудачей. Хотя никто и не думал упрекать его в этой неудаче, однако всеобщее доверие к нему сильно поколебалось.

На этот раз план действий был составлен самим Треваньовом. Все были согласны с тем, что земля находилась по ту сторону лагуны; следовательно, нужно было во что бы то ни стало добраться до ее противоположного берега. Плыть больше никто не решался. Пробираться по деревьям нечего было и думать; хотя на всем пути деревья росли очень близко друг от друга, но на такое путешествие понадобились бы недели, а может быть, даже и месяцы. А разве возможно прокормиться в течение такого времени?

Итак, переплыть лагуну было невозможно, подвигаться вперед по деревьям тоже, следовательно, оставалось только плыть вдоль опушки потонувшего леса, под тенью деревьев, на которых в случае надобности можно было отдохнуть и провести ночь. Мнение это было единодушно принято всеми путешественниками. Даже индеец признал эту мысль гораздо удачнее своего вчерашнего предложения.

Для выполнения этого плана не требовалось никаких особых приготовлений: нужно было только, надев пояса, спуститься в воду и все время плыть возле деревьев.

Все тотчас же пустились в путь.

Пловцы делали около мили в час. Если бы они могли плыть без остановки, то продвигались бы в день миль на десять, на двенадцать и дня через два, через три были бы на той стороне лагуны; однако это было невозможно, и они время от времени останавливались и, ухватившись за ветки, отдыхали.

Плаванию их сильно мешала огромная водяная лилия, о которой упоминали выше; ее круглые листья лежали на поверхности воды один около другого, а толстые стебли так крепко переплетались между собою, что плыть между ними не было никакой возможности. Огромные пространства были усеяны этими лилиями. Пловцам не раз приходилось из-за них делать крюк, описывая круги в несколько сажен. Вот почему они за весь день проплыли только три мили.

- Мне очень хочется есть, господин, - сказал Мундруку, - надо бы подумать об ужине.

- Что же у нас будет на ужин? - спросил Треваньов. - Тут много деревьев, но, кроме листьев, на них ничего нет. Что же мы можем есть?

- У нас будет молоко на ужин, если вы позволите остановиться на одном из деревьев, недалеко отсюда.

- Молоко! - с удивлением воскликнул Типперари Том. - Неужели, Мунди, тебе доставляет удовольствие дразнить нас? Какое тут может быть молоко, когда нам нужно пройти по крайней мере сто миль, чтобы добраться до хвоста коровы?

- Ты ошибаешься, Том, в гапо, как и на суше, тоже водятся коровы. Только эти коровы не с ногами и хвостами; они совсем особенные. Их тут много. Ты, наверное, видел их, когда мы спускались по реке.

- Ты говоришь, вероятно, о морской корове? - спросил Том, полагая, что индеец подразумевал под этим названием большую породу тюленя, ламантина, которая часто встречается на Амазонке. - Да и то, - продолжал ирландец, - подоить ее, в то время как она плывет, довольно мудрено. Вот если б нам удалось поймать такую корову! Впрочем, тогда было бы уже не до молока, мы гораздо охотнее полакомились бы ее мясом.

- Вот там, - сказал Мундруку, указывая на верхушки деревьев, - стоит корова, которая снабдит нас не только молоком, но и хлебом. Неужели вы не видите массарандубы?

Все посмотрели в сторону, указанную индейцем. Сначала никто не заметил ничего особенного. Над водою поднималась целая стена из всевозможных листьев. То тут, то там из общей массы выделялись некоторые верхушки деревьев. Следуя указаниям вожака, путешественники заметили, наконец, особенное дерево; оно было настолько выше других, что имело вид великана, стоящего посреди пигмеев.

Это и была амазонская массарандуба, одно из замечательнейших деревьев даже в таком лесу, где встречаются самые разнообразные и необыкновенные растения.

ужин.

Массарандуба - это знаменитое дерево-корова. Оно известно еще под названием «молочное дерево» и растет в Южной Америке. Гумбольдт описывал его достаточно подробно, а впоследствии ботаники разных стран. Оно принадлежит к тому же семейству крапивных, к которому относится и хлебное дерево. Но еще удивительнее то, что к этому семейству принадлежит и знаменитый анчар, древо смерти. Как в одной семье бывают часто и добрые, и злые дети, так и к одному семейству принадлежат не только деревья, дающие здоровую пищу, но и такие, в соке которых заключается один из злейших ядов.

Массарандуба - не единственный представитель так называемых молочных деревьев. К этому виду принадлежат и другие деревья, сок которых похож на молоко и более или менее безвреден. Некоторые из них дают очень вкусное и питательное молоко.

Массарандуба - одно из самых больших деревьев на Амазонке; оно бывает более двухсот футов вышины, причем верхушка имеет вид огромного купола. Иногда из него получаются бревна в сто футов длины. Дерево это очень крепкое.

Как большинство американских деревьев, массарандуба растет в одиночку, так что на расстоянии мили можно встретить два, три, очень редко шесть таких деревьев. Его легко узнать по красноватой шершавой коре, из которой индейцы приготовляют темно-красную краску. Плод его, величиною с яблоко, очень сочный и вкусный. Его-то Мундруку и имел в виду, говоря о хлебе своим голодным товарищам. Однако главное значение имеет не плод, а сок этого дерева; стоит только сделать на коре надрез, и оттуда потечет белая жидкость, сильно напоминающая собою молоко. Если бы не бальзамический запах этого сока, можно было бы подумать, что это настоящее густое коровье молоко. Постояв немного на воздухе, сок сгущается и образует нечто похожее на сыр. Чтобы оно не густело, нужно подлить к нему воды. Туземцы едят его с маисовым хлебом. Его употребляют также с чаем, кофе и шоколадом. Многие из-за бальзамического аромата предпочитают его настоящим сливкам.

полезным произведениям щедрой природы.

К этому-то дереву и направились наши путешественники. Оно стояло в глубине леса, так что от опушки пришлось проплыть до него ярдов двести. Как и следовало ожидать, ствол и ветви этого дерева были обвиты чужеядными растениями, из которых большинство составляли лианы. По этим последним путешественники легко взобрались на дерево и прекрасно устроились на нем. Толстые, продолговатые, с заостренными концами листья защищали их от солнца. Дерево было сплошь покрыто плодами, эти яблоки всем очень понравились. Впрочем, если бы даже они и не были вкусны, то и тогда голодные и усталые путешественники нашли бы их превосходными.

Мунди прежде всего позаботился об угощении товарищей, он сделал своим ножом около дюжины надрезов в коре молочного дерева и к каждому из них подставил скорлупу ореха са-пукайи, отвязав ее от плавательных поясов.

Результаты этой операции не заставили себя ждать. Не прошло и двадцати минут, как каждый из путешественников уже наслаждался великолепными сливками.

Все были так рады поужинать, что никому и в голову не приходило позаботиться о том, чем они будут питаться завтра, но индеец сообщил им, что на следующий день они могут получить такую же вкусную пищу.

Все были хорошо настроены и много говорили. Главной темой для разговора послужило, конечно, дерево, которое в этот вечер приютило и накормило их. Ричард рассказал, что в Паре негритянки продают на рынках не только плоды этого дерева, но и молоко и что это молоко прекрасно заменяет клей. Сломается ли гитара или скрипка, разобьется ли фарфор, стоит только помазать их соком массарандуба, и вещь склеится; мало того, она прекрасно переносит и жар, и сырость.

Другая интересная особенность этого сока заключается в том, что его можно получить и после того, как дерево срубят; в течение нескольких месяцев рабочие лесопильного завода добывают для своего кофе сливки из бревен массарандуба. В противоположность обыкновенным коровам дерево это дает молоко и после смерти.

Солнце уже зашло, и собеседники решили, что пора отдохнуть. Только они принялись устраиваться на ночь, как вдруг произошло обстоятельство, которое помешало им лечь спать.

Когда путешественники поплыли вдоль леса, коаита осталась на дереве. Даже ее любимец Том не позаботился о ней. Пловцы решили, что обезьяна прекрасно проживет и без них в потонувшем лесу, и нисколько не жалели, что бросили ее; тем не менее, когда вблизи массарандубы послышался ее крик, все очень обрадовались. Вскоре коаита появилась на том дереве, на котором сидели наши путешественники, и тотчас же бросилась к Тому. Оказывается, животное, не теряя пловцов из виду, следовало за ними по деревьям. После разлуки все были рады коаите и каждый старался приласкать ее.