| Автор: | Рид Т. М. |
| Категории: | Роман, Приключения, Историческое произведение |
Без пощады!
Глава III. СЕСТРЫ
В то самое время, когда лесные птички на одном из митчельдинских холмов были встревожены лязгом оружия, в трех милях оттуда другие лесные пернатые с любопытством прислушивались к веселым голосам двух молодых прогуливавшихся девушек. В наружности этих девушек было мало общего, хотя они были родными сестрами. Старшая была черноволосая и смуглая, как цыганка, а младшая - нежнейшая блондинка с беленьким как снег личиком, розовыми щечками и прекрасными голубыми глазами, свежая, светлая и сияющая, как майское утро. Младшая называла старшую Сабриною, а старшая младшую - Вегою. Это и были те красавицы, о которых так восторженно отзывался сэр Ричард Уольвейн. И он не преувеличил их красоты.
Действительно, обе девушки были выдающиеся красавицы, но каждая по-своему. Разница в наружности сказывалась в росте и фигуре: старшая сестра была и выше и плотнее младшей. Одеты были они тоже не одинаково, но вполне по современной моде. Безобразные фижмы времен Елизаветы были уже оставлены, и надетые на девушках нарядные узкие платья с узкими же рукавами отчетливо обрисовывали их стройные фигуры. Не только по одежде, но и по манере держать себя, говорить, двигаться можно было узнать кровных дворянок. О том же ясно свидетельствовало и благородство их лиц, изящество фигур, рук и ног.
На младшей, по-видимому более кокетливой, была прекрасная французская шляпа из светлого шелка, завязанная под подбородком длинными развевающимися лентами. На снежно-белой шейке блестело изящное золотое ожерелье, а в розовых ушках горели дорогие серьги. Все ее платье из дорогой белой летней ткани было покрыто искусной вышивкою разными шелками, сделанной, должно быть, собственными руками. В те дни даже самые знатные дамы не пренебрегали рукодельем и работали много и с любовью.
Старшая, более степенная и скромная, была в платье и шляпе темных цветов, вполне гармонировавших с ее черными волосами, глазами и смуглостью кожи. Ножки у обеих были обуты в белые чулки, очевидно тоже домашнего изделия, и в кожаные башмаки на толстых подошвах.
Обе девушки шли ускоренным шагом по лесной дороге, ведущей от Руардина до Дрейбрука. Дорога шла по высокому хребту лесистых гор. Девушки поднимались вверх, и когда они достигли высшей точки, Вега вдруг остановилась и спросила сестру:
- Не довольно ли нам ходить, Сабрина?
- А что? - отозвалась та. - Разве ты устала?
- Нет, я нисколько не устала, но боюсь, что мы слишком далеко отойдем от дома. Как бы нам не заблудиться.
Что Сабрина не боялась «заблудиться», это можно было видеть по тому, что она шла вперед твердым, уверенным шагом, и притом внимательно оглядывалась вокруг при каждом повороте дороги. Но Вега, очевидно, не замечала этого. Все внимание младшей сестры было устремлено на провожавшую их большую собаку из старинной породы чисто английских дворовых догов. Эта собака то и дело бросалась гонять мирно пасшихся в лесу темношерстых овец, которых издали принимала, должно быть, за каких-нибудь опасных для ее хозяек зверей. Вега каждый раз с восхищением хлопала в ладоши и звонко хохотала над смущением и разочарованием собаки, принадлежавшей, кстати сказать, собственно ей.
- Всего каких-нибудь две мили отошли мы от дома. Неужели же это, по-твоему, далеко, Вега? - с притворным удивлением говорила Сабрина, переждав, когда у сестры кончился новый припадок хохота, вызванный все тою же собачьей ошибкою.
- Да, это действительно не особенно далеко, - созналась Вега. - Но я…
И она недоговорила.
- Что же ты? - настаивала Сабрина. - Трусишь?
- Да… есть немножко.
- Чего же? Волков? Если их, то я могу вполне успокоить тебя. Вот уже более полусотни лет прошло, как, по словам здешних старожилов, в лесу здесь видели последний раз волка. И этот волк, очевидно последний представитель своей породы в этих местах, здесь был тотчас же убит. Здешнее население, происходящее от древних кельтов, питает наследственную неприязнь к волкам. Подозреваю, что это - последствие известного несчастья с инфантом Левеллином.
- Ах нет, я боюсь вовсе не волков! - с новым взрывом смеха возразила Вега. - Напротив, мне бы очень хотелось встретить хоть одного, Гектор вступил бы с ним в бой и наверное остался бы победителем… Что, Гектор, правду я говорю, а? Неужели ты осрамился бы?
Дог несколько раз очень выразительно гавкнул в ответ на этот обращенный к нему вопрос, причем энергичнейшим образом размахивал своим огромным пушистым хвостом. Приласканный за это смеющеюся хозяйкою, он, ободренный и обрадованный, пустился в погоню за новою партией овец, и все с тем же результатом.
темноты мы вернемся домой.
И Сабрина, в свою очередь, громко рассмеялась, хотя это было так же мало свойственно ей, как несвойственно было ее сестре говорить серьезно. Но как раз в это время Вега сделала серьезное лицо и заговорила таким же серьезным тоном. Очевидно, у каждой из сестер была своя причина перемениться на время характерами.
- Ну вот ты наконец и развеселилась, и я рада этому, хотя то, что меня тревожит, вовсе не шутка, - сказала Вега.
- А ты скажи, в чем дело, тогда я и буду знать, как относиться к этому, - продолжала со страхом Сабрина. - Если тебя пугают не волки и не призраки, то кто же или что? Уж не мерещатся ли тебе какие-нибудь особенные лесные звери, как Гектору?
- Ты угадала, Сабрина: звери самого страшного типа - двуногие…
… Но насколько мне известно, у нас, в глуши нашего Фореста, таких зверей не существует, значит, твоя боязнь не имеет никаких оснований.
- Ты забываешь, Сабрина, что в Монмаутсе и Лиднее поднялись целые толпы разнузданной черни, - возразила Вега. - Может случиться, что такая шайка забредет и сюда. Что же мы тогда будем делать?
- Ты говоришь глупости, Вега! Монмаутским и лиднейским бунтарям нет никакой надобности заходить сюда. Наши же руардинцы и дрейбрукцы, хотя тоже начинают волноваться, но женщин никогда не обижают, не только таких, как мы с тобой, но даже и совсем простых. Этого у нашего коренного населения никогда не водилось. На это способен только тот иноземный сброд, который созвал сэр Джон Уинтор в Лидией, да так называемые роялисты, околачивающиеся в Монмаутсе и возле него. Кавалеры тоже! Хвалятся чистотою своей крови и галантностью манер, а на самом деле это позор страны. Пьяницы, моты и игроки. Никого и ничего не уважают - ни друг друга, ни посторонних, ни почтенных старцев, ни женщин, всячески оскорбляют государственную честь, народное и общественное достоинство… Хороши кавалеры, нечего сказать!
Смех молодой брюнетки был саркастический. Видя, что сестра слушает ее с видимым сочувствием, она продолжала:
- Но уверяю тебя, дорогая моя трусиха, что и эти прекрасные кавалеры сюда не заберутся. Им совсем нечего делать в Форесте. Они знают, что наши бравые форестерцы все как один человек стоят за парламент. Нам лично, поверь, они ничего дурного не сделают, если бы даже и встретили нас тут одних. Напротив, они будут очень вежливы и почтительны к нам, в особенности когда узнают, кто мы. Ведь наш отец пользуется среди них большою любовью и уважением за то, что принял их сторону против насильника Уин-тора. Я горжусь этим.
… Но, вообще, что ты ни говори, а нам, право, пора домой, в наш милый уютный Холлимид. Смотри, уж солнце заходит за вершины тех гор. Скоро начнет смеркаться.
- Ну, до этого еще далеко, - отрезала Сабрина, спеша вперед, и мы отлично успеем подняться наверх, полюбоваться оттуда окрестностями и вернуться домой как раз к ужину. Я догадываюсь, что именно этот ужин так и манит тебя назад.
Конечно, Сабрина отлично знала это. Но она подразнила сестру едою только так, чтобы сказать что-нибудь и скрыть свои мысли. Прогулка была предпринята по ее же настоянию, и девушка, по-видимому, твердо решила не возвращаться домой, пока не побывает на вершине того горного хребта, по которому шла дорога.
- Не сердись, милая Вега, - с прежним неискренним смехом продолжала старшая сестра, - я ведь только шутила. Но ты знаешь, что я не люблю ничего недоделанного. Я задумала побывать сегодня на этой верхушке, и мне обидно было бы возвращаться назад из-за твоих пустых страхов, когда до цели осталось всего минут десять ходу. Хочется взглянуть на ту прекрасную долину, среди которой течет моя тезка - река Сабрина. Потом оттуда же мы можем полюбоваться великолепным закатом солнца вплоть до того момента, когда оно совсем скроется за Уэльскими горами. После этого еще более часа будет настолько светло, что мы будем ясно видеть дорогу, а больше ничего и не нужно. И ты совсем напрасно хочешь лишить меня ожидаемого мною эстетического наслаждения.