Без пощады!
Глава XXX. Мужественная вестница

Без пощады!

Глава XXX. МУЖЕСТВЕННАЯ ВЕСТНИЦА

Река Северна разлилась, и вся ее обширная долина превратилась в сплошное озеро. Вплоть до самого Вурстера на севере не видно было берегов. Казалось, снова хлынуло в свое прежнее ложе когда-то шумевшее здесь, затем исчезнувшее море.

Город Глостер превратился в остров, и часть его окраинных домов оказалась под водой. Сообщение по улицам производилось на лодках. Все шоссейные дороги, соединявшие город с окрестностями, также были залиты водою на несколько футов глубиной.

Этот осенний паводок и был причиною того, что мистер Эмброз Поуэль не успел вернуться домой вовремя, то есть до нашествия роялистов на его родной Холлимид. Только накануне он узнал о падении Монмаутса, и его тотчас же потянуло домой к дочерям, остававшимся там без всякой защиты. Его остановила разбушевавшаяся река, и пока он нашел возможность переправиться через нее, прошло несколько часов. Встревоженный отец дорого бы дал, чтобы превратиться в птицу и перенестись на крыльях домой, где, как он чувствовал, его дочерям угрожает опасность. А когда ему наконец удалось быть почти в виду Холлимида, на него вдруг налетели солдаты королевской армии и, узнав, кто он, привели его к нему же домой как пленника.

Несмотря на то что к Глостеру не было доступа иначе как на лошадях, Уинифреда, эта отважная девушка, не испугалась бушевавшей воды и задумала добраться до города вброд и, если необходимо, даже вплавь. Лодку она не хотела нанимать, чтобы не иметь лишних свидетелей своей экскурсии.

На башне кафедрального собора в Глостере пробило девять часов, когда Уинифреда дошла до Хайнема и остановилась на берегу новообразовавшегося от разлива озера. Луна еще медлила с восходом, и было очень темно. Однако слабый отблеск ее лучей уже отражался в воде и давал возможность различать все, что было на водной поверхности, на расстоянии по крайней мере сотни ярдов. Благодаря этому рысьи глаза молодой фо-рестерки могли различить две линии растрепанных ивовых деревьев, вершины которых поднимались над водой. Эти линии обозначали то место, где пролегала затопленная шоссейная дорога.

Уинифреда не ожидала этого препятствия; обыкновенно Северна разливалась позднее. Но храбрая девушка не дрогнула и не подумала отступить назад, как сделала бы на ее месте каждая изнеженная горожанка. Да, пожалуй, и не всякий мужчина решился бы поступить при данных условиях так, как поступила эта безбоязненная и самоотверженная девушка. Разувшись и подобрав повыше одежду, она смело вошла в воду, которая сначала доходила ей до лодыжек, потом стала постепенно подниматься все выше и выше. Временами отважная форестерка попадала в полосу быстрого течения, которое чуть не сбивало ее с ног. Но, собрав всю силу своего духа и тела, она мужественно боролась и с течением, и с поднявшимся ветром, яростно вздымавшим волны и трепавшим отважную путницу. В ее больших темных глазах не было ни страха перед опасностью, ни упрека в душе тем, ради которых она подвергалась опасности.

Погруженная в холодные волны реки уже по пояс, Уинифреда продолжала храбро подвигаться вперед. Ее красивое энергичное лицо выражало спокойную решимость. Возвращаться назад она и не думала, хотя - повторяем - даже не всякий мужчина проявил бы такую твердость воли и такую готовность к самопожертвованию. В крайнем случае она могла броситься и вплавь, как не раз уже делала и раньше при подобных же обстоятельствах. Но пока надобности в этом при ее высоком росте еще не было. В одном месте смелая путница погрузилась было в глубокую размоину почти по самую шею. Но и это не испугало ее. Высвободившись из ямы, путница снова очутилась на ровной почве, залитой водою только по пояс. Еще немного времени, еще несколько усилий - и форестерка очутилась у высокого укрепленного моста, за которым на противоположном берегу белела массивная башня городского собора. Теперь всякая опасность миновала и, кроме того, была близка минута свидания с любимым человеком. Ради уже одного этого Уинифреда готова была бы переплыть хоть океан. Грудь ее дышала свободно и сердце радостно билось.

Как нарочно, Роб Уайльд и в эту ночь, как и в ту, когда Уинифреда приходила с братом в Бристоль, был на часах у тех ворот, через которые она могла проникнуть в город. Уайльд сразу узнал свою невесту, когда та попросила впуска, и по-прежнему были горячи объятия и поцелуи этих молодых людей, чувство которых было так же крепко и устойчиво, как их тела.

- Господи, кого я вижу?.. Мою Уини! - задыхающимся от радости голосом бормотал Роб, с бурной страстностью прижимая к своей могучей груди не менее могучий стан возлюбленной. - Что принесло тебя сюда? Какая еще беда заставила тебя перебираться через паводок?.. Бедная моя, измокла-то как!

- Это ничего не значит, милый Роб, - возразила девушка. - Лишь бы было сделано дело, по которому я пробралась сюда…

- Дело?.. Уж не случилось ли чего-нибудь у вас, в Руардине или в Холлимиде? - спросил встревоженный ее серьезностью сержант.

- Да, именно в Холлимиде и случилось очень нехорошее, - продолжала Уинифреда. - Положим, этого надо было ожидать, раз роялисты взяли верх в Монмаутсе… Слышал ты об этом или еще не знаешь этой новости, Роб?

- Об этом мы узнали еще третьего дня. Но о Холлимиде нам ничего не известно. Уж не нашествие ли…

- Да, вчера днем пожаловал принц Руперт с отрядом конницы. Солдаты в красных мундирах, в золотых галунах; кони у них - одно загляденье. Сам он весь в золоте, бархате, перьях да бриллиантах… Я послана сюда к сэру Ричарду с письмом… Догадываешься, от кого это письмо?

- Знаю, знаю! - кивнул головой сержант. - Значит, тебя надо немедленно вести к сэру Ричарду? Или, может быть, ты сначала пообсушишься и приведешь себя немножко в порядок? В таком случае я сейчас найду тебе помещение…

- Ах нет, Роб, какое уж тут обсушиванье! - воскликнула девушка, кое-как выжавшая воду из своей одежды еще на берегу, перед входом в город. - Дорога каждая минута! Если сэр Ричард не поспеет вовремя на выручку, то в Холлиммде бог знает что может произойти. Знаешь ведь, на что способен Руперт?

- Знаю, знаю, для него ничего нет заветного. Должно быть, ему приглянулась одна из барышень? Был среди нас такой слух… Так пойдем скорей к полковнику, Уини, - теперь уж сам сержант торопил вестницу. - Он только что перед твоим приходом был здесь, проверял посты и дал мне приказ… Ну, да это уж дело мое… Поцелуй меня еще разок, радость моя, пойдем. Думаю, полковник теперь у себя дома.

Через минуту высокие фигуры сержанта и его невесты уже торопливо пробирались по пустынным улицам, погруженным в глубокий мрак, лишь кое-где прорезаемый огоньками скудных фонарей.

Отправившись в одну из своих многочисленных экспедиций, глостерский губернатор оставил своим заместителем полковника Браутона, а сэру Ричарду поручил начальство над конной частью и снабдил его особыми полномочиями.

Совершив вместе со своим молодым другом Юстесом Тревором вечерний обход караульных постов, сэр Ричард вернулся в свою квартиру. Озябшие на холоде, он и его спутник уселись перед топившимся камином в ожидании ужина. Губерт-трубач накрывал на стол. Этот бравый солдат так искренне был предан своему господину, с которым не разлучался с самого детства, что считал за счастье и честь услуживать ему, чем мог. Он один заменял сэру Ричарду несколько слуг.

Придвинув к господам небольшой стол, накрытый тонкой белоснежной скатертью, Губерт проворно расставил приборы, стаканы, корзины с хлебом и разные приправы к кушаньям. Потом достал из буфета заранее приготовленную бутылку кларета, откупорил ее и поставил перед прибором хозяина. Как молодой Тревор, так и более пожилой сэр Ричард любили умеренно пользоваться стаканом хорошего вина, да и то лишь за едою. Это было далеко от безобразных кутежей и попоек роялистов.

Заморивши червяка сотрапезники разговорились о последних политических новостях, к числу которых принадлежало, разумеется, взятие Монмаутса роялистами. Сэр Ричард высказывал сожаление, что ему не пришлось защищать город, который благодаря главным образом его стараниям уже находился в руках республиканцев. Он вполне был вправе сказать, что будь командование монмаутским гарнизоном поручено ему, а не майору Трогмортону, роялистам вряд ли удалось бы снова овладеть этим городом. Трогмортон же, как человек или слишком малодушный, или, быть может, как изменник, отдал вверенный ему город почти без боя.

Дело это сильно смахивало на фарс, крайне досадный для парламента. В описываемое время происходили заседания образованного парламентом «провинциального комитета». На этих заседаниях вырабатывались резолюции отдать под суд монмаутских мятежников и конфисковать их имения. И вдруг те самые лица, жизнью и имуществами которых распоряжался - на бумаге - этот комитет, явились перед ними вооруженные с головы до ног и крикнули им грозное: «Сдавайтесь! Вы в нашей власти».

Никогда еще ни одно судебное заседание так внезапно не прерывалось, ничей авторитет не бывал так смехотворно разбит, как в этот раз. Только что с важным видом заседавшие судьи, игравшие в приговоры к высшим степеням наказания и в конфискацию укрепленных замков и поместий, были захвачены, как малые дети на месте шалости. Богато и уютно обставленная комната заседания сменилась для них темной, сырой, лишенной всякого комфорта тюрьмой. Люди, стоявшие у власти, мгновенно превратились в жалких, бесправных арестантов, какими собирались сделать других. Разумеется, для роялистов это было пустым бахвальством и веселым глумлением над противником, так легкомысленно попавшим впросак; но для последнего это был прямой стыд и позор, не говоря уж о разочаровании и горечи.

Особенно скорбели об этом событии полковник Уольвейн и капитан Юстес Тревор.

- Жаль, - говорил сэр Ричард, мелкими глотками потягивая вино, - очень жаль, что я не знал о надвигавшейся опасности в то время, когда получил от Массея приказ идти сюда.

- А что же бы вы сделали, сэр Ричард, если бы знали? - полюбопытствовал Юстес.

- Разумеется, не послушался бы Массея и направил бы свои отряды в противоположную сторону - к Монмаутсу, - горячо ответил Уольвейн.

- Да, действительно жаль, что не пришлось вам так сделать. Это спасло бы несчастный город, - убежденно сказал Тревор.

- Конечно, - подтвердил Уольвейн. - Но у нас осталось утешение: Монмаутс пал не по нашей вине. Дай Бог, чтобы нам с вами не о чем больше было горевать, Тревор. К несчастью, есть кое-что еще более близкое нашему сердцу. Подумать только, что наши невесты оставлены одни в Холлимиде. Это было прямым безумием со стороны мистера Поуэля.

- Да, и мы с Вегою находили это очень рискованным, - заметил Юстес. - Слишком тревожное время для таких… неосторожностей.

- Вот и мы с Сабриною говорили то же самое, - продолжал его собеседник. - Один мистер Поуэль ничего не хотел слушать. Его никак нельзя было убедить в существующей опасности. В конце концов я и сам стал надеяться, что все обойдется благополучно. А теперь, после падения Монмаутса, мало ли что может случиться неожиданного? Я весь холодею при одной мысли об этом.

- Нам с вами, полковник, следовало бы как-нибудь принудить мистера Поуэля последовать за нами сюда вместе с дочерьми.

- О, это было совершенно невозможно! - воскликнул сэр Ричард. - Мало ли я старался уговорить его. На него тогда нашло такое упрямство, какое иногда он вообще проявляет, и тогда ничем нельзя переубедить его… Неприятно говорить в таком духе о почтенном человеке, которого мы, вдобавок, оба уважаем еще как нашего будущего тестя. Но нельзя и скрывать правды относительно кого бы то ни было. Когда на мистера Поуэля находит упрямый стих, никакая земная сила не в состоянии сдвинуть его с той точки, в которую он уперся. Никого и ничего он не боится в это время. Помните, как неустрашимо отнесся он к вашему кузену и к Ленсфорду, когда они явились к нему за сбором денег в пользу короля? Положим, за спиною у него в тот день были мы с нашими людьми. Но и без этого он все равно стал бы бравировать с королевскими агентами, если бы даже за ними стояла целиком вся их армия. Это такая упрямая голова, каких мало на свете.

- Да, это верно, сэр Ричард, - согласился Тревор. - Но такая бравада вполне достойна уважения.

- Так-то оно так, друг мой, но и отвага, доходящая до безрассудства, может навлечь на него и на всю его семью, включая и нас, будущих членов этой семьи, всякого рода бедствия, - возражал Уольвейн, задумчиво глядя в одну точку перед собой. - И мне начинает казаться, что в Холлимиде уже что-то происходит очень дурное, - упавшим голосом прибавил он.

- В каком смысле, полковник? - спросил Тревор, невольно заражаясь беспокойством своего начальника и друга. - Может быть, вам мерещится какая-нибудь особенная опасность?

- Именно так. И эта опасность угрожает нашим милым невестам, - тем же тоном ответил сэр Ричард.

- Но какая и от кого?

- Вы лучше спросите: откуда? И я вам отвечу: из Монмаутса. Мне чудится, что роялисты, овладев этим местом, захотят прогуляться по Динскому лесу и, кстати, посетить прославленный своей оригинальностью Холлимид. Вы понимаете, что в этом-то и кроется опасность для тех, кто нам так безгранично дорог.

- Но ведь мистер Поуэль отправился уже за ними. Наверное, он поспел вовремя и ваша боязнь совершенно напрасна, сэр Ричард.

- Вовсе не напрасна, друг Тревор. Могло случиться, что он опоздал. Мало ли что бывает в пути! Если он успел добраться до своего поместья вовремя, то, конечно, ни одной лишней минуты не задержится там. Но что он вовремя прибыл туда, я сильно сомневаюсь. Ведь как назло случился такой ранний осенний паводок, который мог задержать нашего милого упрямца на первых же шагах. Наверное, ему пришлось горько раскаиваться в том, что не послушал наших добрых советов.

- Ну, Бог даст, этого не случится! - вскричал совсем приунывший Юстес. - Я не перенесу несчастья, на которое вы намекаете.

- Ия также, - с глубоким вздохом проговорил сэр Ричард. - Будь Массей здесь, я отпросился бы у него в Холлимид - посмотреть, что там делается… Впрочем, - продолжал он, ударив себя рукой по лбу, как человек, осененный новой мыслью, - отчего бы мне не сделать этого и по собственной воле.

Сэр Ричард молчал, видимо обдумывая шансы такого предприятия. Но через минуту он уже встряхнулся, вскочил на ноги и со свойственной ему решительностью проговорил:

- Рискну, чего бы мне это ни стоило! Едемте сию же минуту. Я возьму с собой собственный отряд, которым могу распоряжаться как хочу. Эй, Губерт! - крикнул он.

- Что угодно, полковник? - послышался бодрый голос преданного трубача, появившегося из передней, в которой он находился.

- Беги скорее в казармы и труби нашим людям сбор! - распоряжался сэр Ричард.

- Слушаю, полковник.

Схватив мимоходом в передней свою неизменную сигнальную трубу, Губерт в буквальном смысле слова бросился бежать к казармам. Он знал, что когда его полковник отдает приказание таким тоном, как сейчас, то нельзя медлить ни минуты.

- Тревор, - обратился сэр Ричард к своему капитану, - пошлите за Гарлеем и другими офицерами… Или, еще лучше, отправляйтесь сами за ними… Вы знаете, где они стоят?

- Знаю, полковник.

- Приведите их как можно скорее. Хорошо бы нам всем через полчаса быть уже в седлах.

Юстес вполне был с этим согласен и поспешил выйти из комнаты, а затем и из дому. Но лишь только он вышел на улицу, как тотчас столкнулся с мужчиной и женщиной. В мужчине он сразу узнал сержанта Уайльда, а в женщине - разносчицу Уинифреду.

Появление здесь разносчицы, служившей вместе с тем и тайной вестницей, поразило Тревора. Он понял, что она недаром явилась сюда в разлив и, вероятно, шла к сэру Ричарду с делом, так сильно волновавшим его и сэра Ричарда.

- А, здравствуйте, Уинифреда! - воскликнул молодой человек в ответ на ее поклон. - Я и не знал, что ты в Глостере.

- Да она всего с четверть часа и находится здесь, капитан, - ответил за девушку сержант. - Я только что впустил ее в ворота. У нее есть к полковнику весточка от барышень.

- Да? Ну, пусть идет… Впрочем, сначала идите сами к полковнику, сержант, и доложите ему о ней.

Это было в порядке вещей. По военному уставу, никакое постороннее лицо не может войти к начальствующему офицеру без его предварительного разрешения. Роб, как сам военный, не подходил под это правило. Но когда тот уже шагнул через порог в полковничью квартиру, Тревор по какому-то внутреннему побуждению последовал за ним.

- В чем дело, Уайльд? - осведомился сэр Ричард, увидев встревоженного сержанта. - Благополучно ли на вашем посту?

- Вполне благополучно, полковник.

- Так какие-нибудь новости?

- Так точно, полковник, только не из добрых.

- Что же случилось?., где?

- Вести из Руардина или, вернее, из Холлимида.

- Говорите скорее, сержант, что вам известно оттуда! - последовал приказ Уольвейна.

- О, Господи, вот беда-то! - вскричал побледневший Тревор.

Сэр Ричард тоже казался сильно пораженным.

- От Уинифреды, полковник.

- Разве она пришла оттуда?

- Так точно. Она перебралась вброд через разлив и находится здесь за дверями. У нее есть письмо от барышень.

- Приведите ее сюда скорее.

- Какое странное совпадение, Тревор! - обратился сэр Ричард к Юстесу, когда вышел сержант. - Роялисты уже в Холлимиде: случилось как раз то, чего мы боялись.

- Да, и я о том же сейчас думаю, - сказал Тревор. Тем больше основания поспешить нам туда.

- Чей это может быть отряд, как вы думаете, Тревор? Не Линджена ли?

- Роб говорит, что они там остановились. С какой же стати останавливаться Линджену так близко от его Гудрича? Вернее всего, это лорд Герберт или, быть может, даже…

… Ну, мы сейчас узнаем это от самой Уинифреды или из письма.

Дверь вновь отворилась, и в нее вошла вестница из Дин-Фореста в сопровождении сержанта. Промокшая насквозь одежда плотно облепила статную и классически очерченную фигуру великанши, а ее тяжело дышавшая грудь и горевшее румянцем лицо свидетельствовали о только что перенесенных ею затруднениях в поспешном пути.

- У тебя есть письмо ко мне, моя милая? - поспешил спросить Уольвейн, когда она, остановившись перед ним, почтительно поклонилась ему.

- Есть, ваша милость, из Холлимида.

С этими словами форестерка подняла руки к копне своих черных волос, вытащила спрятанную бумажную трубочку и вручила ее сэру Ричарду.

содержание еще более усилило его тревогу.

- Уайльд, - скомандовал он, - живо в казармы! Поднимите весь наш эскадрон, чтобы он немедленно готовился в путь. Губерт, вероятно, уже там и трубит сбор. А вы подгоняйте людей… Тревор, - обратился он затем к Юстесу, передавая ему записку, - прочтите-ка это письмо. В нем есть кое-что, касающееся и вас.

Затем он стал расспрашивать Уинифреду, что она видела и слышала в Холлимиде. Между тем Юстес пожирал глазами следующие строки:

«Сообщаю вам, дорогой Ричард, дурные вести. Явился принц Руперт с отрядом королевских кавалеристов, человек около двухсот. Прибыл только что сейчас, под вечер, и намерен остаться на ночь под предлогом дождаться нашего отца. Надеюсь, отец без вас не поедет домой. Боюсь, что в том случае, если он все-таки уехал сюда один, роялисты захватят его. В свите принца находятся ужасный Ленсфорд и Реджинальд Тревор. Посылаю к вам Уинифреду с этим письмом. Подробности она передаст вам изустно. Опасаюсь тратить лишнее время на писание… Дорогой Ричард, спешите к нам на помощь, если можете».

Внизу была приписка, сделанная другой рукой:

«Милый Юстес, мы в большой опасности!»

- Прочитали, Тревор? - спросил Уольвейн, видя, что глаза его молодого друга замерли на последних строчках, приписанных рукою Веги.

- Прочитал, сэр Ричард, - ответил молодой человек, проводя рукой по лбу и как бы отгоняя засевшее в мозгу тяжелое впечатление. - Да, чего мы боялись, то и случилось.

- Поспеем! - уверенно сказал сэр Ричард. - Одевайтесь скорее!