Плавание по лесам.
Братья на родине.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Плавание по лесам. Братья на родине. (старая орфография)

РАССКАЗ
МЭЙНА РИДА.

ИЗДАНИЕ
Е. Н. АХМАТОВОЙ

САНКТПЕТЕРБУРГ.
ПЕЧАТАНО В ТИПОГРАФИИ И. И. ГЛАЗУНОВА, Б. МЕЩАНСКАЯ, 3.
1867.

БРАТЬЯ НА РОДИНЕ.

Лет двадцать тому назад, миль за двадцать от Лэндсэнда проживал корнуэлльский дворянин, по фамилии Тривэнион. Как раз двадцать лет перед тем он умер, оставив после себя круглыми сиротами двух прекрасных мальчиков, потому-что и мать их, убитая горем вскоре последовала за ним в могилу.

Сквайр Тривэнион умер в своем собственном доме, где предки его целые столетия проживались на щедрое гостеприимство. Никто из них однако не был таким щедрым или скорее таким неразсчотливым, как настоящий сквайр; за то месяца через три после его смерти, старинный замок с большим количеством хорошо обработанных земель, перешли в руки дальняго родственника; сыновья же его Ральф и Ричард остались бездомными, безземельными и почти безприютными сиротами. Впоследствии оказалось, что каждому брату досталось по тысяче фунтов стерлингов. Вот всё, что осталось им после крушения родительского достояния; слухи ходили, что даже и это-то жалкое наследство не было в действительности их собственностью, но дар достопочтенного родственника и поверенного, который так хорошо устраивал дела их отца, что по смерти его, всё прибрал к своим рукам и сделал своею собственностью поместье, приносившее чистого дохода по-крайней-мере по три тысячи ф. с. в год.

И всякому, узнавшему условия, по которым молодые Тривэнионы получали по тысяче рублей, поневоле пришлось бы поверить, что это великодушный дар, потому-что почтенный поверенный выдавал им эту сумму с уговором проживать её где хотят - только не в Корнуэлльсе!

Мало того, что этот разбойник буквально обобрал их, но он еще и изгонял их из отечества, потому-что желая нарядиться в их роскошные перья, не желал безпокоить свои глаза зрелищем ободранных им птенцов.

Были однако в Корнуэлльсе люди, которые вполне понимали безчестную игру поверенного по делам семейства Тривэнионов; понимали это и сами его жертвы. Но что могли они сделать? Юноши находились в полном неведении родительских дел, да и вообще всяких дел, кроме спортов разного рода увеселительных и гимнастических упражнений. Поверенный был человек почтенного нрава, постоянно посещал церковь, акуратно сводил все счеты и подводил итоги, имел безукоризненную наружность, приличную речь, - что же могли сделат бедные Тривэнионы? Ни больше ни меньше того, что делают тысячи сирот попавшихся в руки безсовестных опекунов: покориться своей судьбе.

Это старая, давно высказанная и верно с натуры списанная истина, что фамильные поверенные и опекуны малолетних то же, что разбойники, которым только нож да на большую дорогу.

Итак сыновья сквайра Тривэниона ничего не могли предпринять для того, чтобы хоть что-нибудь спасти из родительского достояния. Запутавшись в сети законных формальностей, они принуждены были уступить и извлечь из худшого - лучшее: они принуждены были покинуть родину и родительский дом, который переходил из рода в род Тривэнионов, с-тех-пор может быть, когда Финикияне отправлялись сюда отыскивать блестящее олово.

Тяжело было у юношей на сердце, когда пришлось разставаться с родиной, где они провели лучшие годы жизни; но тайный уговор с поверенным требовал этой жертвы. Правду сказать не на радость было бы и на родине оставаться: тут им предстояла нищета и еще хуже того самое унизительное положение, потому-что не смотря на великодушную щедрость их отца ко всем и ко всему, друзья и гости исчезли вместе с средствами угощать их.

Под влиянием таких мыслей, оба брата решились отправиться в далёкий неизвестный свет, искать счастья в других местах, где оно казалось возможнее.

В это время они вышли уже из детства: Ральфу было двадцать-один год, Ричарду восемнадцать. Оба получили хорошее образование, а постоянное занятие в разных гимнастических играх развило их физическую силу, так что оба они были приготовлены к борьбе и к труду как нравственному так и физическому; оба были одинаково сильны, чтобы вступить в борьбу всякого рода и оба решились воспользоваться своими средствами.

Некоторое время они не решались куда направить им свои первые шаги и за что приняться? Они раздумывали и о военной службе и о морской. У покойного отца было столько старых друзей всякого рода, что наверное нашлись бы сильные покровители, которые доставили бы им порядочное место.

Но ни Ричард, ни Ральф не чувствовали особенной наклонности ни к военной, ни к морской службе. По правде сказать, у каждого из них создался в голове свои идеал и каждый желал олицетворить его по своему.

Обоюдные размышления довели до одинаковой решимости, чуть ли не клятвой скреплённой: оба брата решились вступит, хотя не на столь почотное поприще, как военная или морскея служба, за то более выгодное; и поклялись, что они будут работать, - хоть землю копать, если надо, только бы скопить достаточную сумму, чтобы вернуться на родину выкупить родительское достояние из рук алчного хищника.

Братья не знали, как они это сделают, но полные надежды, силы, молодости, они верили, что это будет сделано; время, терпение и умная деятельность поможет их делу.

-- Так куда же мы направляемся? спросил Ривард, младший брат.

-- В Америку так в Америку. Говорят, будто там лучше всего живётся людям, которым лучшого нельзя выбирать. Ты, конечно говоришь о Северной Америке, о Соединённых Штатах?

-- Разумеется.

-- Я не очень подлюбливого Соединенные Штаты для того, чтобы там поселиться, но только потому, что меня тянет на Юг, куда нибудь в уголок тропического мира, там каждому можно приобресть права и собственность.

-- Разве есть такое место?

-- А где бы именно?

-- В Перу, вдоль всех Андов, от Чили до Панамского перешейка. Как корнуэлльские уроженцы, мы способны приняться за специальность нашей родины и сделаться рудокопами. Андския горы представляют обширное поле этой деятельности; тут вместо серого олова, мы можем докопаться до чистого золота. А, что ты, Ральф, скажешь об Южной Америке.

-- Мне очень нравится мысль об Южной Америке; и я очень рад туда отправиться; но признаюсь тебе, брат, я не имею никакой наклонности к занятию рудокопа. Я готов быть скорее купцом, чем рудокопом.

разлучаться. Имея по тысяче фунтов, мы оба можем начать своё дело: ты станешь торговать; я буду добывать золото. Перу именно такая страна, где оба эти дела в ходу. Решайся, Дик. Не отправимся ли мы с тобою в страну, прославленную испанцем Пизарра?

-- И прекрасно, отправимся вместе.

Не прошло и месяца после этого разговора, как оба брата плыли уже на корабле, а через шесть месяцев высадились на берег в Кально, а оттуда сперва в Лиму, а там к снежным вершинам до Черро Паско, где хранятся золотые сокровища.