Квартеронка.
Глава XI. Гонка пароходов на Миссисипи

ГЛАВА XI
Гонка пароходов на Миссисипи

Почти уже совершенно стемнело. На небе не было ни луны, ни единой звездочки. В низовьях Миссисипи ночи редко бывают светлые. Болотные испарения слишком часто заволакивают небосклон.

Однако для гонки было достаточно светло. Желтая вода была очень заметна. Глаз легко отличал ее от суши. Путь был широк, а шкиперы обоих судов, старые, опытные судоводы, знали наперечет все песчаные мели на реке.

Пароходы были хорошо видны один другому. Выставлять снаружи сигнальные огни считали лишним, однако, на флаг-мачте, помешавшейся спереди каждого из них, были подняты цветные фонари. Окна кают ярко светились, а пламя пылающих окороков отбрасывало далеко на реку кровавый отблеск.

С борта одного судна можно было различить пассажиров другого, стоявших у окон их кают или опиравшихся на перила палубы в позах, которые обличали напряженное любопытство.

В ту минуту, когда давление в котлах "Красавицы" достигло своего высшего предела, "Магнолия" шла впереди нас на добрых полмили. Это расстояние, незначительное при большом различии в скорости, нелегко наверстать, если ход обоих судов почти одинаков. Таким образом прошло много времени, прежде чем можно было убедиться на борту "Красавицы", что она догонит соперницу, о чем довольно трудно судить, когда оба судна держат одинаковый курс. Пассажиры обращались с вопросами к офицерам или расспрашивали друг друга, и это дело первостатейной важности служило предметом беспрерывных догадок.

Наконец, капитан мог удостоверить, что пароход наверстал уже около ста ярдов. Это вызвало живейшую радость, которая, однако, не была всеобщей, так как на борту "Красавицы" нашлось несколько плохих патриотов, рискнувших своими долларами за "Магнолию".

Однако час спустя стало ясно, что наш пароход быстро догоняет соперницу, так как мы находились тогда менее чем в четверти мили от нее. Четверть мили по тихой воде кажется небольшим расстоянием, так что люди на обоих пароходах уже могли переговариваться между собою. Плывшие на "Красавице" не потеряли случая разделаться с находившимися на "Магнолии" за их давешнее хвастовство.

-- Нет ли у вас поручений в Сан-Луи? Мы идем туда и с радостью возьмемся передать их от вас! - кричал кто-то с "Красавицы".

-- Ура славному судну "Красавицы"! - ревел другой.

-- Много ли спалили окороков? - осведомлялся третий. Мы можем поделиться с вами, если ваш запас истощился.

-- Как прикажете сказать, где мы оставили вас? - любопытствовал четвертый. - Небось в Шерт-Тэль- Бенде?

Громкие взрывы хохота последовали за этим шутливым намеком на один из пунктов на реке, хорошо известный судовщикам.

Приближалась полночь; однако, ни одна душа на борту обоих пароходов не думала о сне. Интерес к состязанию исключал всякую мысль об отдыхе; женщины и мужчины высыпали из кают или же входили в них и выходили, чтобы лучше судить о достигнутых результатах. Одушевление возбуждало жажду, и я заметил, что многие пассажиры были уже навеселе. Офицеры, увлекаемые ими, также слишком усердно прикладывались к вину, и по некоторым признакам можно было убедиться, что сам капитан был почти в таком же состоянии. Никто не думал ставить этого ему в вину; всякая осторожность покинула наш пароход.

Уже около полуночи; оба парохода продолжают гонку. Слышны треск и скрип их машин! Глубокая тьма господствует на реке. Но разве это помеха? Багровые огни пылают; кровавый отблеск очень высоко поднимается над высокими трубами; пар брызжет из пароотводных труб; широкие лопасти колес пенят речную воду; деревянный корпус судна трещит и вздрагивает под страшным напором, и оба парохода несутся вперед!

Полночь готова наступить; между пароходами остается не более двухсот ярдов расстояния. "Красавица" вскакивает в кильватер "Магнолии". Менее чем через десять минут ее нос опередит корму соперницы! Менее чем через двадцать - победный клик, грянувший с ее палубы, отдастся на обоих берегах!

Я стоял вблизи капитана нашего парохода и следил за ним с некоторой озабоченностью, видя, как он часто бегает в буфет. Такая обильная выпивка обещала мало хорошего.

Он только что снова занял место на мостике и смотрел вперед. Несколько подвижных огоньков блестело на правом берегу реки в милю расстояния от нас. Вид этих светлых точек заставил его вздрогнуть.

-- Да, - протяжно произнес шкипер, - скоро же мы сюда прикатили, нечего сказать!

-- Боже великий, значит, я буду побежден!

-- Почему это? - спросил его подчиненный, не понимая. - При чем тут Бренжье?

-- Но я должен здесь пристать к берегу. Я обязан... обязан... дама, подарившая нам окорока... ее необходимо... высадить у этой пристани!

-- Нечего больше и думать о гонке, - сказал капитан. - Держите к берегу.

И он бросился вниз. Заметив его огорчение, я последовал за ним.

Группа дам стояла на галерее, куда сошел капитан, спустившись с мостика; креолка находилась тут же.

-- Сударыня, - обратился он к ней, - мы должны, однако, проиграть, несмотря ни на что.

-- Нет, сударыня, - отвечал капитан, - дело не в том; благодарю вас за вашу щедрость. Видите вы эти огни?

-- Да... ну так что же?

-- Это Бренжье.

-- Неужели? Вы уверены в том!

-- Ииз-за этого вы потерпите поражение?

-- Разумеется,

-- В таком случае, конечно, я не стану высаживаться. Что за важность потерять один день? Ведь я не настолько стара, чтобы бояться пожертвовать одним днем! Ха-ха-ха! Вы не проиграете гонки, не уроните репутации вашего превосходного парохода из-за меня. Не заботьтесь о моей высадке, любезный капитан! Везите меня в Батон-Руж. Я решила вернуться домой поутру.

Присутствующие радостно зашумели, а капитан поспешно вернулся к шкиперу, чтобы отменить свое последнее распоряжение.

"Красавица" снова вступает в кильватер "Магнолии"; между ними теперь расстояние в каких-нибудь двести ярдов. Мерный стук машины, пыхтенье пара, плеск лопастей пароходного колеса, скрип досчатой обшивки, крики людей на борту составляют дикий концерт.

"Красавица" кидается вперед, прибавляет ходу еще и еще, несмотря на усилия соперницы. Вперед! Они сближаются все больше, пока нос отставшего судна не равняется сначала с кормой, затем с кожухами, затем с носом "Магнолии". Вскоре сигнальные фонари обоих пароходов скрещиваются, отражаются вместе в воде; оба судна идут рядом!

"Красавица" выдвигается еще на один фут вперед... Капитан машет шляпой... И клик торжества оглашает реку!

Однако этому торжествующему "ура" не было суждено гулко раскатиться во всю ширь сонной Миссисипи. Едва первые звуки разбудили ночную тишину, как все было заглушено страшным грохотом взрыва, от которого дрогнули воздух, земля и вода! Корпус нашего судна затрещал и был подброшен вверх. Люди, полетевшие за борт, испускали дикие крики. Дым и пар окутали "Красавицу" густой пеленой... Отчаянный вопль агонии пронесся над речным простором!