Квартеронка.
Глава XII. Спасательный пояс

ГЛАВА XII
Спасательный пояс

Сотрясение, не сравнимое ни с чем испытанным мною раньше, указывало ясно на характер происшедшей катастрофы. Я тотчас догадался, что лопнул котел, и моя догадка подтвердилась.

Несчастье случайно застигло меня на абордажной сетке за моей каютой. Я держался за перила, благодаря чему не полетел в воду вниз головой при страшном толчке, внезапно подкинувшем вверх наше судно.

Едва отдавая себе отчет в своих действиях, я вернулся, шатаясь, к себе в каюту, и вышел оттуда другой дверью в общую залу.

Тут я остановился, внимательно осматриваясь кругом. Вся носовая часть парохода была окутана дымом, и жгучий пар уже врывался в помещение.

Я кинулся на корму, чтобы не быть ошпаренным; но по счастливой случайности наше судно, сбившееся с курса, повернулось кормой против ветра, который и отгонял опасные клубы пара.

Машина затихла; колеса перестали вращаться; пароотводная труба не издавала больше своих оглушительных нот, но другие, более ужасные звуки поражали мой слух. Крик мужчин вперемешку с безумными ужасающими проклятиями, женский визг, стоны раненых, предсмертные вопли утопающих, выброшенных за борт, слились в один страшный рев.

Какая разница между этими звуками и теми, которые только что вырывались из тех же уст!

Дым и пар тотчас несколько рассеялись, и я мог увидать носовую часть судна. Сплошной хаос представился моим глазам. Курительная комната, буфет с его принадлежностями, носовая палатка и почти весь кожух правого борта были совершенно снесены, точно под ними взорвалась мина. Громадные железные трубы рухнули на переднюю палубу. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедить меня в гибели капитана, шкиперов и всех находившихся на этой стороне парохода.

Эти соображения промелькнули в моей голове с быстротой молнии и занимали меня, конечно, всего одну секунду. Я чувствовал, что остался пока невредим, и моей первой заботой, естественно, была собственная безопасность. У меня достало присутствия духа сообразить, что нам не угрожает вторичный взрыв; однако я заметил, что наше судно подверглось значительным повреждениям и накреняется уже на одну сторону. Сколько же времени продержится оно на воде?

Не успел я задать себе этого вопроса, как чей-то голос ответил на него криками испуга: "Боже великий! Пароход тонет, тонет!" Почти в тот же момент раздался вопль: "Горим!" Пламя вспыхнуло и поднялось до верхней палубы. Сгорит ли наше судно или пойдет ко дну? Во всяком случае было очевидно, что оно недолго послужит нам безопасным убежищем.

Мысль уцелевших на борту обратилась тогда к "Магнолии". Я посмотрел по направлению к тому пароходу. Он употреблял все усилия, чтобы возвратиться назад, и повернул в нашу сторону, но был удален от нас еще на несколько сот ярдов! Так как "Красавица" на одну минуту изменила курс, собираясь пристать к Бренжье, то пароходы не шли уже в кильватере один у другого. Они находились на одной линии в момент взрыва, но их разделяла вся ширина реки. "Магнолия", по-видимому, была, по крайней мере, в четверти мили от нас и, следовательно, ей требовалось немало времени, чтобы подойти к нашему судну. Продержится ли до тех пор на воде жалкий остов "Красавицы"?

Я убедился с одного взгляда, что это невозможно: пароход, дюйм за дюймом, опускался под моими ногами; пожар уже угрожал корме; огонь охватывал легкую деревянную резьбу роскошной гостиной, воспламеняя ее, как паклю! Нельзя было терять ни минуты. Надо было добровольно кидаться в воду, чтобы не утонуть вместе с судном или сгореть живьем. Одна из этих трех альтернатив являлась неизбежной!

Может быть, вы воображаете, что мною овладел безумный ужас. Это не совсем верно. Я нисколько не боялся за себя, не потому, что стоял выше обычных человеческих слабостей, благодаря исключительной храбрости, а просто потому, что верил в свои силы. Несмотря на порядочную беззаботность, я никогда не был фаталистом. Мне случалось не раз спасать свою жизнь напряжением воли, с помощью присутствия духа и ловкости. Таким образом, я избавился от суеверий предназначения и фатализма, и, когда не поддаюсь своей беспечности, принимаю предосторожности на случай опасности.

Они не были упущены мною и при настоящих критических обстоятельствах. В моем дорожном чемодане лежал спасательный пояс, брать его в дорогу вошло у меня в неизменную привычку. Я всегда устраиваюсь так, чтобы иметь его под рукой. Надеть его на себя можно в одну минуту, а в нем я готов бесстрашно кинуться в какую угодно широкую реку или даже в морской залив. И меня поддерживала эта уверенность, а вовсе не выдающееся мужество.

Я побежал к себе в каюту; мой чемодан был открыт; в один момент у меня в руках оказался пробочный матрасик. В несколько секунд я продел через голову помочи и стянул завязки вокруг талии.

недолго ждать.

Я запер на задвижку внутреннюю дверь своей спальни, а наружную оставил не запертой, крепко ухватившись за ее ручку.

так это их, а не воды. Я знал, что стоит им увидеть на мне спасательный пояс, как я буду окружен в одну минуту и потеряю надежду спастись. Все кинутся за мной в воду, ухватятся за меня, и мы очутимся на дне!

Все это я предвидел и потому крепче сжимал дверную ручку, поглядывая сквозь щели жалюзи и храня глубокое молчание.