Квартеронка.
Глава LIII. Эжен д'Отвиль

ГЛАВА LIII
Эжен д'Отвиль

Остаток дня я употребил на поиски Авроры. Однако мне не удалось ничего разузнать о ней. Я не знал даже и того, приехала ли она в город.

Негры с плантации Безансон, которых я навестил в их временном убежище, также не могли сообщить мне никаких сведений о квартеронке: они ее не видели.

Раздосадованный и усталый от беготни по раскаленным и пыльным улицам, вернулся я к себе в отель, нетерпеливо поджидая ночи и прихода Эжена д'Отвиля - так звали моего нового знакомого.

Этот молодой человек заинтересовал меня странным образом. Наша короткая встреча внушила мне удивительное доверие к нему. Он доказал мне свою дружескую приязнь и в то же время обнаружил большую житейскую опытность. Несмотря на молодость, Эжен д'Отвиль как будто располагал какой-то таинственной властью, и мне казалось невольно, что он, так или иначе выручит меня из беды. Не было ничего удивительного в том, что будучи молод, он оказывался посвященным во все тайны жизни. Ранняя зрелость составляет преимущество американцев, в особенности жителей Нового Орлеана. Креол уже вполне мужчина в пятнадцать лет.

Я был убежден, что д'Отвиль, казавшийся моим ровесником, гораздо лучше знает свет, чем я, проведший половину жизни затворником в стенах старинного колледжа.

У меня было предчувствие, что он мог и хотел оказать мне услугу. Как? Одолжив мне необходимую сумму?

Нет. У д'Отвиля, судя по всему, не было денег, или очень мало; недостаточно, чтобы вывести меня из затруднения. На эту мысль наводил его ответ, когда я осведомился об его адресе. По тону его слов можно было заключить, что бедный молодой человек был без средств и не имел даже квартиры. Мне пришло в голову, что это приказчик без места или неимущий художник. Костюм его был богат, но одежда не служит показателем благосостояния на борту парохода с Миссисипи.

Не странно ли, что после всех этих догадок меня осенила мысль, что он "может" прийти мне на выручку? И под влиянием ее я решил открыть ему свою тайну... тайну моей любви... тайну моего несчастья.

Но, пожалуй, эта решимость созрела во мне по иному поводу. Когда сердце обременено горем, человек невольно ищет облегчения в дружеском участии. Советы друга служат нравственным бальзамом.

Горе долго томило меня, и я чувствовал потребность высказаться. Чужой между чужими, я изнемогал в одиночестве. У меня не хватило духу открыться даже добряку Рейгарту. Не считая Авроры, одна Эжени, бедняжка Эжени, владела моей тайной. Было бы лучше, если бы она ее не знала!..

Что же касается юного Эжена (странное совпадение имен), то я вполне рассчитывал на его сочувствие. Может быть, облегчив перед ним свое сердце, я найду утешение и утолю свою тоску. Я ждал ночи. Он обе- шал мне прийти ночью. Я его ждал с нетерпением, почти не отрывая глаз от часовой стрелки, медленность которой вызывала у меня проклятия.

Ожидание мое не было обмануто. Эжен наконец пришел. Его серебристый голос отдавался у меня в ушах; он стоял передо мною. При появлении гостя меня опять поразила меланхолия в его лице и его сходство с кем-то знакомым мне раньше.

В моей тесной комнате было душно. Лето еще не прошло. Я предложил прогулку, находя, что мы можем так же свободно беседовать на открытом воздухе, вдобавок, дивный свет луны мог быть нашим путеводителем. При выходе я предложил гостю сигару. Тот отказался, говоря, что не курит.

Как это странно, - подумал я, - в мужчине, при-надлежащем к расе, в которой курение общераспространенная привычка. Еще одна особенность в характере моего нового знакомого.

Несколько зданий возвышалось в отдалении; но то были не дома, по крайней мере не дома, обитаемые живыми. Многочисленные купола, осененные крестом, разбитые колонны, монументы из белого мрамора, блестевшие при лунном свете, давали нам понять, что мы попали в город мертвых. То было главное кладбище Нового Орлеана.

Ворота оказались отворенными; внутренний вид этого места вечного покоя манил к себе; его торжественная тишина гармонировала с моими думами. Мой товарищ не возражал, и мы вошли.

головами, меланхолично падая вокруг нас.