Затерянная гора.
Глава III. Наконец, вода!

ГЛАВА III
Наконец, вода!

В это самое время при громких хлопаньях бича и энергичных восклицаниях "Вперед, мулы проклятые!Н тяжело продвигались рудокопы к Затерянной горе. Они не шли, а буквально тащились; ослабленные долгой жаждой мулы выбивались из сил, а вьючные животные шатались под ношей.

Рудокопы были того же мнения, что и Роберт Тресиллиан, относительно тех двадцати миль, которые им еще оставалось сделать. Вообще, такой народ, как рудокопы, которые всю жизнь проводят под землей, или, например, моряки, постоянно плавающие, очень плохо знакомы со всеми явлениями, происходящими на поверхности твердой земли. Но погонщики мулов, надсмотрщики и другие знали хорошо, что гамбузино их не обманывал.

Скоро и все пришли к этому заключению. Вот уже час, как они шли, но казалось, гора осталась на прежнем расстоянии, и только после второго часа оно едва-едва уменьшилось.

День близился к концу, когда караван подошел к Затерянной горе, контуры которой ясно предстали перед взорами наших измученных путников.

Эта гора по внешней форме представляла собой колоссальный катафалк овальной формы с неровной вершиной: горизонтальная ее линия на каждом шагу нарушалась силуэтами деревьев, которые вырисовывались на голубом фоне неба. Странное дело, наверху эта возвышенность, казалось, была шире, чем у основания; это происходило вследствие того, что на склонах ее был целый ряд выступов; некоторые из них по своей величине и крутизне представляли маленькие, самостоятельные вершины. Между тем вся эта картина не носила мрачного характера, так как все бесчисленные пропасти были в зелени; если встречался какой-нибудь клочок земли, будь то плоская поверхность или расселина, - какое-нибудь растение спешило пустить тут свои корни.

Затерянная гора по своей большой оси имеет приблизительно направление с севера на юг. Наибольшая ее длина четыре мили, при ширине немного болееодной мили и высоте в пятьсот футов. Собственно говоря, такая высота не давала бы ей права называться горой, но там, где она одиноко возвышается, не имея никаких соперниц, ей вполне можно дать это название; впечатление получается такое, будто она случайно забрела и потерялась в этой равнине, - отсюда и ее имя Затерянная гора.

-- С какой стороны находится озеро, сеньор Виценте? - спросил Роберт Тресиллиан, который все время был во главе каравана с доном Эстеваном и гамбузино.

-- С южной, - ответил тот, - и для нас это большое счастье, иначе нам пришлось бы сделать еще несколько лишних миль.

--Как так?! Я думаю, что вся эта гора никак не длиннее четырех миль!

-- Это верно, сеньор, но окружающая ее местность покрыта сплошь такими скалами, что мы с нашими колымагами никогда не пройдем. Я могу себе представить, что эти глыбы скатились с горы, но каким образом они отошли на сотни метров от подошвы, для меня совершенно непонятно, хотя я изучил много гор прежде, чем занялся этой...

-- Ваши занятия, видимо, пошли вам впрок, - перебил дон Эстеван, - но оставим пока всякие геологические вопросы: меня беспокоят другие мысли.

-- А в чем дело? - спросил Тресиллиан.

-- Я слышал, что иногда индейцы подходят к Затерянной горе; кто знает, может быть мы как раз попадем на них?

-- В этом нет ничего невозможного, - пробормотал гамбузино.

-- Пока в подзорную трубу ничего похожего не видно, - продолжал дон Эстеван, - но мы видим только одну сторону горы, а что делается с другой, нам совершенно неизвестно. Нужно всегда ожидать худшего. Мне кажется, что было бы недурно, если бы те, у кого лошади свежее остальных, поехали на разведку. Если они обнаружат краснокожих в значительном числе, то мы, будучи предупреждены, сможем защититься, устроив загон.

Дон Эстеван был старый солдат. Прежде чем заняться золотыми приисками, он совершил не один поход против трех больших враждебных индейских племен: команчей, апахов и навахов. Гамбузино одобрил его совет и только попросил взять его в число разведчиков. Ему дали в распоряжение полдюжины храбрых людей, у которых лошади были достаточно сильны, чтобы уйти, если дикие вздумают их преследовать. Генри Тресиллиан был в том числе. Он предложил свои услуги с первых же слов дона Эстевана, потому что был уверен в своем коне; он знал, что Крузадер - так звали его лошадь - настолько силен, что проскачет какое угодно расстояние и унесет его от любого врага. Крузадер был великолепный арабский жеребец, которому подобного не было на свете. Черная без отметин масть, нервные и красивые, словно выточенные ноги, грациозная голова, легкое и вместе с тем сильное туловище - все выражало породистую кровь. Генри любил свою лошадь как дорогого друга. В то время, как все животные казались больными, полумертвыми от жажды, Крузадер сохранил свой бодрый вид. Правда, его юный хозяин поделился с ним своим последним остатком воды.

Через несколько минут разведчики, получив необходимые указания, ускакали.

Были и другие глаза, устремленные на молодого человека со страхом и гордостью - глаза Гертрудес Вилланнева. Она была горда отвагой того, кого ее молодое сердце начинало любить, но ее женское нежное чувство страдало от тех опасностей, каким он себя всегда подвергал.

Двадцать минут спустя вид каравана совершенно изменился: животные, раздувая ноздри, потягивали воздух, поднимали голову и настораживали уши. Мычанье рогатого скота смешивалось с ржанием лошадей и мулов. Что за звуки! Какой оглушающий рев! Однако голос вожака каравана покрывал все.

-- Вода! Вода! - кричал он со всей силой своих легких.

Тяжелые, нагруженные возы неслись со скоростью курьерского поезда. Но на дороге то и дело попадались обломки скал, отчего телеги получали ужасные толчки; из них слышались крики испуганных женщин и детей, которые с минуты на минуту ждали своей гибели, но, к счастью, все это окончилось благополучно, если не считать нескольких легких ушибов.

Таким аллюром караван быстро продвинулся к озеру. Путешественники, подхваченные этим вихрем, увидели перед собой необозримую водную поверхность, освещенную последними лучами солнца и окаймленную зелеными прериями.

Разведчики, не заметив ничего опасного, спокойно ожидали всех у подошвы горы. С неописуемым изумлением глядели они на мчавшийся мимо них караван и хотели спросить, что это значит, но товарищи безнадежно махали руками, увлекаемые этой лавиной. Гонка продолжалась до тех пор, пока животные по горло не вошли в воду. Тогда сразу утихли рев и ржание, и только изредка слышавшееся фырканье указывало на их удовольствие.