Жена дитя.
Глава XII. После бала

Жена дитя

Глава XII. После бала

Бал почти закончился; уставшие раскрасневшиеся танцующие расходились. Красавицы уже ушли, и среди них Джули Гирдвуд. Только те женщины, которые не пользовались успехом, относительно свежие продолжали сидеть у стен. Для них наступило время развлечений: именно они танцуют «всю ночь напролет до самого утра».

После ухода мисс Гирдвуд у Мейнарда не было причин оставаться. Только она удерживала его здесь. Но теперь, когда его волнуют противоречивые чувства, вряд ли он сможет уснуть; и вот он решил, прежде чем ложиться, еще раз принести жертву в святилище Вакха.

С этим намерением он спустился по лестнице в подвальный салун.

Здесь уже находилось много джентльменов, как и он, пришедших после танцев.

Они стояли группками, пили, курили, разговаривали.

Не обращая ни на кого внимания, Мейнард подошел к стойке и сделал заказ - на этот раз просто бренди с водой.

В ожидании выпивки его внимание привлек чей-то голос. Разговаривали три человека, которые, как и он, стояли у стойки со стаканами в руках.

Говорящий стоял спиной к нему, но по хорошо видным бакенбардам Мейнард сразу узнал Свинтона.

Собеседников он тоже знал: это были те самые люди в лодке, собаку которых он спугнул выстрелом.

Очевидно, для мистера Свинтона это недавние знакомые: познакомился он с ними на балу; и относились они к нему так, словно тоже считали его лордом.

Он разговаривал с ними с тем странным акцентом, который приписывают английским аристократам, хотя на самом деле это изобретение карикатуристов, пародистов и тех представителей богемы, которые видели «милорда» только в своем воображении.

Мейнарду это показалось немного странным. Но прошло несколько лет с тех пор, как он в последний раз видел этого человека; а время производит очень странные перемены; стиль речи мистера Свинтона, наверно, не исключение.

Судя по тому, как эти трое разговаривали, они уже какое-то время провели у стойки. И настолько опьянели, что не заметили подошедшего Мейнарда.

Он не стал бы обращать на них внимание, если бы не услышал слова, относившиеся явно к нему самому.

- Кстати, сэр, - сказал один из собеседников, обращаясь к Свинтону, - если это не покажется слишком смелым, могу я попросить вас объяснить небольшое происшествие в бальном зале?

- А… о каком пуоисшествии вы говойите, мистеу Лукас?

- Довольно странное - перед первым вальсом. Черноволосая девушка с бриллиантовой диадемой, та самая, с которой вы танцевали весь вечер, - мне кажется, ее зовут мисс Гирдвуд. И тип с усами и эспаньолкой. Старая леди тоже, кажется, принимала в этом участие. Мы с другом случайно стояли поблизости и видели, что между вами произошло что-то вроде сцены. В чем дело?

- Сцена… О, да, да… Этот джентльмен хотел потанцевать с божественной куасавицей, но леди пйедпочла вашего покоуного слугу. Вот и все, джентльмены, увейяю вас.

- Но не мне. Кажется, пуозошло небольшое недоуазумение между ним и молодой леди. Он говойил, что следующий танец за ним, но его не оказалось в кауочке леди. Я ничего общего не имел с этим джентльменом, даже не уазговайивал с ним.

- Но вы посмотрели на него, а он на вас. Мне показалось, что вы собираетесь решить этот вопрос между собой - потом.

- А… нет, он для этого меня достаточно знает.

- Значит, вы с ним были знакомы?

- Немного, очень немного - и очень давно.

- Может быть, в вашей стране? Он кажется англичанином.

- Нет, нисколько. Он пуоклятый ийландец.

Уши Мейнарда к этому времени покраснели.

- А кем он был в вашей стране? - спросил младший из новых знакомых мистера Свинтона, который был таким же любопытным, как старший.

- Кем он был? Да никем, никем.

- Никакого занятия, профессии?

- А, да. Когда я его знал, он был лейтенантом в пехотной части. Ну, конечно, не в лучшей из частей. Мы такого к себе никогда не пйиняли бы.

У Мейнарда начали дергаться пальцы.

- Конечно, нет, - продолжал «вельможа». - Я имею честь, господа, пйинадлежать к гваудии - конной гваудии ее величества!

- Он служил в нашей армии, участвовал в мексиканской кампании. Не знаете, почему он ушел со службы в английской армии?

- Ну, джентльмены, я не хотел бы уаспуостуаняться на такие темы. Я обычно бываю очень остоуожен, понимаете?

- Конечно, вы совершенно правы, - согласился спрашивавший. - Мне только показалось странным, что офицер вашей армии оставил службу и принял должность в нашей.

- Если бы я знал что-нибудь похвальное об этом джентльмене, - продолжал Свинтон, - я бы, конечно, с уадостью уассказал. К несчастью, я не знаю. Совсем напуотив!

Мышцы Мейнарда, особенно на правой руке, свело болезненной судорогой. Нужно еще совсем немного, чтобы он вмешался в разговор. Достаточно еще одного замечания - и, к несчастью для себя, мистер Свинтон его сделал.

- Пуавда в том, джентльмены, - продолжал он, по-видимому, под влиянием выпивки лишившись обычной осторожности, - что лейтенант Мейнауд - капитан Мейнауд, как, я слышал, он тепей себя называет, - бы изгнан со службы в английской армии. Таковы слухи, хотя я не стал бы за них уучаться.

 Это ложь! - воскликнул Мейнард, неожиданно срывая с руки кожаную перчатку и с размаху ударяя ею по лицу Свинтона. - Ложь, Дик Свинтон! И если вы не виноваты в ее рождении, то ответите за распространение. Таких слухов никогда не было, и вы отлично это знаете, негодяй!

Щеки Свинтона побелели, но это была бледность страха, а не гнева.

- А… вы здесь, Мейнауд! Ну… я ведь сказал… я сказал, что это не пуавда! А вы называете меня негодяем! И вы удайили меня пеучаткой!

- Готов повторить и слово и удар. И плюну вам в лицо, если вы не возьмете свои слова назад!

- Взять назад?

- Ну, достаточно! Даю вам возможность подумать. Мой номер 209, на четвертом этаже. Надеюсь, вы найдете друга, который согласится подняться ко мне. Моя карточка, сэр!

Дрожащими пальцами Свинтон взял предложенную карточку и отдал взамен свою. Бросив презрительный взгляд на него и его собеседников, Мейнард повернулся к стойке, хладнокровно закончил свою порцию и, не говоря ни слова, поднялся по лестнице.

- Вы с ним встретитесь? - спросил старший из собутыльников Свинтона; впрочем, ввиду происшедшего вопрос мог показаться оскорбительным.

- О… конечно, конечно, - ответил гвардеец конной гвардии ее величества, не замечая нотки грубости. - Как однако неловко! - задумчиво продолжал он. - Я здесь чужой… у меня нет ни одного дууга…

- О, в этом не будет никаких затруднений, - прервал его Лукас, владелец ньюфаундленда. - Я с удовольствием буду вашим секундантом.

Человек, предложивший свои услуги, был самым отъявленным трусом; во всем отеле не найти второго такого, включая самого Свинтона. У него были причины участвовать в дуэли с капитаном Мейнардом; но гораздо безопасней выступать в роли секунданта; и никто не понимал этого лучше, чем Луис Лукас.

Не впервые будет он выступать в таком качестве. Дважды играл он подобную роль и потому пользовался некоторой известностью, которую по ошибке смешивали с храбростью. На самом деле он был настоящим трусом; хотя воспоминание о предыдущей встрече с капитаном Мейнардом вызывало у него злость, он ничего не предпринял. Сссора Мейнарда со Свинтоном давала возможность отомстить и одновременно оставаться в безопасности.

- Либо я, либо этот мой друг, - добавил Лукас.

- С удовольствием, - подтвердил тот.

- Спасибо, джентльмены; буагодайю вас обоих! Вы чйезвычайно добуы! Но, - продолжал неуверенно Свинтон, - мне неловко пользоваться вашей помощью в этой непйиятности. У меня есть несколько стауых товайищей в Канаде, они там служат со своими частями. Я им телегуафиуую. А этот тип подождет. Давайте оставим эту тему и еще выпьем.

Все это было сказало с внешним хладнокровием. Но на самом деле Свинтон пытался выиграть время и разработать какой-нибудь план, который помог бы ему не вызывать Мейнарда.

Такие мысли быстро мелькали в сознании мистера Свинтона, пока готовилась свежая выпивка.

И когда стакан коснулся его губ, они были сухими и побелевшими; а в последующем разговоре мистер Свинтон участвовал с отсутствующим видом, который говорил о серьезной тревоге.

«пуоклятым ийландцем»!

Оказавшись у себя в номере, он отбросил всякое сходство с вельможей. И отказался от речи с акцентом. Теперь говорил он как простой человек, к тому же пьяный. Речь его была адресована лакею, который не спал в ожидании хоязина.

- Ты оставил меня на всю ночь! - хозяйским тоном сказал лакей.

- Ти … ик … ты говоришь правду, Фрэнк. Ночь… не очень хорошая. Напротив - отвратительная ночь!

- О чем ты, пьяница?

- О чем? О чем… О том, что игра кончена! Черт побери! Какой был отличный шанс! Никогда такого не было. Миллион долларов! И все погибло - из-за этого проклятого типа!

- Я его встретил там… внизу… на балу. Давай еще выпьем! Выпьем… и еще…

- Нельзя ли немного пояснее? В чем дело?

- В чем дело? В чем?.. Ик… В нем!

- В ком в нем?

… в ком… в Мейнарде! Ты ведь знаешь Мейнарда? Он служил в тридцатой… в тридцатой… Не помню номер его части. Неважно. Он здесь… этот проклятый щенок!

- Мейнард здесь! - воскликнул лакей тоном, очень необычным для слуги.

- Конечно! Верно, как день, говорю тебе! И готов все испортить, посмеяться надо мной!

- Ты уверен, что это он?

- Уверен…уверен… Еще бы! Он мне дал хорошее основание поверить… будь он проклят!

- Да… да.

- Что он тебе сказал?

- Не очень много - не очень. Дело в том… что он сделал.

… да… да… Ну, неважно. Пошли спать, Фрэнк. Расскажу утром. Игра окончена. Клянусь… Юпитером!

И неспособный дальше продолжать разговор, тем более раздеться, мистер Свинтон упал на кровать; и почти сразу же захрапел.

Может показаться странным, но лакей лег с ним рядом.

Однако его поведение не покажется странным, если знать, что на самом деле это его жена.

Дружелюбная «Фэн» свернулась рядом со своим пьяным мужем.