Жена дитя.
Глава XXIX. Пропавший лорд

Жена дитя

Глава XXIX. Пропавший лорд

Через десять дней после отъезда миссис Гирдвуд к дежурному аристократического отеля Кларендон в Лондоне обратился джентльмен. Он задал вопрос:

- Не остановилась ли в отеле семья Гирдвуд: леди средних лет с двумя молодыми леди, дочерью и племянницей? Служанкой у них негритянка.

- Такая семья здесь останавливалась - недели две назад. Они оплатили своей счет и уехали.

Служащий особо подчеркнул слова об уплате счета. С его точки зрения, это лучшее свидетельство респектабельности клинетов.

- Вы не знаете, куда они направились?

- Бог знает, сэр. Адрес не оставили. Они как будто янки - американцы, я хочу сказать, - ответил служитель, поправляясь из опасения нанести оскорбление. - Очень респектабельные люди, поистине леди, особенно молодые. Осмелюсь сказать, что они, наверно, отправились назад в Штаты. Я слышал, они так называют свою страну.

- В Штаты! Не может быть, - словно про себя произнес незнакомец. - Давно ли они выехали из отела?

- Примерно две недели назад. Могу посмотреть в книгу, если хотите.

- Пожалуйста.

Цербер Кларендона - для простого человека, пытающегося проникнуть в это аристократическое заведение, он не добрее семиглавого пса - вернулся в свою будку и принялся изучать журнал регистрации отъездов.

Это его побудила сделать внешность джентльмена, задавшего вопрос. «Настоящий джентльмен» - решил служитель.

- Выехали 25-го, - сообщил он, отрываясь от регистратора. - Лорд С. и леди С.; преподобный Огастус Стэнтон; герцогиня П.; миссис Гирдвуд с семьей - это они. Выехали двадцать пятого, сэр.

- Двадцать пятого. А в котором часу?

- Ну, этого я не помню. Видите ли, в этот день многие приезжали и уезжали. Их имена в начале спика. Я думаю, они уехали утренним поездом.

- Вы уверены, что они не оставили никакой записки?

- Могу спросить внутри. На чье имя?

- На имя Свинтона - Ричарда Свинтона.

- Мне кажется, они несколько раз спрашивали об этом имени. Да, старая леди, мать молодых, я хочу сказать. Сейчас проверю насчет записки.

Мрачное лицо бывшего гвардейца снова просветлело. Приятно слышать, что о нем спрашивали. Он надеялся, что найдется записка, которая даст след.

- Ничего нет, - был разочаровывающий ответ служащего.

- Вы говорите, они расспрашивали о Свинтоне. Спрашивали у вас? - Вопрос был задан в сопровождении предложенного портсигара.

- Спасибо, сэр, - ответил польщенный служащий, принимая предложенную сигару. - Вопрос передали мне из их номера. Спрашивали, не приходил ли мистер Свинтон и не оставил ли карточки. Спрашивали также о лорде. Но не называли его имени. Никакого лорда не было - по крайней мере к ним.

- А навещали ли их другие джентльмены? Сигара покажется вам хорошей… Я только что привез их из Америки. Возьмете еще? В Лондоне они редкость.

- Вы очень добры, сэр. Спасибо! - и служащий взял вторую сигару.

- О, да, их навещало несколько джентльменов. Не думаю, чтобы среди них были лорды. Возможно. Леди кажутся очень респектабельными. Очень.

- А не знаете ли адреса этих джентльменов? Я задаю этот вопрос, потому что леди мои родственницы, и, может быть, у джентльменов я узнаю, куда они уехали.

- Мне они были незнакомы; в отеле их никто не знает. Я у этой двери стою десять лет и ни разу раньше их не видел.

- А не вспомните, как они выглядели?

- Помню. Один из них приходил часто и выходил вместе с леди. Плотный джентльмен со светлыми волосами и круглым полным лицом. Иногда с ним был другой джентльмен, помоложе и с худым лицом. Они часто ездили верхом с молодыми леди. Ездили на Роттен Роу. И еще, я думаю, в оперу.

- А имен их вы не знаете?

- Нет, сэр. Они приходили и уходили, не оставляя карточки; отослали только в первый раз, а я тогда не заметил имени. Они спрашивали, дома ли миссис Гирдвуд, а потом поднимались в номер, который занимала семья. Похоже, они близкие друзья.

Свинтон понял, что больше этот человек никакими сведениями не располагает. Он повернулся, собираясь уходить; служащий предупредительно распахнул дверь.

Но тут в голову Свинтону пришел еще один вопрос.

- Миссис Гирдвуд ничего не говорила о том, что собирается вернуться - в отель, я хочу сказать?

- Не знаю, сэр. Если минутку подождете, я спрошу.

Снова оракул исчез внутри; и опять отрицательный ответ.

- Проклятая неудача! - шипел Свинтон сквозь зубы, спускаясь по ступенкам отеля и останавливаясь на плитах тротуара внизу. - Проклятая неудача! - повторил он, нерешительно поворачиваясь и двигаясь по улице «наших лучших магазинов».

- Один из них, конечно, Лукас, второй - этот нахал. Я должен был бы знать, что они уедут из Нью-Йорка, ничего мне не сказав. Должно быть, уплыли на следующем пароходе; пусть меня повесят, если я не начинаю думать, что то посещение игорного дома было ловушкой - заранее обдуманным планом, чтобы помешать мне следовать за ними. Клянусь Богом, план удался! Несколько месяцев пришлось добывать деньги на обратный проезд! Я приехал, а их нет; и один Бог знает, где они! Будь проклята эта неудача!

Рассуждения мистера Свинтона объясняют, почему он раньше не появился в отеле на Бонд-стрит, и показывают, что миссис Гирдвуд ошибалась, думая, что он о них забыл.

Тысяча долларов, помещенных в Нью-Йоркский банк, были всеми его деньгами; после продажи драгоценностей жены, которые и так были заложены, выяснилось, что можно оплатить только один билет через океан.

Со всем талантом мистера Свинтона к карточной игре на это ушло несколько месяцев.

После отъезда из Нью-Йорка его друга мистера Лукаса он больше не встречал голубой - только ястребов.

Земля свободы для него не годилась. Птица на ее гербе, истинный представитель рода хищников, казалось, вполне соответствует характеру граждан, и как только было получено достаточно денег, чтобы купить два места на «кунарде» - второго класса, разумеется, - супруги отправились в поисках более подходящего климата.

Вернулись они в Лондон, располагая только одежой, которая была на них; сняли квартиру в дешевом районе, в котором почти каждая улица, площадь, парк и терраса носили имя Вестберн.

Дойдя до конца Бонд-стрит, Свинтон повернул в ту сторону; сев на двухпенсовый «бас», он вскоре вышел недалеко от своего жилища.

***

- Уехали! - воскликнул он, входя в недавно снятую квартиру и обращаясь к красивой женщине, живущей с ним.

Это была Фэн - раздраженная и напряженная, но снова в женском платье. Фэн, у которой почти отрасли прекрасные волосы, больше не одетая лакеем, но вернувшая себе достоинство жены!

- Уехали? Из Лондона? Или только из отеля?

Вопрос свидетельствует, что она по-прежнему в курсе планов мужа.

- И оттуда и оттуда.

- Но ты ведь знаешь, куда они уехали?

- Нет.

- Думаешь, они покинули Англию?

- Не знаю что и подумать. Выехали из Кларендона двадцать пятого - десять дней назад. И как ты думаешь, кто приходил к ним в гости?

- Не знаю.

- Угадай.

- Не могу.

Она могла догадаться. У нее была одна мысль, но она держала ее при себе, как и другие мысли об этом человеке. И если бы произнесла его имя, оно прозвучало бы «Мейнард».

Но она ничего не сказала, предоставляя мужу возможность объяснить.

Он так и поступил, развеяв ее догадку.

- Это был Лукас. Тот крепкоголовый грубиян, с которым мы встретились в Ньюпорте, а потом в Нью-Йорке.

- Да; лучше бы ты с ним никогда не встречался. Он оказался бесполезным спутником, Дик.

- Итак, они уехали. Вероятно, это конец. Ладно, пусть будет так, мне все равно. Я довольна уже тем, что снова оказалась в моей родной старой Англии.

- В такой дешевой квартире?

- В любой. Лачуга здесь лучше дворца в Америке! Я предпочитаю жить на лондонском чердаке или в такой жалкой квартире, чем стать хозяйкой богатого дома на Пятой авеню, в котором ты с таким удовольствием обедал. Ненавижу эту республиканскую страну!

Слова вполне достойны произнесшей их женщины.

- Я еще стану хозяином, - ответил Свинтон, имея в виду не страну, а дом на Пятой авеню. - Стану его хоязином, даже если на это придется потратить десять лет.

- Ты намерен отправиться за ними?

- Конечно. Я не собираюсь сдаваться.

- Может, ты упустил последнюю возможность. Этот мистер Лукас мог попасть в милость леди.

- Ба! Мне нечего опасаться с этой стороны - такой простой и некрасивый тип! Конечно, он тоже охотится на нее. Что с того? Он не того стиля, который нравится мисс Джули Гирдвуд. К тому же, у меня есть основания полагать, что матушка этого не допустит. Если я и упустил возможность, то за это нужно благодарить только тебя!

- Меня! А я тут при чем, хотела бы я знать?

- Если бы не ты, я был бы здесь несколько месяцев назад; и сумел бы помешать их отъезду; или, еще лучше, нашел бы предлог отправиться с ними. Вот что я мог бы сделать. Мы потеряли много времени, добывая деньги на два билета.

- Конечно! И я должна за это отвечать? Мне кажется, я свое дело сделала. Похоже, ты забыл, что продал мои золотые часы, мои кольца и браслеты, даже мой бедный футляр для карандашей!

- А кто все это тебе дал?

- Как хорошо, что ты это вспомнил! Я жалею, что принимала все это!

- А я - что давал.

- Негодяй!

- Ты ловко подбираешь слова - все отвратительные.

- У меня есть для тебя еще одно, еще отвратительней! Трус !

Это его проняло. Возможно, единственное слово, способное его затронуть: он не только чувствовал, что это правда - он знал, что жена знает это.

- Что ты хочешь этом сказать? - спросил он, неожиданно покраснев.

- То что сказала. Ты трус и знаешь об этом! Ты можешь оскорбить женщину, если тебе не грозит опасность; но когда против тебя мужчина, ты трусишь и ни на что не способен. Вспомни Мейнарда!

Впервые подобное обвинение было произнесено открыто; хотя не один раз с Ньюпорта думала она о той хитрости, с помощью которой ее муж избежал встречи с человеком, имя которого она произнесла. Он считал, что она только подозревает и ничего не знает о содержании письма, доставленного слишком поздно. Он изо всех сил старался это скрыть. Судя по ее словам, она знает все.

ее знание вывело его из себя.

- Повтори! - воскликнул он, вскакивая на ноги. - Повтори, и клянусь Господом, я разобью тебе голову!

С этой угрозой он схватил стул и занес его над ее головой.

что он ее ударит; и понимала, что если дрогнет, должна будет всегда ему покоряться. Даже не сможет демонстрировать вызов.

Поэтому она сказала еще резче:

- Повторить? Помнишь Мейнарда? Мне не нужно тебе напоминать: ты и так не забудешь его!

Не успела она произнести эти слова, как тут же о них пожалела. И у нее были для этого основания: стул с грохотом опустился ей на голову, и она упала на пол!