Английские письма, или история кавалера Грандисона.
Часть шестая.
Письмо LХХХI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Английские письма, или история кавалера Грандисона. Часть шестая. Письмо LХХХI. (старая орфография)

ПИСЬМО LХХХИ.

Генриетта Бирон к Милади Ж....

Вам сказать, любезная моя Милади, что я думаю о тех письмах, кои вы по милости своей прислали ко мне с нарочным; но мне гораздо легче уведомить вас, что говорят о том здесь друзья мои. Они кажется усматривают в них предмет моея радости. Но могу ли я сама тому радоваться? Могу ли я принимать их поздравления? Клементина! сущей Ангел не в пример достойнее Сира Карла Грандиссона, нежели Генриетта Бирон! Сколь она велика и сколько напротив того я пала перед собственными моими глазами! она не минуемо будет его супругою. Она должна быть его супругою. Она переменит свое решение. Ваш братец столь тверд в своих попечениях! Она толико горит страстию!.... Ктоже может ласкаться получить место в сердце Сира Карла после её? Моя гордость, милая моя, совершенно изчезла. Я равно и всякая другая женщина, должна ему казаться противною, когда он помышляет о своей Клементине. А тогда кто может быть довольным половиною такого сердца? Половиною, то есть, естьли он отдаст справедливость сей удивительной женщине. Утешение мое, когда я считала оное пропадшим, состояло всегда в том дабы видеть его сочетавшимся с женщиною толико превосходного достоинства.

Но ктож мог бы не оказать сожаления о сем славном человеке? О любезная моя! я лишаюсь понятия помышляя о таком предмете. Я не знаю что вам сказать. Естьлиж упомянуть вам то, что я думала, какие были мои движения читая великодушное его сожаление о Графе Бельведере; то благородные и почтительные разговоры с первою из женщин, движения сей безподобной Климентины, пока она еще не вручила ему письма своего.... сие письмо, которое превосходит все то, что я токмо читала о нашем поле, толико сообразное с поведением ею оказанным, когда безпримерное супротивление между её законом и страстию, в ней действовало; её разсудок, разборчивость и твердость в главных правилах её веры, словом, все великия деяния одного и и другой, в различных обстоятельствах, в которых оба казались привели меня в крайнее изумление; естьлиж должно вам сказать о всем произшедшем в моем сердце, то никакое пространное место недостаточно будет к описанию оного, и я не знаю какую бы меру назначить слезам изтекшим из глаз моих. Довольно того когда вам признаюсь, что в течение двух суток я дозволения писать к вам; а лекари советуют не выпущать меня из горницы во всю неделю. Сир Карл очень жалуется на неизвестность; в самом деле ето жестокое мучение.

Вы можете заметит; что во всех сих письмах он упоминает о мне токмо однажды. А для чего думаете вы сделала я сие наблюдение? Не для того дабы мне жаловаться, я вас уверяю; но дабы восхвалить, напротив того, его учтивость и внимание; ибо можно ли было его извинить, естьлибы он чаще упоминал о бедной Агличанке, кою он избавил от беды, или помышлять о всякой другой женщине кроме благородной своей Италианки, в то время когда его душа колеблется толико пылкими движениями, по случаю великих предметов находящихся пред его глазами?

Но вы видите, милая Шарлотта, что сей изящной человек не всегда бывает в добром здравии, и что теперь может быть он находится в весьма худом состоянии. И можем ли мы сему удивляться? столь великий предмет пред очами, толико к преодолению остающихся препятствий, новое затруднение, по видимому непреодолимое, произшедшее от самой Клементины, и при том такими побудительными причинами, кои увеличивают к ней его почтение и удивление! Прискорбие может сделать женщину убедительною, но мужчина хотя бы на части был терзаем, с трудом может жаловаться. Сколь я жалею о мучениях мужественного сердца.

Естьли пребудет благородная Италианка непоколебима в своем решении, когда он возвратится паки к ней после месячного отсудствия, в чем состоят мои мнения о будущем: тогда конечно он отречется от брака. Да и должно ли ему когда ниесть помышлять об оном, естьли он не чувствует в себе склонности любить другую женщину столько как свою Клементину? Да и ктож может когда нибудь заслужить такую любовь? Не известились ли мы от самого его равно как и от Доктора Барлета, что все нещастия в его жизни произошли от нашего пола? По истинне самые величайшия нещастия мужчин и женщин обыкновенно происходят от одних к другим. А его нещастия равно произошли от многих хороших женщин; ибо я представляю себе, что госпожа Оливия не добровольно преступила пределы благопристойности. Для чегож желали бы мы чтоб человек одареным его свойством подвергался своенравиям и дерзости нашего пола, которой едва понимает, как то Г. Иероним сказал своему другу, какие ощущает желания, когда они зависят от него.

Но в добром ли он здравии или нет, вы, видите что Сир Карл в совершенное состояние здравия любезного своего Иеронима, от выздоровления удивительной Клементины и от благополучия, коего великия сии случаи разпространяют в знаменитой фамилии. Я желаю по нем изчислить те удовольствия, кои он находит в благодарности многих особ ему обязанных. Не ощущал ли он равного удовольствия от благодарности Милорда и Милади В....? От своего Бельшера, от отца и матери своего Бельшера? От Милади Мансфельд и её фамилии? От вас любезная Милади и вашего Милорда? Но вы почтете меня без сомнения весьма странною в сем письме. Я желала бы быть веселою, естьлиб мне было можно, поелику все мои друзья же дают меня таковою видеть. Перечитывая теперь мною написанное, я опаасюсь чтоб вы на стали меня учить думать не столь странным образом. Признайтесь чистосердечно, Шарлотта: все начертанное теперь пером моим не прилично ли более вашему свойству нежели моему?

Еще строку, одну только строку моя милая, великодушная тетушка Сельби! Шарлотта, в такое время, когда желаю говорить о многих делах касательно сих важных писем; иначе не окончила бы сего с толь малою прияшностию.