Английские письма, или история кавалера Грандисона.
Часть седьмая.
Письмо ХС.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Английские письма, или история кавалера Грандисона. Часть седьмая. Письмо ХС. (старая орфография)

ПИСЬМО ХС.

Кавалер Грандиссон к Господину Иероннму.

Я ответствую, любезной друг, нашей удивления достойной Клементине, и для вас положу в сем свертке список моего ответа.

До получения её письма, признаюсь, что мне казалось возможно, хотя и мало имоверно, чтоб её намерения обратились в мою пользу. Я предвидел, что по утверждении всей фамилии вы все единодушно будете ее склонять к замужству; и как она увидит, что ее с такою неотступностию к тому уговаривать станут, говорил я в себе; то может статься, что она оставит свои сумнения, и предлагая для самой себя договоры, решится удостоить своей руки того человека, коего явно удостоивала своего почтения. Болезнь, от коей она по щастию избавлена, оставляет иногда в душ некую неизвестность. Мое отсудствие, понуждающее меня устроиться в своем отечестве, и с тем может быть, чтоб никогда не возвращаться в Италию, высокия её мнения о признательности и уважение её к моим чувствованиям, все сии причины совокупно взятые, могут как мне кажется послабить её намерения: а естьли такая перемена случится, думал я; то я немогу сумневаться о благоприятстве ко мне всей фамилии. Мне кажется, дражайший друг, что в сей надежде нет ни малой продерзости и неразумия. Я принадлежал Клементине до последней минуты, то есть до получения письма, которое она мне обещала. Но теперь, видя что вы все одного мнения и что сия любезная девица хотя по принуждению должна избирать другого, в состоянии советоваться со мною, как с четвертым своим братом, которой по точным её выражениям, не имеет больше ни какого участия в сем происшествии: я оставляю всю свою надежду. В сем смысле я и писал к вашей сестрице. Никто не ожидал того, чтоб я придал вашим доводам ту силу, которую оные получить могут: однако уверен будучи, что она по долгу своему обязана согласиться на усильные прозьбы всей фамилии, последовал я внушениям чести. Никогда может быт не бывало примеров столь многих и трудных положений, в каких ваш друг находится, которой не имея ни малейшей против себя укоризны за какое либо безразсудство постепенно приходил в большие замешательства.

Вы желаете, дражайший Иероним, дабы я был в силах подать пример вашей превосходной сестрице. Я должен вам открыть свое сердце.

Есть одна молодая особа, Агличанка, прекрасна как Ангел, но в коей красота, в моих глазах равно как и в её, составляет самомалейшее совершенство. Из всех женщин, коих я видел, она одна, одна только была бы та, которуюб я мог любить, естьлиб не любил Клементины. Я не отдал ей справедливости когда бы не присовокупил к тому что ее люблю; но столь чистою любовию, сколь непорочно сердце Клементины или ее. Состояние Клементины производило сильное во мне впечатление. Я не мог скрыть от себя сему причины. Её склонность казалась ко мне столь сильна, что как с своея стороны мог я взирать на нее действительно как на перьвый предмет моей любви, то и думал не смотря на все трудности, кои представлялись непреодолимыми, что честь и благодарность должны были приводить меня в недоумение, и даже возбранить мне и самомалейшия виды к какой нибудь другой женщин, доколе жребий столь любезной особы совершенно определен не будет. Я бы показал только тщеславие, и даже пред любезным Иеронимом, естьлиб начал говорить о предложениях, кои мне учинены были от сродников многих девиц, знатностию и породою весьма меня превосходящих. Честь одна могла меня остановлять в таких случаях, но сердце мое не прежде начало страдать от неизвестности, в коей я о дражайшей вашей сестрице находился, как при виде той молодой Агличанки, коей достоинства я выхвалял; не от того чтоб я ласкался в том успеть, естьлиб имел свободу стараться придти к ней в любовь; но когда позволял себе о том мыслить, по неизвестности моей о вашей сестрице, то не без надежды думал получить в оном успех, по стараниям моих сестер, кои соединены с нею нежнейшим дружеством.

Открыть ли мне чистосердечно пред своим другом все свои чувствования? Когда я вторично переезжал чрез Алпийския горы, по приглашению Епископа де Ноцеры и Генерала, то две прекраснейшия особы, имели почти равное участие в моем сердце, и сие то, в последнее мое путешествие, подало мне силу обьявить Маркизе и что я почитал себя сопряженным с их фамилиею, но что Клементина и вы во всем вольны: по том, когда её здоровье начало поправляться а она по видимому подтверждала ту надежду, какую мне подала, моя же признательность казалась необходимою к совершенному её излечению; тогда, дражайший Иерочим, я довольствовался тем, что желал молодой Агличанке такого супруга, которой бы гораздо более был её достоин, нежелиб каковым я быть мог, в трудном своем положении. Наконец, когда вся ваша фамилия преклонилась в мою пользу, то не имел я более ни одного желания, коего бы предметом не была ваша сестрица. Как же уничтожены стали все мои желания, дражайший друг мой, когда я увидел, что она упорно меня отвергла? А особливо когда причины её отрицания еще более умножили мое к ней удивление. Теперь, чего вы для меня желаете? чтоб я подал пример вашей сестрице? Но как я ето могу сделать? Брак разве от меня зависит? С того времени, как Клементина меня отвергает, есть только одна особа в свете, которую мог бы я почесть достойною заступить её место в моем сердце, хотя находится и тысяча таких, коих я недостоин. А сия особа, должна ли принят руку такого человека, коего сердце предано другой, которая жива, не замужем, и оказывает еще к нему столько благоразположения, что может привлечь к себе признательное сердце и учинить раздел в её любьви? Сама Клементина не столь разборчива, как сия прелестная Агличанка. По истинне, дражайший Иероним, когда я помышлял обратить к ней свои старания; то не доставало мне бодрости; и я Оливия не могла не оказать ей своего удивления. Могу ли я отдать справедливость двум особам столь редких достоинств, не показываясь разделяемым двоякою любовию? Ибо я во всю свою жизнь вменять буду в славу те чувствования, кои имел к Клементине.

меня зависит, равно как и не от вашей Клементины. Безразсудно было бы о нем предполагать. Клементина не имеет отвращения к браку; она не может иметь оного к тому человеку, коего вы избрали; поелику нет уже в ней предубеждения к другому. Мне бы не прилично было решить, чего она может и чего должна желать но она с природы есть почтительнейшая дочь; она гораздо лучше всякой другой чувствует, чем обязана своим родителям и братьям, кои принимали столько участия в её злополучиях. Здесь не вместна разность законов, по коей всегда она отвергала мою руку; напротив того повиновение, какое дети к родителям иметь обязаны, есть долг предписываемый во всех законах.

Маркизе, Генералу, отцу Марескотти и Г. Ловтеру. Всемогущий Боже да возставит совершенно ваше здравие, и да подкрепит несравненную ! Иероним обеты верного друга, которой ласкается щастием видеть вас в Англии, любит вас, как себя самого, уважает все то, что носит на себе ваше имя, и никогда не перестанет иметь к вам сии чувствования, пребывая ваш и проч.