Газовый свет и дневной свет
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Газовый свет и дневной свет

ГАЗОВЫЙ СВЕТЪ И ДНЕВНОЙ СВЕТЪ.

"Ghetto" назначенъ для жительства евреевъ, "Фаналъ" для греческихъ купцовъ, "Cannebière" для марсельскихъ лодочниковъ, "Montagne Sainte Geneviève" для ветошниковъ, улица "Holywell" назначается для продавцевъ стараго платья, "Чэнсери-Лэвъ" для адвокатовъ, "Пятая аллея" для высшихъ классовъ, а Висельная Улица - для воровъ. Они живутъ тамъ, когда бываютъ въ городе.

Конечно, это безобразное названiе для улицы, и еще безобразнее то обстоятельство, что улица должна быть вертепомъ воровъ; но - это существуетъ на самомъ деле, хотя бы и подъ небольшимъ покрываломъ воображаемой живописности, чтобъ ни чьи нежный чувства не оскорблялись. Висельная улица и воры, воры и Висельная улица - существуютъ столь же открыто и гласно, какъ полуденное солнце.

Висельная улица находится только въ пяти минутахъ разстоянiя отъ конторы "Household Words". Она расположена въ пределахъ веденiя полицейской караульни и полицейскихъ судовъ Боу-Стрита, - въ границахъ обычныхъ прогулокъ богачей съ улицы Страндъ, где стоятъ и банкирскiе дома, и церкви, и Экзетеръ-Голлъ. Она недалеко отъ единственнаго, оставшагося у насъ нацiональнаго театра, где слуги королевы, какъ должно предполагать, каждую ночь представляютъ верное изображенiе действительности. "Veluti in speculum" можно, впрочемъ, написать съ большею основательностью надъ входомъ въ улицу висельниковъ, чемъ надъ авансценою театра; потому что порокъ и его картины можно видеть здесь во всякiй часъ дня и ночи: зрелище поучительное. Висельная улица смежна съ той местностью, где юристы имеютъ свои камеры, и где заседаютъ "суды справедливости". Адвокатъ изъ Линкольнсъ-Иннъ можетъ доехать до Висельной улицы въ какiя-нибудь десять минутъ и увидать, какое прекрасное дельце выкраивается тамъ для центральнаго уголовнаго суда, а обитатель Висельной улицы, если ему лень воровать въ этотъ день, - можетъ сходить въ Линкольнсъ-Иннъ, где увидитъ лорда великаго канцлера, который заседаетъ въ суде и говоритъ, что ему нужно время для разсмотренiя того маленькаго дела, которое уже разыгрывается не многимъ менее 17-ти летъ: это тоже зрелище поучительное. Сама королева, много разъ въ теченiе сезона, когда ей вздумается послушать пенiе артистовъ королевской итальянской оперы, бываетъ на разстоянiи выстрела изъ лука отъ Висельной улицы. Концы наглазниковъ ея сытыхъ, прекрасныхъ лошадей съ атласистой кожей бываютъ видны съ улицы висельниковъ; оборванные молодые воры сбегаются оттуда посмотреть на ея карету съ гербами; и еслибы одинъ изъ нарядныхъ лакеевъ, - въ сюртукахъ, обшитыхъ галунами, въ большихъ, трехъ-угольныхъ шляпахъ и въ золотыхъ подвязкахъ - рискнулъ получить несколько брызговъ грязи на шелковые чулки, или немного луку на напудренную голову, или нанести кратковременное насилiе своему утонченному обонянiю, то онъ съ большей пользой для себя провелъ бы свободные четверть часа въ улице висельниковъ: провелъ бы, безъ всякаго сомненiя, лучше, чемъ онъ проведетъ ихъ, услаждаясь пивомъ въ трактире на Боу-Стрите. Онъ увиделъ бы здесь многое. Онъ, вероятно, былъ бы освобожденъ отъ палки съ золотымъ набалдашникомъ, а также и отъ платка, и отъ галунныхъ снурковъ, и отъ пуговицъ съ короной; по возвращенiи домой, онъ могъ бы разсказать сержанту, или пажу-телохранителю, или придворному чистильщику сапоговъ, или джентльмену-конюху о техъ интересныхъ местахъ, которые онъ посетилъ. Можетъ случиться, что объ этомъ услышалъ бы и лордъ великiй камергеръ. Наконецъ, это, можетъ, дошло бы до ушей ея величества. Не въ первый ли разъ, хотелъ бы я знать? Известно ли что-нибудь объ улице Висельниковъ и ея отчаянномъ населенiи въ дворцовомъ Пимлико? Быть можетъ; ведь у самого этого дворца находятся другiя улицы, полныя вертеповъ, и вертепы, полные воровъ. Надувательная улица, Цепной рядъ, Дартмурская терраса и Большая Отпускная улица, находятся около улицы Викторiи въ Вестминстере; изъ верхнихъ оконъ Бокингемскаго дворца можно любоваться всеми излучинами этихъ любопытныхъ местностей.

Я додумался до того, что воръ долженъ где-нибудь жить. Онъ человекъ, какъ и все мы. Его голова также обладаетъ и черепомъ, и лобною костью, и можжечкомъ, и затылкомъ, хотя она и покрыта меховою шапкою и украшена Ньюгетскими наушниками - вместо бархатной шляпы съ жемчугомъ и листьями земляники. Воръ, - оборванный, порочный, развратный, покинутый, отчаянный бродяга; но у него есть и сердце, и печень, и легкiя: онъ чувствуетъ жаръ летняго солнца и зимнiй морозъ. Если вы его раните, - изъ него закаплетъ кровь; если ударите - онъ будетъ кричать, если повесите - онъ задохнется, если пощекочете - онъ засмеется. Для него потребны покой, пища, кровъ; я не говорю, что онъ ихъ заслуживаетъ, но онъ долженъ ихъ иметь, какъ и самый лучшiй гражданинъ, платящiй подати. Свирепость, безчестiе - состоянiе ненормальное. Левъ не можетъ всегда реветь, медведь не можетъ всегда мять въ лапахъ добычу, и если вы только не желаете сделать изъ каждаго вора caput luminum и пристрелить его на месте, где встретите, то сами признаете, что онъ долженъ все-таки иметь вертепъ, нору или уголъ, свой кусокъ говядины или дикой козы. Онъ человекъ, и имеетъ стадныя наклонности; отсюда произошла и улица Висельниковъ. Если вы оставите свободную нору, лисицы придутъ и поселятся въ ней; если вы допускаете накопляться куче сору, то наверное въ ней заведутся мыши и насекомыя; если вы не будете прикасаться метлой къ угламъ вашего потолка, пауки возведутъ тамъ свои постройки; если вы не станете чистить водосточныя труби, крысы будутъ въ нихъ праздновать въ свою волю; и если вы довольны присутствiемъ гнили и грязи въ сердце "несравненнаго" города, если вы можете терпеть на краю своей королевской мантiи грязную бахрому; если ваши законы говорятъ: грязь, ты составляешь учрежденiе! Отребiе человечества, общество тебя призвало! Невежество, ты вашъ братъ! если вы учреждаете и поддерживаете, и украшаете воровскую кухню съ такою же заботливостью и предосторожностью, какъ будто бы это была дипломатическая миссiя въ имперiю ашантiевъ или какое-нибудь привиллегированное место, или коммиссiонерство для помощи беднымъ, отчего же ворамъ не придти и не жить тутъ? Что представляетъ большiй стыдъ; но самое существованiе ея на половину не такъ соблазнительно и постыдно какъ постыдно то, что правительственныя лица, обитающiя въ Армидиномъ саду, допускаютъ выростать этой дикой траве; что они, зевая, соорудили вспомогательныя дома для развитiя преступленiй и невежества, и устроили оранжерею въ каждой тюрьме и теплицу въ каждой Висельной улице. Конечно, они могутъ сказать, что не ихъ дело вмешиваться: одни изъ нихъ, однакожь, вмешиваются, чтобъ затруднить дело нацiональнаго воспитанiя; другiе вмешиваются, чтобъ создавать балованныхъ лицемеровъ въ роскошныхъ тюрьмахъ.

Я замечалъ, что главный доводъ полицiи предъ судебною властью, когда дело идетъ о закрытiи грошоваго театра или убогаго танцовальнаго или концертнаго зала, или винной лавочки, состоитъ въ томъ, что место это служитъ притономъ ворамъ и самымъ вреднымъ личностямъ. Но, добрейшiе господа суперинтенденты и инспекторы, проницательные и практическiе люди, куда же идти ворамъ? Что они будутъ делать въ позднiе часы? Разве Кларендонъ для нихъ открытъ? Рааве они встретятъ хорошiй прiемъ въ священной Гармонiи? Разве ихъ имена вписаны въ списокъ посетителей домашнихъ обедовъ у Гаррика или Карльтона? Нетъ, вы не захотите видеть никого изъ нихъ даже въ своихъ тюрьмахъ или понтонахъ, но выталкиваете вонъ съ билетами на свободный пропускъ немедленно после того, какъ они обманули капеллана притворнымъ раскаянiемъ, или, какъ только вы успели пробарабанить надъ ними всю свою азбуку исправительныхъ меръ.

Куда же они войдутъ? Куда они могутъ идти? "Куда!" отзываются, какъ эхо, 656 дремлющихъ въ Армидиномъ саду личностей, пробуждаясь отъ внезапнаго страха. "Какое, однакожь, ужасное место эта улица висельниковъ! Право, мы когда-нибудь соберемся провести билль объ ея уничтоженiи; но между темъ, никогда, - нетъ, никогда, - не допустимъ и мысли, чтобъ двинуть пальцемъ для искорененiя воровъ или воровства, чтобъ ступить хота на шагъ улицы для истребленiя того плодовитаго семени, изъ котораго рождается преступленiе, - семени, которое разносится и выставляется на показъ столь же открыто, какъ рододендроны или ранункулы въ маленькихъ черныхъ бумажныхъ сумочкахъ на Ковентгарденскомъ рынке; это семя мы, закрывъ глаза и въ полусне настаивая на охраненiи зла, продолжаемъ разбрасывать по полямъ щедрою рукою; мы потратили миллiоны на паровые плуги карательныхъ законовъ, и на патентованныя молотильныя машины тюремной дисциплины, и на усовершенствованные бороны законодательства, и на принудительное осушенiе, и на уголовные способы удобренiй, - все это для того, чтобъ успешнее выростить прекрасную жатву висельниковъ.

Зачемъ о, джентльмены! солить негодный огурецъ, подкладывать къ нему масло и перецъ, когда надо просто выкинуть за окно семена? Повесьте хоть завтра же всехъ воровъ въ Висельной улице, и чрезъ неделю место ихъ будетъ уже занято новыми ворами.

"изменниковъ-посягателей", когда самыхъ приговоровъ о гражданской смерти не существуетъ более? Разве великолепная карета лорда-мэра не будетъ сложена и продана для обращенiя въ мусоръ, чрезъ месяцъ после уничтоженiя самой должности лорда-мэра? Въ такой местности, какъ Висельная улица, вовсе не было бы надобности, еслибъ не существовало воровъ, которымъ надобно жить въ ней; и пока образуются рекруты для воровской бригады, казармы Висельной улицы будутъ открыты, и система ея заселенiя будетъ процветать.

Близь скуднаго рынка, наполненнаго порченными растительными продуктами, окруженнаго питейными домами, виднеется узкая, скользкая, дурно-вымощенная, вонючая, отвратительная на видъ улица; въ домахъ ея находится множество тряпичныхъ магазиновъ, лохмотныхъ лавочекъ, лавочекъ, где продается жареная рыба; дома съ отвратительными, лишенными дверей крыльцами, ведущими на черныя, гнилыя лестницы, или на грязные заднiе дворы, где гнездится развратъ, и обитаетъ лихорадка, подобно дворовой собаке въ пыльныхъ закоулкахъ; окна въ этихъ домахъ разбиты, большая часть ихъ открыта, какъ бы показывая отчаянную решимость со стороны несчастныхъ жильцовъ схватить, наконецъ, какую-нибудь случайно-урвавшуюся полоску чистаго света и воздуха: это Висельная улица. Кто изъ мужчинъ, кроме воровъ, - какiя женщины, кроме самихъ горемычныхъ, - закабаленныхъ въ услуженiе, но любящихъ своихъ грубыхъ супруговъ, - живутъ здесь? Стоило бы показать Висельную улицу темъ молодымъ лэди и джентльменамъ, которые представляютъ себе новейшихъ воровъ кутилами, носящими драгоценности, пышно разодетыми, содержащими кабрiолеты и серали, и если спросить зоркаго суперинтендента Х. и практическаго инспектора Z., где водятся подобные, надменные представители воровства? Если опытные чиновники не захотятъ притворяться, то они засмеются вамъ въ глаза, и скажутъ,что теперь вовсе нетъ подобныхъ представителей. Конечно, есть воры хорошо одетые, есть воры грандiозныхъ размеровъ, хорошо образованные, светскiе люди, - люди разсудительные, осторожные, живущiе въ роскоши, - по одиночке, по два и потри. Но воръ, взятый, какъ родовое понятiе, бываетъ невежественный, грубый, скотскiй, безхитростный, расточительный, несмотря на все свое воровское искусство. Онъ всегда прячетъ голову въ песокъ, подобно глупому страусу; после большаго грабежа, онъ старается укрыться тамъ, где это невозможно, въ Висельной улице, и, конечно, сейчасъ же попадаетъ въ лапы проницательному X. или практическому Z. Воръ бываетъ до последней степени неосмотрителенъ. Его чистые заработки безконечно малы по отношенiю къ громадности его воровства. Лавки воровскихъ вещей и объедковъ дисконтируютъ его векселя. Онъ насыщается требухой и общипанными кусками мяса. Онъ пьетъ настоенное опiумомъ пиво и джинъ съ терпентиномъ. Онъ платитъ пятьсотъ процентовъ лишка за квартиру, одежду и пищу. Его грабятъ свои же товарищи, потому что и между ворами не всегда соблюдается честность. Воръ столь же часто бываетъ вынужденъ воровать для насущнаго хлеба, какъ и для добыванiя средствъ удовлетворять своимъ развратнымъ наклонностямъ. Нетъ занятiя тяжелее воровства. Приходится целые часы терпеливо наблюдать, ждать, ходить взадъ и впередъ, обращаться въ бегство, прятаться, подвергаться опасности, утомляться до изнеможенiя, и за это, нередко, получать въ итоге прибыли только три полпени. Нервы вора всегда напряжены въ высшей степени; у него нетъ праздниковъ; онъ всегда бегаетъ отъ кого-нибудь, всегда кого-нибудь ищетъ, или его самого ищутъ. Воръ похожъ на одержимаго смертельною болезнью, на человека, который, страдая болезнью сердца, знаетъ, что онъ вдругъ зашатается и упадетъ; воръ также знаетъ, что ему угрожаетъ сильный аневризмъ, что апоплексiя ареста должна поразить его; онъ не знаетъ только когда. Напиваясь пьянымъ, онъ забываетъ иногда объ этомъ неотступномъ призраке; но онъ уверенъ, что когда-нибудь этотъ призракъ явится, - призракъ въ глянцовитой шляпе, съ числомъ и буквой на воротнике и съ ручными кандалами въ кармане.

Я не буду описывать пространно Висельную улицу, я советую всякому заглянуть туда самому, и собственными глазами увидать камни, дождевыя канавы, лохмотья, вывешенныя подобно знаменамъ, и несчастныхъ, бледнолицыхъ обитателей: у некоторыхъ мужчинъ лица опухли отъ водки, у женщинъ - отъ ушибовъ, а у иныхъ мужчинъ и женщинъ - отъ того и другого. Днемъ довольно безопасно ходить по Висельной улице, то-есть вы достаточно ограждены отъ личнаго насилiя. Конечно, если вы хорошо одеты, то будете ограблены; но ночью вамъ лучше вовсе избегать этихъ местъ, хоть полисмены и ходятъ тутъ дозоромъ, а экипажи мещанства и аристократовъ, покровительствующихъ театрамъ, иногда стоятъ у верхняго конца улицы. Въ теченiе последнихъ 12-ти летъ, я ознакомился съ этимъ Тартаромъ; и хотя я спецiально путешествую по различнымъ городамъ и посетилъ, съ коварными умыслами, самые жалкiе притоны полдюжины европейскихъ столицъ, но никогда не обращалъ большаго вниманiя на Висельную улицу. Я зналъ, что это притонъ воровъ, смотрелъ съ любопытствомъ на ея невзрачныхъ, съ бычачьей шеей, толстогубыхъ обитателей, и застегивалъ плотнее карманы своего пальто, когда долженъ былъ чрезъ нее проходить. Впоследствiи, однакожь, мне пришлось ближе познакомиться съ любопытной улицей, и интересно то, что мое более близкое знакомство съ этимъ притономъ разврата произошло по поводу изящныхъ искусствъ.

Мой другъ Паундбрёшъ, знаменитый, но непризнанный артистъ, тотъ, который рисуетъ греческiе храмы, египетскiя пирамиды, восточные кiоски, панорамы Средиземнаго моря и бомбардированiе Малахова кургана, производитъ многiя тысячи ландшафтовъ и истрачиваетъ много квадратныхъ футовъ холста въ большой мастерской, нарочно устроенной для этой цели въ самой средине Висельной улицы. Какъ господа Дебльтай и Коверфлэтсъ, образованные директоры этого громаднаго предпрiятiя по части живописи, могли избрать улицу Висельниковъ местомъ своихъ занятiй, кажется, съ перваго раза, совершенно непонятнымъ; быть можетъ, плата за помещенiе оказалась умеренною, или место удобнымъ, или центральнымъ по отношенiю въ другимъ улицамъ. Какъ бы то ни было, артисты окружены ворами и справа, и слева, и спереди; целые дни слышны ругательства и божба.

Подъ покровительствомъ Паундбрёша я недавно имелъ много случаевъ проникнуть въ самыя жилища воровъ Висельной улицы. Внутренность этихъ жилищъ вовсе не трудно разсмотреть; окна домовъ, какъ я сказалъ, большею частью отперты. Сверхъ того, большая часть дневныхъ занятiй совершается обитателями на улице. Они едятъ на улице, пьютъ, дерутся, курятъ, поютъ и, если удастся, воруютъ также на улице. Очень любопытное зрелище представляется человеку, стоящему у окна мастерской моего прiятеля. Повернитесь спиной къ деятельнымъ живописцамъ, которые занимаются прекраснымъ, возвышающимъ человека искусствомъ, забавляются цветами и плодами, солнечными ландшафтами и красивыми архитектурными произведенiями, и потомъ обратите взоры на осадокъ человечества. Господи Владыко! Что мы делали, чтобъ дойти до такого зрелища! Взгляните въ мрачныя ямы, заменяющiя комнаты, на кучи лохмотьевъ, где спятъ оборванныя существа, послушайте, какiя проклятiя произносятъ тутъ мужчины, посмотрите, какъ они бьютъ жалкихъ, жалкихъ женщинъ!

я считаю долгомъ довести до общаго сведенiя, что подметилъ даже маленькую черточку человечности въ воре и притомъ, человечности самого деликатнаго свойства. Недавно, въ часъ пополудни, по Висельной улице шелъ слуга изъ ближней ресторацiи (проходъ по улице въ направленiи въ северо-западу всегда соединенъ съ большими затрудненiями и опасностью для трактирныхъ слугъ), и несъ въ рукахъ одну изъ техъ красивыхъ пирамидъ, состоящихъ изъ оловянныхъ блюдъ съ кушаньемъ и картофелемъ, которыя только трактирные слуги могутъ держать въ равновесiи, темъ более, что содержатели ресторацiи отпускаютъ эти сосуды чрезвычайно горячими. Воръ, проходившiй той же дорогой, воръ еще молодой, вероятно неопытный, новичокъ въ Висельной улице, неусвоившiй еще ея воровскаго этикета, осторожно пошелъ вследъ за трактирнымъ слугой и уже готовъ былъ схватить блюдо, лежавшее на верхушке пирамиды, съ намеренiемъ опрокинуть ее всю, разбросать кушанья и удалиться, захвативъ что можно. Я съ тревогой ожидалъ результата. Два или три полунагихъ мальчика и голодная собака самой непривлекательной наружности, внимательно следили за темъ, что происходило. Гнусная цель молодаго вора была почти уже достигнута, когда вдругъ появился на месте действiя другой рослый воръ, Голiафъ съ черными бакенбардами. Понявъ намеренiе юнаго грабителя, онъ внезапно швырнулъ его въ нору, и такимъ образомъ, пропустялъ безъ всякаго вреда слугу съ его соблазнительной ношей; потомъ грубо потрясъ юношу и вскричалъ: "Что ты хотелъ делать, глупецъ? Разве не знаешь, что это несутъ въ рисовальную мастерскую!"

Что это такое было? Уваженiе къ искусству, или, въ самомъ деле, и у воровъ можетъ существовать известная степень честности, и въ этой Висельной улице возможна какая нибудь затаенная добрая черта?

увозятся въ те пригородныя места, где имъ высшей властью признается необходимымъ пробыть определенное время, какъ для ихъ собственнаго здоровья, такъ и въ интересахъ общественныхъ. Повозка, въ которой везутъ этихъ людей къ месту временнаго уединенiя, обладаетъ различными названiями; одни изъ нихъ техническiя, другiя - просто юмористическiя. Некоторые называютъ ее "экипажемъ ея величества", основываясь на томъ, что на наружной стороне кареты нарисована корона и начальныя буквы "V. R". Более колкiе шутники называютъ ее "гробомъ Долгаго Тома". Полицiя и газетчики, для краткости, зовутъ ее просто "повозкой". Въ этой повозке преступники, которые въ теченiе дня были приведены предъ полицейскiй судъ на Боу-Стрите, препровождаются въ разные исправительные дома и тюрьмы, какъ въ столице такъ и въ ея окрестностяхъ, где должны подвергнуться различнымъ срокамъ заключенiя или тяжкой работы, къ которымъ были приговорены.

Иногда судебное заседанiе происходитъ поздно и повозка не можетъ отправиться ранее половины шестаго; но все-таки пять часовъ обычное время для отъезда изъ Боу-Стрита этого громаднаго, чернаго, блестящаго, разделеннаго на отделенiя омнибуса запряженнаго двумя сильными, здоровыми лошадьми. Онъ едетъ въ сопровожденiи кучера, полисмена, кондуктора, который помещается въ уютной, маленькой будке. Это - тюрьма на колесахъ, перипатетическiй смирительный домъ, подвижной понтонъ. Преступники, "повозку" съ некоторымъ ужасомъ, нелишеннымъ смеси удивленiя, и по своему обыкновенiю воспели ее въ техъ своеобразныхъ звукахъ балладной поэзiи, которыми изданва отличаются лондонскiе мошенники. Въ этой знаменитой коллекцiи неблагопристойныхъ поэмъ въ роде "Дрюриленской гирлянды", съ достойной прибавкой "Сэма Голля", "Тюрьмы графства", "Вотъ семь летъ какъ я сталъ воровать", я нашелъ балладу на тему о позорной повозке Боу-Стрита; припевъ ея следующiй:

("Давитель") или полисменъ тамъ действительно находится, не только въ маленькой наружной будке, о которой я упомянулъ, но и въ узкомъ проходе между отделенiями, на которыя разделена внутренность повозки. Обязанность перваго полисмена состоитъ въ томъ, чтобъ наружная дверь была прочно заперта; последнiй долженъ наблюдать, чтобъ не было сообщенiя между пассажирами карательнаго омнибуса ни чрезъ отверстiя на верху кареты, ни посредствомъ многозначительнаго постукиванья въ стенки разделяющихъ ихъ перегородокъ.

Когда наступаетъ часъ отъезда, тротуаръ и мостовая Боу-Стрита покрываются избранной публикой изъ круга оборванцевъ и отрепышей-мошенниковъ, воровъ, бедняковъ, пьяницъ и публичныхъ женщинъ, извергнутыхъ позорными окрестностями Дрюрилена, и едва-ли менее позорнымъ округомъ Ковентъ-Гардена; все это валитъ въ переулокъ, который, два часа спустя, будетъ оглашаться стукомъ экипажей съ благородными лордами и лэди, едущими слушать несравненную Бозiо (увы!) въ "Травiате", или упиваться восхитительными нотами Тамберлика въ "Отелло". Лондонъ наполненъ поражающими контрастами, но этотъ контрастъ, можетъ быть, самый поучительный во всемъ ихъ причудливомъ каталоге. Смотрите, сторожъ, сидящiй въ будке, сошелъ съ своего сиденья, и патентованнымъ ключомъ отворилъ входъ въ повозку, где видна вторая внутренняя дверь. Пассажиры, назначенные для непрiятнаго путешествiя, устремляются изъ дверей суда, по ступенькамъ, къ повозке.

У однихъ на руки наложены оковы, другiе просто сложили руки или съ угрюмо-презрительнымъ видомъ засунули ихъ въ карманы; иные отъ стыда прикрываютъ лица грязными ладонями. Тутъ есть и женщины и мужчины, голодныя швеи и безстыдныя развратницы въ пестрыхъ нарядахъ. Тутъ и отвратительные старики, и дети съ недетскими лицами. Тутъ есть отрепыши, которые рады идти въ тюрьму, какъ въ место, где у нихъ, по крайней-мере, будетъ кусокъ хлеба и постель; тутъ и отважные воры въ лоснящихся шляпахъ и широкихъ брюкахъ, заштопанныхъ по швамъ. Тутъ есть люди, которые отправляются въ тюрьму въ первый разъ; есть и такiе, которые отправляются туда въ пятидесятый. Одного за другимъ ихъ скорее вталкиваютъ, чемъ сажаютъ въ повозку. Оборванная толпа испускаетъ тихое, насмешливое восклицанiе, дверь со стукомъ захлопывается, полисменъ-кондукторъ запирается въ своей будочке и тюремная повозка отправляется въ путь.

Фарисей благодарилъ небо, что онъ не таковъ, "какъ этотъ мытарь". Становитесь на колени, хорошо-воспитанные, образованные, сытые и одетые молодые люди, и благодарите что вы не похожи на одного изъ этихъ жалкихъ мытарей, которые только что уехали въ тюремной повозке. Но благодарите небо посмиреннее. Перемена воспитанiя, смерть родителей, одна изъ многихъ тысячъ случайностей, осаждающихъ жизнь, могла низвергнуть васъ въ глубину бедствiй и нужды, безстыдства и преступленiя, среди которой выросли эти созданiя, и вы, вместо того, чтобы съ благимъ состраданiемъ смотреть на это зрелище, могли бы, со скованными руками, катиться въ той самой подвижной чумной больнице до станцiи "Тюрьма", стоящей на полудороге, или даже свершить весь путь, кончающiйся "Виселицей".

постоянно одержимыхъ раздраженiемъ. Обременяетъ ли насъ лишнiй шестипенсовый налогъ на постель, не дожарена ли наша баранья котлета, или намъ не во вкусу черепаховый супъ; опоздалъ ли поездъ железной дороги, или недостаточное количество хмелю положено въ наше пиво, терзаетъ ли нашъ слухъ странствующiй итальянецъ въ то время, когда мы стараемся разрешить седьмую задачу изъ первой книги Эвклида, или какой-нибудь издатель, или редакторъ не хочетъ возвратить нашу рукопись съ поэмами или фарсами, покупаемъ ли мы шелковую матерiю, девять десятыхъ которой оказываются состоящими изъ шерсти, или взвели на насъ небылицу сборщики подоходнаго налога (они утверждаютъ, что я получаю тысячу фунтовъ въ годъ, я же говорю, что только 150, между темъ такой разницы въ мненiяхъ не должно бы быть и т. п.) - во всехъ этихъ случаяхъ мы немедленно беремся за перо, чернила и бумагу, и сочиняемъ письмо въ "Times", ниспосланное свыше прибежище для легiона ворчуновъ. Что такое наши публичные митинги, какъ не организованныя арены ворчанья? Что такое ваши "руководящiя" статьи воскресныхъ газетъ, какъ не лишнiй удобный предлогъ къ ворчанью, после того, какъ мы уже ворчали всю неделю? Кажется, Горасъ Мэтью, въ своихъ "Образцовыхъ мужчинахъ и женщинахъ", разсказываетъ о какомъ-то трактирномъ слуге, который въ теченiе целаго года пользовался только однимъ праздничнымъ днемъ, и въ этотъ праздничный день посещалъ знакомаго слугу въ другомъ трактире и помогалъ ему убирать ножи и вилки. Такимъ же образомъ обыкновенно понимается праздничный день и у джентльменовъ ежедневной перiодической печати; онъ бываетъ въ субботу, такъ-какъ по воскресеньямъ ежедневныя изданiя не выходятъ; поэтому, такiе джентльмены, полежавъ въ постели утромъ шестаго дня больше обыкновеннаго, думаютъ, что исполняютъ правило "dulce est desipere in loco", сочиняя ядовитыя передовыя статьи въ журналы, выпускающiе особыя субботнiя прибавленiя. Такое явленiе происходитъ вследствiе застарелой привычки въ ворчанью. И заметьте, это свободное и пользующееся общественнымъ призванiемъ ворчанiе, служитъ самой надежной охраной нашихъ "вольностей", самой лучшей гарантiей того, что мы не выйдемъ изъ уютнаго рейда конституцiонализма, где можемъ стоять на якоре, и, прiютившись и укрепившись за крепкой гранитной оградой пристани, можемъ улыбаться при виде боязливыхъ корабликовъ деспотизма, а въ то же время не пускаться въ бурный океанъ крайней демократiи съ его бурунами и шквалами. Мы схватываемся на какое-нибудь зло и ворчимъ по поводу его до техъ поръ, пока, чрезъ несколько месяцевъ, а иногда и несколько летъ такого ворчанiя - видамъ, что зло более не существуетъ, и что мы прiобрели себе какое-нибудь новое "право". У насъ не было ad interim никакихъ барикадъ, ни разстреливанiй, ни бомбардированiя частныхъ домовъ, ни заявленiй о "солидарности" съ кемъ нибудь, ни конфискацiй, ни заточенiй, на гильотины. Наши правители, умудренные опытомъ побитыхъ оконъ, размозженныхъ головъ, а иногда (когда народъ былъ слишкомъ сильно загнанъ) и политической бури, соединенной съ появленiемъ краснаго призрака, въ последнiе годы ставили мало или вовсе не ставили ограниченiй относительно ворчанья. Благородный лордъ, стоящiй во главе правительства, ежедневно принимаетъ депутацiи, которыя страшно ропщутъ на принятыя или предполагаемыя имъ меры. Въ самомъ парламенте, какъ только ваша милостивая королева своимъ серебрянымъ голоскомъ успеетъ прочесть написанную другими речь (я уверенъ, что она сама можетъ написать речь, гораздо лучшую), сейчасъ же лорды и общины начинаютъ ворчать по поводу значенiя ея словъ и предлагать поправки къ адресу, который долженъ быть ей представленъ. Спускаясь ниже, мы видимъ, что въ теченiе целой сессiи, парламентскiе комитеты ворчатъ на свидетелей, а свидетели ворчатъ на комитеты; и что въ отдаленныхъ местечкахъ порочные избиратели ворчатъ на членовъ палаты общинъ. Газеты, и провинцiальныя и лондонскiя - ворчатъ. Адвокаты ворчать на судью, а судья на присяжныхъ. Публика ворчитъ на обращенiе офицеровъ съ солдатами, а солдаты (чуть ли не единственный видъ гражданъ, который не предается ворчанiю) идутъ на войну, сражаются и побеждаютъ, а мы при этомъ дома опять ворчимъ, что потеряна жизнь столькихъ людей. Я скажу даже, что первый министръ ворчитъ потому, что у него подагра, королева на своемъ троне ворчитъ потому, что "Panch" изображаетъ въ карикатуре принца-супруга, а "Punch" ворчитъ потому, что принцъ-супругъ не довольно часто подаетъ поводъ къ ворчанью. Я ворчу потому, что обязанъ писать для вашего развлеченiя, а вы ворчите потому, что я далеко не забавенъ. Мы ворчимъ на то, что холоденъ обедъ въ школе, на дороговизну брачнаго свидетельства, ворчимъ на докторскiй счетъ по поводу кори у вашего первенца, на стоимость похоронъ дяди Джона, ворчимъ на то, что должны жить, и ворчимъ, когда докторъ скажетъ, что мы должны умереть. Хорошо, конечно, что мы имеемъ свободу ворчать, но, собственно говоря, это более прiятно, чемъ полезно, потому что до сей поры принесло только довольно чахлые плоди.

Какую связь съ ворчаньемъ имеетъ "Бельведеръ", мы скоро увидимъ. Въ этомъ знаменитомъ и удобномъ старомъ трактире, одномъ изъ небольшаго числа еще остающихся въ Лондоне трактировъ, которые удерживаютъ за собой репутацiю не только местную, но и распространенную по всему королевству, собирается въ каждый субботнiй вечеръ (въ десять часовъ) митингъ для пренiй о политическихъ предметахъ и для "проветриванiя" политическихъ вопросовъ.

"Вестминстерскаго Форума". Такъ, я былъ на митинге, въ гостинице "Зеленый Драконъ" на Флитъ-Стрите, где посетителей приглашали принимать участiе въ пренiяхъ, но когда разъ, вечеромъ, я въ качестве незнакомца, сделалъ это, то собранiе воспротивилось моимъ политическимъ взглядамъ, и слышались голоса въ пользу того, чтобы выкинуть за окно стулъ, на которомъ я сиделъ.

"Бельведеръ" отличается отъ подобныхъ ему местъ публичныхъ пренiй своимъ весьма почтеннымъ видомъ. Предметы пренiй бываютъ довольно смелые и столь же смело обсуждаются; но вы будете въ затрудненiе, какимъ образомъ согласить бюро-демократическiя речи некоторыхъ ораторовъ съ ихъ смирною наружностью, показывающею въ нихъ обладателей банковыхъ билетовъ, плательщиковъ податей и налоговъ экономныхъ домовладельцевъ. Они лаютъ, по не кусаются. Обычаи и самое "prestige" места заседанiя также требуютъ некоторой прiятности речей и сдержанности возраженiй, бросающей особенный оттенокъ "респектабельности" на целое. Смотря на эту просторную, прекрасную комнату, поддерживаемую столбами и украшенную резьбой, удобную и блистательно освещенную, обставленную двойными рядами столовъ изъ краснаго дерева, покрытыхъ бутылками и стаканами съ дымящеюся жидкостью, которая подкрепляетъ тело и услаждаетъ духъ (при строгой умеренности, впрочемъ); смотря на этихъ дородныхъ, зажиточныхъ слушателей, которые прiютились въ своихъ покойныхъ креслахъ, куря сигары и внимательно слушая оратора; смотря на усерднаго служителя, который скользитъ отъ стола въ столу, подаетъ прохладительное и выслушиваетъ приказанiя, но вместе съ темъ принимаетъ, я уверенъ, живой умственный интересъ въ пренiяхъ; смотря на величаваго председателя, возседающаго въ удобномъ, высокомъ кресле, - вы можете вообразить себе, что это одинъ изъ приходскихъ "представительныхъ соборовъ", или какъ теперь причудливо окрестили "собранiя прихожанъ", или масонская ложа въ то время, когда "работа" кончилась и начинается "отдохновенiе", или обыкновенный клубъ людей средняго класса, привыкшихъ встречаться другъ съ другомъ и толковать, за дружелюбнымъ стаканомъ вина, о событiяхъ дня. И въ самомъ деле, еслибы вы сделали такое предположенiе, то оно оказалось бы не слишкомъ ошибочно. Это, действительно, церковные избиратели, или члены представительнаго собора, действительно вольные масоны, благотворительное общество, люди средняго сословiя. Но вечернiе предметы пренiй имеютъ еще особое значенiе и обсужденiе ихъ подчинено определеннымъ правиламъ; самый высшiй комплиментъ, какой я могу сказать "Бельведеру", состоитъ въ томъ, что еслибы такая сдержанность, благопристойность и неуклонность въ обсужденiи одного избраннаго предмета (какъ бываетъ въ этомъ веселомъ собранiи) проявлялись и въ другомъ собранiи, заседанiя котораго происходятъ между мартомъ и августомъ, въ комнате съ мебелью изъ резваго дуба, обитой зеленымъ сафьяномъ, близь склепа часовни св. Стефана въ Вестминстере, то нацiональныя дела подвигались бы впередъ гораздо лучше, и мы имели бы гораздо менее причинъ ворчать о многихъ предметахъ.

Посмотрите, вотъ стоятъ ораторъ, красноречивый ораторъ, несколько цветистый ораторъ, по временамъ даже отчасти свирепый ораторъ, хотя его свирепость строго ограничена словами и жестикуляцiей. Какiе сарказмы онъ бросать въ королей и министровъ! Какъ красноречиво онъ уверяетъ этихъ тирановъ-марiонетокъ, что когда они будутъ забыты, когда даже сила и значенiе личной сатиры перестанутъ быть понятны и предпринимаемыя меры будутъ ощущаться только въ самихъ отдаленныхъ своихъ последствiяхъ, его слова все еще будутъ содержать въ себе принципы, достойные передачи потомству! Какъ насмешливо доказываетъ онъ вашимъ властямъ, что оне имеютъ то значенiе въ государстве, какое предоставлено владельцамъ ленныхъ поместiй, что они не могутъ ни расточать, ни передавать ихъ и что эта собственность, въ сущности, принадлежитъ намъ! и громовое заключенiе речи, какъ сильно запечатлевается во мне та мысль, что ораторъ имеетъ превосходную память, и что онъ усидчиво изучалъ некоторыя прошлыя событiя, и что у него есть довольно матерiалу для целаго ряда бурныхъ речей въ "Бельведере".

Земледельцахъ, о процессе королевы Каролины, о шпiоне Ричмонде и тому подобныхъ предметахъ. Быть можетъ, это и не очень интересно, но приноситъ огромную пользу, ознакомляя молодыхъ политиковъ съ политическими воспоминанiями событiй, происходившихъ летъ за тридцать или за сорокъ тому назадъ. Я слышалъ, какъ одинъ ревностный реформаторъ декламировалъ въ пламенныхъ выраженiяхъ о великомъ деле Горна Тука противъ палаты общинъ ("если разъ сделался священникомъ, то должно оставаться имъ на веки!"), толковалъ о Джеке Уильксе, нумеръ сорокъ-пятый, и о вопросе, касающемся общаго поручительства, о жестокости лорда Элленборо къ Уильяму Гону, о суде надъ полковникомъ Деспардомъ, и о случайностяхъ, которыя могли бы возникнуть въ случае удачи убiйства лорда Сидмаута Артуромъ Тисгльвудомъ.

къ высокоумнымъ, нивеллирующимъ стремленiямъ века. Онъ имеетъ сказать несколько красивыхъ фразъ относительно "Свиньи и Свистка", объ ораторскомъ стиле (причемъ рьяный реформаторъ содрогается, жуетъ конецъ сигары и съ негодованiемъ опустошаетъ стаканъ); новый ораторъ заключаетъ свою речь горячимъ похвальнымъ словомъ церкви и государству, нашей славной конституцiи и нашей знаменитой аристократiи.