На Дальнем Западе.
Часть вторая.
Ялла

ЯЛЛА

В ответ на слова Левой Руки, приказавшего своим спутникам зажечь огонь, вспыхнуло несколько факелов. Индейцы, всегда имеющие в запасе ветви смолистого дерева, выполняющие роль факелов, высекли огонь и зажгли свои импровизированные светильники. Левая Рука подошел к Красному Облаку, поднял руку в дружеском приветствии.

Знаменитый воин краснокожих, непримиримый и беспощадный враг бледнолицых, рассказами о кровавых подвигах которого много лет были полны дикие земли Северной Америки, пал вместе с другими знаменитыми, столь же прославленными индейскими сахэмами в ужасной схватке с волонтерами Колорадо, которыми командовал полковник Чивингтон. Но в те дни, о которых мы рассказываем, Левая Рука находился в апогее своей славы, считался непобедимым и одно его имя наводило ужас на бледнолицых.

Будучи высокого роста, он казался гигантом и обладал могучей мускулатурой. Предание говорит о нем как о самом сильном человеке, быть может, в целом свете. Индейцы рассказывали, что Левая Рука мог с честью выдержать схватку с любым гризли без оружия и задушить медведя голыми руками...

Красное Облако согласно индейскому этикету сохранял полное спокойствие, но зоркий глаз опытного воина позволил ему в мгновение рассмотреть вождя арапахо и оценить его чудовищную силу.

Обнаженный торс великого воина был покрыт рубцами и шрамами. С первого взгляда могло показаться, что это узоры татуировки. На самом деле это были следы бесчисленных ран, полученных Левой Рукой в жестоких схватках. Тут были рубцы от ран, нанесенных ножами и томагавками индейцев, штыками американских солдат, пулями винтовок и револьверов и, наконец, рогами оленя и бизона, когтями медведя. Десятой доли этих ран было бы достаточно, чтобы отправить на тот свет любого другого. Но Левая Рука не был простым смертным: в его жилах текла особая кровь, позволявшая ему подниматься после ужасных ран с непонятной быстротою. В его теле был источник какой-то нечеловеческой силы и живучести, делавший его похожим на диких животных прерии, на старого медведя, которого можно убить, только разрубив на части.

Странное впечатление производил головной убор вождя арапахо: пестрые перья степных птиц, скрепленные золотым обручем, короной поднимались над его головой и спускались по спине шлейфом до самой земли.

На Левой Руке были кальсонерас мексиканского покроя из дорогого бархата, с разрезами от колена. В разрезах виднелись великолепные мокасины из светлой кожи, украшенные двумя десятками человеческих скальпов разных цветов. Тут были женские и даже детские волосы...

-- Мой брат не обманывает меня? - протянул руку Красному Облаку вождь арапахо, ибо костюм гамбусино на вожде Воронов возбудил подозрения.

-- Я сказал тебе свое имя! - гордо ответил Красное Облако.

-- Но почему ты приходишь к твоим братьям в одежде бледнолицых?

-- Потому, что, только воспользовавшись ею, я смог добраться сюда от гор Ларами. Под этой одеждой моя кожа все равно остается такою же красной, как и твоя, Левая Рука.

Казалось, подозрения арапахо рассеялись. Он одобрительно кивнул головой и произнес:

-- Хорошо! Я вижу, мой брат из племени Воронов мудр и осторожен. Но идем отсюда. В моем типи удобнее говорить, чем под открытым небом!

-- Я готов! - отозвался Красное Облако. - Но мне придется идти пешком. Торопясь разыскать тебя, я загнал моего коня. Его труп лежит на расстоянии полета стрелы отсюда!

-- Разве у арапахо мало мустангов, что их гостю придется идти пешком по прерии, словно боящемуся лошади ребенку? - ответил гордо Левая Рука.

Через минуту молодой воин подвел к Красному Облаку великолепного гнедого коня с блестящей шерстью и горящими глазами. Конь был оседлан по-мексикански.

-- Вчера этой лошадью владел какой-то бледнолицый золотоискатель, осмелившийся забраться в заповедные земли арапахо. Если мой брат внимателен, он увидит, что скальп мексиканца еще висит у седла! - сказал арапахо.

Красное Облако не заставил себя уговаривать и вспрыгнул в седло. Всадники тронулись в путь, направляясь к лагерю арапахо; на месте их встречи остался целый отряд воинов, охранявших покой и безопасность остальных обитателей становища.

Менее чем через полчаса Красное Облако, не отстававший от вождя арапахо, оказался в поселении индейцев, образованном приблизительно сотней расположенных полукругом типи конической формы. Судя по числу и размерам типи, можно было предположить, что в распоряжении Левой Руки имеется не менее пятисот индейских воинов.

С первого же взгляда можно было определить, что это за поселение: у горящих здесь и там у входов костров не было видно ни женщин, ни детей. Кроме того, отсутствовало неизбежное в поселках, предназначенных для более или менее продолжительного пребывания, большое типи, посвященное Великому Духу, в котором хранятся разного рода реликвии индейской религии. Ясно было, что это становище являлось попросту боевым лагерем. Следовательно, арапахо вырыли боевой топор и выступили на тропу войны, они были готовы к соединению с чейенами и сиу для борьбы с общим врагом - бледнолицыми.

Подъехав к самому большому типи, Левая Рука сошел с коня, которого тотчас увел подбежавший молодой воин. Красное Облако был до того измотан, что лишь с помощью вождя арапахо смог сойти с коня.

-- Вот мое временное жилище, - сказал, обращаясь к вождю Воронов, Левая Рука, - с этого момента оно становится твоим. Ты нуждаешься в отдыхе и пище. Располагайся же тут как в своем собственном типи и спокойно отдохни, тебе ничто не помешает, разве только нападение бледнолицых!

-- Этого нечего опасаться! - сказал усталым голосом Ворон. - Прерия в руках краснокожих, как этого желал Великий Дух, грозный Маниту, отдавший горы и степи своим любимым детям.

Внутри типи горел небольшой костер, дым которого частично уходил в сделанное наверху отверстие, частично оставался в самом типи, наполняя его теплом и запахом горящего смолистого дерева.

Типи Левой Руки мало чем отличался от типи обычных воинов, разве что размерами.

По существу, типи представляет собою не что иное, как довольно примитивную, легко переносимую палатку. Ее каркас делается из тонких и гибких длинных шестов, нижние концы которых забиты в землю, а верхние собраны и связаны вместе тонкими кожаными шнурками. Исключительно легкий и удобный для транспортировки, этот пучок шестов покрывается ветками. Вверху всегда оставляется небольшое отверстие для выхода дыма. Очаг ставится посредине вигвама прямо на полу и состоит из нескольких камней. Но за отсутствием тяги лишь ничтожная часть дыма действительно выходит наружу, большая же его часть остается в самом вигваме. Благодаря этому воздух вигвама всегда наполнен дымом. Редкий из европейцев может долго пробыть в вигваме, когда в очаге пылают сучья и щепки. Едкий воздух ест глаза, перехватывает дыхание, углекислота проникает в легкие и кровь и вызывает отравление.

К этому следует добавить еще невыносимую вонь от плохо выделанных шкур, от немудреных запасов сушеного и вяленого мяса, от остатков пищи, выбрасываемых прямо на пол.

О том, что такое опрятность, дети прерий Северной Америки имеют свое, специфическое представление, о порядке в вигваме, в европейском понимании этого слова, заботятся мало, и потому пребывание в жилищах индейцев может показаться истинным мучением для представителя европейской цивилизации.

Вполне естественно, что жизнь в подобной обстановке, среди вечного чада и угара, в жуткой грязи, влечет за собой ряд заболеваний и повышенную смертность. Но вся тяжесть бед ложится в основном на женщин, вынужденных проводить в вигвамах большую часть времени и выполнять там же свои домашние работы: женщины хворают, часто слепнут, подвержены разного рода заболеваниям, преждевременно дряхлеют.

Сами же воины долго в вигвамах не засиживаются, предпочитая свежий воздух прерии.

Поэтому уровень смертности среди индейских скво намного выше, чем у мужчин. У дикарей Северной Америки, столь поэтично описанных Лонгфелло и Купером, на самом деле женщина является чем-то вроде вьючного животного. Она рабыня, лишенная почти всех человеческих прав. Она бесправное существо, и индеец считает ниже своего достоинства заботиться о женщине.

Типи вождей отличаются от типи простых воинов очень мало и главным образом только по внешнему виду: они несколько обширнее, прочнее устроены, шкуры бизонов, которыми обтягивается каркас, иногда расшиты пестрыми узорами, а чаще просто пестро размалеваны красками, которые делают те же скво индейцев из сока растений и некоторых минералов.

Если у скво есть хоть небольшие наклонности художника, тогда ей поручают изображать на бизоньей шкуре целые картины, сюжетами для которых служат по большей части эпизоды сражений и поединков индейцев или их охоты на бизонов, оленей и мустангов. Индейская живопись примитивна и удивительно напоминает рисунки наших детей. Они не пользуются линейной и воздушной перспективой. Фигуры людей и животных изображаются чуть ли не условными знаками. Но индейская живопись представляет известный интерес, и путешественники, которым приходилось бывать среди краснокожих, проводят иногда долгие часы, рассматривая фантастические рисунки, изображающие охоту на бизонов, схватки с гризли и бои с бледнолицыми.

Но вернемся к героям нашего повествования и послушаем их беседу.

Войдя в типи и не обращая ни малейшего внимания на стоявший в ней едкий дым, Красное Облако и Левая Рука уселись в углу, на куче буйволовых и лошадиных кож, брошенных на землю, от которых шел резкий и тяжелый запах.

Левая Рука вытащил из-за шкур старый, полуразвалившийся парусиновый чемодан, явно отнятый им у какого-нибудь злополучного эмигранта, раскрыл его и достал оттуда "калюме", трубку мира, набил ее "морикой", крепчайшим табаком, смоченным водкой, дым которого могут выносить, кажется, только индейские легкие. Зажег, затянулся дважды, выпустил дым густыми кольцами направо, потом налево и передал трубку прибывшему. Красное Облако молча проделал то же самое.

По индейской традиции до совершения этого странного обряда, символизирующего заключение дружбы и мирные намерения обоих сторон, никакие переговоры не могли иметь места.

Но раз калюме сделал круг, побывав в руках обоих собеседников, они могли объясняться по делу, могли начать "пэуэу", то есть разговор об интересующем их деле.

-- Не пришел ли мой брат сиу с упреком, что я еще не покинул берега Соленого озера и не пошел навстречу к чейенам, чтобы соединиться с их воинами? - начал разговор хозяин.

-- Нет, ты ошибаешься, великий вождь арапахо! - ответил Красное Облако. - Сами сиу только теперь пробились через заставы бледнолицых и спустились с гор в прерию. Кроме того, до сих пор достаточно было помощи чейенов, чтобы истреблять рассеянные по степи посты белых.

-- Разве все? Мой брат, вероятно, забыл о существовании одной асиенды, которая по желанию Яллы должна быть стерта с лица земли.

-- О какой асиенде говорит мой брат?

-- Полковника Деванделля.

-- Того, который был первым мужем Яллы?

-- Да. Полковник - злейший враг индейцев. Его обширная и, должно быть, хорошо укрепленная асиенда находится в устье реки, которую белые называют рекой Вебер.

Сахэм арапахо вскочил с места.

-- Мне говорили, - сказал он, - что там, за этими лесами, действительно находится асиенда. Не понимаю, почему я упустил это из виду! Но пусть подождут бледнолицые! Я доберусь и туда, за леса и горы! Я подвергну всех обитателей асиенды таким мукам, что содрогнется сам Великий Дух. Я выпью всю их кровь по каплям, прежде чем снять с них скальпы! Не пощажу ни единого, будь это старик, женщина или ребенок!

-- Нет, двух тебе придется пощадить!

-- Это почему?

-- Таково желание Яллы. Что будет с остальными, для моей жены безразлично, но двух ты должен оставить в живых и передать Ялле. Это дети полковника Деванделля - юноша и девушка.

-- Понимаю! Ялла хочет расправиться собственными руками с детьми своего первого мужа, так жестоко оскорбившего ее когда-то? Ну что же! Ялла сумеет замучить этих щенят не хуже, чем сумел бы сам я! Ну ладно! Я уважаю Яллу. Она не женщина, а настоящий воин! Пусть будет так, как хочет Ялла! Этих двух я возьму и передам ей живьем. Пусть потешится! Но с остальных все скальпы принадлежат моему племени! Пройдет еще несколько часов, и асиенда будет поистине стерта с лица земли и все ее обитатели перебиты!

-- Не торопись, мой брат! Дай добраться до асиенды трем бледнолицым, направляющимся туда по поручению полковника Деванделля! Я был с ними несколько дней и только этой ночью покинул их. С ними осталась моя дочь Миннегага. Впрочем, если ты дашь мне несколько молодых воинов, я, может быть, нападу теперь на белых. Там будет видно. Но сейчас я очень устал и, главное, я изнемогаю от голода. Не даст ли мой брат арапахо мне чего-нибудь для утоления терзающего меня голода? Голод туманит голову, путает мысли...

Левая Рука достал из походного сундука какую-то снедь, состоявшую из кусков мяса, растений и сыра, и протянул чашку с этим месивом гостю. Потом он достал фляжку с мексиканской водкой и указал на нее Красному Облаку со словами:

-- Пусть насыщается и утоляет жажду мой брат, великий воин племени Воронов. Мы на тропе войны, и мне нечем больше угостить тебя, но что есть - все твое. Я же должен пойти проверить, на своих ли местах посты.

Красное Облако принялся уплетать за обе щеки предложенное ему гостеприимным арапахо кушанье, а вождь встал и действительно вышел из типи. Но бедному воину племени Воронов и на этот раз не суждено было насытиться, как он того желал, потому что едва успел он проглотить пару кусков, как в лагере арапахо поднялась тревога: лошади скакали по всем направлениям, раздавались крики индейцев, кто-то из вождей отдавал приказания громким голосом.

-- Мой брат Левая Рука, кажется, мог бы по крайней мере дать мне время утолить голод и отдохнуть четверть часа! - с неудовольствием пробормотал Красное Облако, торопливо глотая куски мяса. - Не может быть, чтобы трапперы обнаружили мое отсутствие, погнались сюда за мной и их появление вызвало всю эту суматоху!

Он поднялся, все еще держа в руках медную чашку с предложенным ему Левою Рукою угощением, и прислушался.

Звуки выстрелов, раздавшиеся в непосредственной близости от лагеря, взволновали его. Он швырнул на пол чашку, не заботясь о том, какая участь постигнет содержавшееся в ней месиво, и схватился за поставленный в угол карабин.

-- Что такое? - проворчал он. - Неужели проклятые солдаты бледнолицых осмелились напасть на владения вождя арапахо?

В это время распахнулась пола, прикрывавшая вход в вигвам Левой Руки, и сам вождь арапахо вошел в свое жилище.

-- Бледнолицые? Пограничные солдаты?

Левая Рука презрительно улыбнулся.

-- Пусть попробуют! Разве у нас мало воинов, чтобы достойно встретить хоть целый полк "длинных ножей" Великого Отца белых? Нет, это братья! Ялла во главе трехсот лучших воинов племени сиу приближается к лагерю арапахо!

-- Моя жена уже здесь? - воскликнул пораженный неожиданной вестью индеец.

-- Но... но уверен ли ты, мой гость и брат, - с тонкой, почти неуловимой иронией задал вопрос Левая Рука, - что Ялла действительно жена Красного Облака?

-- Что значит этот вопрос? - скрестил руки на груди Ворон. - Приведи Яллу сюда, и ты из ее уст услышишь истину!

-- Следуй за мною! - ответил коротко арапахо, направляясь к выходу из вигвама.

У порога арапахо остановился и произнес:

-- Я и мои воины, мы хотим оказать торжественный прием Ялле. Надеюсь, ты примешь участие в этом?

Красное Облако гневно наморщил брови. Кровь бросилась ему в лицо. Молнией мелькнуло воспоминание о том, как приняли его только что арапахо. Они чуть не расстреляли его... Целый отряд воинов сопровождал его, идя по пятам почти до самого вигвама Левой Руки, словно не гостя, а пойманного шпиона. Или по крайней мере подозрительного субъекта. И эти унизительные вопросы, которые были предложены Левой Рукою?! А теперь они готовятся оказать небывалые почести, и кому же? Женщине! Не какому-нибудь прославленному воину, а женщине племени сиу...

Но к Красному Облаку сейчас же вернулось самообладание, и он ответил вождю арапахо, правда с явным сарказмом:

-- Да, идем устраивать почетную встречу для великой Яллы!

Разбуженные выстрелами, сигналами, поданными передовыми постами, все обитатели становища арапахо были уже на ногах. Первый момент сумятицы прошел. По становищу разнеслась весть, что речь идет не о вражеском нападении, а о приближении отряда дружественных сиу, возглавляемого Яллой, и воины арапахо готовились принять участие в торжественном приеме союзников. Они выстроились в два ряда. Почти у каждого воина имелся в руках ярко пылающий факел. Они освещали дорогу в становище для дорогих гостей.

Красное Облако остановился у одной палатки и равнодушными глазами глядел на это действительно фантастическое и красивое зрелище.

Минуту спустя в непосредственной близости от становища показался большой отряд всадников. Во главе его ехала Ялла на великолепном белом коне, удивительно похожем на знаменитого белого мустанга прерий, убитого трапперами в Ущелье Смерти. Это и на самом деле был потомок легендарного Рэда.

На коне была наборная блестящая сбруя, американское седло, тоже с серебряным убором, и серебряные стремена. Ехала Ялла по-мужски.

В те дни, к которым относится наш рассказ, пресловутой краснокожей красавице было уже около тридцати пяти лет, но она удивительно сохранилась и казалась чуть ли не девушкой лет двадцати.

У нее было лицо с правильными и красивыми чертами, глаза сияли, словно бриллианты, но в них горел какой-то мрачный огонь. Длинные, роскошные черные волосы спадали на плечи и развевались темным облаком за спиною Яллы.

Если бы кто-либо из трапперов присутствовал при сцене появления Яллы в лагере арапахо, то он был бы вынужден признать, что и среди красивых европейских женщин краснокожая Ялла смотрелась бы красавицей. Среди же соплеменниц Америки Ялла не имела соперниц. Единственное, что значительно умаляло эту красоту или по крайней мере давало ей какой-то особый оттенок, - это то обстоятельство, что и в глазах, и в улыбке, и в каждой черточке лица сквозило выражение высокомерия, холодной жестокости и беспощадности. Из-за этого прекрасное лицо Яллы казалось скорее лицом мужчины, чем женщины.

На предводительнице сиу был оригинальный костюм. В нем из национальных уборов сохранились только перья, напоминавшие королевскую корону; впечатлению этому способствовало присутствие на лбу Яллы массивного золотого обруча.

образца из голубого бархата с золотым позументом, с разрезом внизу, позволявшим видеть роскошные мокасины, украшенные на индейский образец разноцветными скальпами. Поверх рубашки Ялла носила широкий индейский плащ.

Ялла, как и все сопровождавшие ее воины, была отлично вооружена: за поясом

-- пара длинноствольных боевых пистолетов с богатейшими прикладами, испанская наваха в золоченых ножнах, а за плечами длинный, великолепной работы карабин. Кроме того, у седла висел еще томагавк.

Арапахо восторженно приветствовали красавицу племени сиу. Это было нарушением всех индейских традиций: мужчина не может склонять голову перед низшим существом, перед женщиной. Но Ялла славилась по всей прерии. И славилась не только своею вызывающею и победною красотою. Ее слава, заставившая индейцев преклоняться перед женщиной вопреки всем традициям, основывалась на удивительном уме этой красавицы, ее непреклонности, жестокости, ее бесстрашии в бою и неутомимости в походах, ее дьявольском умении разбить врага. Словом, ее славу составляли именно чисто мужские качества воина и полководца...

Подъехав к самому становищу арапахо, сиу несколько приостановились, пропуская вперед свою предводительницу.

Ялла подняла на дыбы своего чудного коня и заставила его сделать несколько красивых "свечек", потом железной рукой принудила замереть на месте в двух шагах от вышедшего ей навстречу вождя арапахо. Без помощи Левой Руки Ялла легко сошла с лошади и вместе с вождем направилась к его вигваму. Тем временем к каждому прибывшему воину сиу подошел арапахо, они пожимали друг другу руки, обменивались приветствиями и небольшими подарками.

Красное Облако с мрачной и сардонической улыбкой глядел на почести, оказываемые самим вождем арапахо и его воинами Ялле: пусть для других Ялла была знаменитостью, славой индейцев, но для него она была и оставалась только его женой. И воину было неприлично при встрече с женой оказывать ей какие-либо знаки почтения. Это могло бы повредить его репутации воина и мужа.

Ялла увидела фигуру своего мужа в тени вигвама и, закончив переговоры с Левою Рукою, направилась легкой походкой к Красному Облаку. При ее приближении индеец молча повернулся, пошел в отведенный ему арапахо вигвам, опустился на груду кож и зажег свою трубку.

Ялла, молча же последовавшая за ним, остановилась посреди жилища. Ее стройная и высокая фигура была окутана живописными складками дорогого, расшитого руками индейских мастериц суконного плаща.

Казалось, Красное Облако даже не замечал, что кроме него кто-то есть в вигваме: он сосредоточенно курил, наполняя вигвам облаками едкого дыма, и избегал глядеть на безмолвно стоявшую перед ним женщину,

Так прошло несколько минут. По яркому блеску лучезарных глаз героини племени сиу, по ее нахмуренным бровям и сжатым губам, по ее вздымавшейся груди можно было судить, что в душе индейской красавицы бушует гроза. Но она не проявила своих чувств на словах.

Наконец, прилагая все усилия, чтобы сдержать душившую ее злобу, дрожащим от волнения голосом она задала вопрос Красному Облаку:

-- Где они?

Красное Облако, сохраняя невозмутимое спокойствие, флегматично пустил новую струю дыма, неторопливо подбросил несколько сучьев в горевший на полу костер, помешал угли и только потом спросил не глядя на Яллу:

-- О ком ты говоришь?

-- О детях бледнолицего! - резко ответила женщина. - Ведь я поручила тебе следить за Птицей Ночи и, кроме того, добыть для меня детей Деванделля; для этого ты должен был соединиться с нашим другом Левой Рукой. Где же они, говорю я?

Красное Облако невозмутимо пожал плечами.

Ялла не выдержала и заговорила снова:

-- Я знаю, что Птица Ночи попал в руки Деванделля и был по его приказанию расстрелян. Но ты, более хитрый и ловкий, а может быть, просто более удачливый, сумел проскользнуть через ущелье и пересечь прерию...

Красное Облако чуть заметно улыбнулся.

-- Как видишь, - сказал он спокойно, - воины племени Воронов иногда могут кое-чему научить воинов твоего племени!

-- Моя жена слишком торопится! - флегматично отозвался индеец, снова набивая табаком трубку и раскуривая ее.

-- Что хочешь ты этим сказать? - вспылила Ялла.

-- Только то, что не всякое предприятие можно осуществить просто и в короткий срок.

-- Так, значит, дети моего оскорбителя еще не в наших руках? Они на свободе?

-- Да. Но разве путешествие по прериям - это прогулка среди вигвамов родного поселения? - насмешливо отозвался Красное Облако. - Я все эти дни провел в жестокой борьбе с опасностями, десять раз был на краю гибели, десять раз шел на верную смерть. И только полчаса назад я добрался до становища арапахо. Ведь меня не сопровождала целая армия воинов, которые облегчили бы мне выполнение труднейшей задачи! Я только успел переговорить с вождем арапахо относительно асиенды Деванделля.

-- Но что же делал вождь арапахо до этого времени?

-- А что же он мог делать? Охотился за бледнолицыми, готовил к походу своих воинов, пополнял свою коллекцию скальпов...

-- И только?

-- Ты ошибаешься! - яростно воскликнула Ялла, глядя в упор на по-прежнему флегматично покуривавшего свою трубку мужа. - Ты ошибаешься! Хочешь иметь доказательства?

--Покажи!

Ялла выставила правую ногу вперед и показала мокасин, украшенный отвратительным трофеем: к коже сапога был прикреплен совсем еще, по-видимому, свежий скальп. Это были серебристые, седые, довольно длинные мужские волосы.

-- Видишь? - торжествуя спросила ужасная женщина.

-- Эти волосы украшали голову того, кто был моим первым мужем!

-- Полковник Деванделль? Ну и что?

Скользнув беглым и равнодушным взглядом по серебристому скальпу, индеец вновь принялся за свою трубку, не обращая внимания на буквально готовую задохнуться от ярости женщину.

-- Тебя, значит, все это не интересует? - произнесла она прерывающимся от злости голосом. - Тебе, значит, все равно, жив ли он, мертв ли...

-- Ты... ты, кажется, отдаешь мне приказание, как простой скво? - дрожа всем телом от ярости, произнесла Ялла.

-- Разве ты не моя жена? Или ты забыла, что я твой муж и повелитель?! Долго ли я буду ждать, женщина? Подай мне фляжку!

Его голос все повышался. Он дал волю всей накопившейся в его душе злобе на эту женщину... Его рука сжимала рукоять мексиканского ножа.

стакан и поднесла его Красному Облаку со словами:

-- Мой повелитель может утолить свою жажду! Индеец взял стакан из дрожащей руки женщины, взглядом показал Ялле на второй стакан и сказал:

-- Разрешаю выпить и тебе!

Не отвечая Ялла отошла в другой угол и опустилась на разостланную на полу шкуру бизона.

Она следила горящими гневом и ненавистью глазами за каждым движением мужа. А тот, делая вид, что не обращает на нее никакого внимания, спокойно поднес к губам стакан и принялся тянуть маленькими глотками жгучую сладковатую жидкость.