На Дальнем Западе.
Часть вторая.
Сиу против Ворона

СИУ ПРОТИВ ВОРОНА

Выпив полстакана водки, Красное Облако отставил его в сторону, потом не торопясь поправил шкуры, служившие ему ложем, чтобы улечься на этих шкурах для основательного отдыха.

Устроившись, он опять потянулся к стакану.

Ялла по-прежнему молча сидела в углу вигвама, не спуская горящих глаз с лица мужа. С каждым мгновением ее красивое, но суровое лицо, казалось, каменело и принимало все более свирепое выражение.

Тяжелое, напряженное молчание царило в вигваме. Только снаружи доносились звуки: там перекликались индейцы, иногда слышался протяжный, напоминающий стон ночной птицы возглас одного из часовых, ржание лошадей.

Ялла не выдержала. Она заговорила, снова возвращаясь к старой теме:

-- Итак, дети Деванделля еще на свободе?

-- Разве я не сказал тебе этого, женщина? Но почему ты не ответила на мой вопрос: жив ли полковник или умер?

-- Но ведь ты видел его скальп!

-- Хорошо! Но покончила ли ты с ним? Человек, которого скальпировали, может преспокойно выжить, если ему не перережут горло! В племени Воронов и сейчас есть воины, которых скальпировали враги, но забыли прирезать. Они едят и пьют с не меньшим аппетитом, чем ем и пью я, хотя их головы и были лишены скальпа! Правда, им по временам, особенно при перемене погоды, бывает невмоготу от ужасной головной боли...

-- Правда, что скальпированные, пережив эту операцию, сходят с ума от постоянно возвращающейся к ним головной боли? Если это так, то он до конца жизни будет подвергаться невыносимым мучениям!

-- Кто это "он"? Полковник? Значит, Деванделль все-таки жив? - встрепенулся индеец. - А я думал, что ты покончила с ним. Я предполагал, что ты вырвала из его груди еще трепещущее, обливающееся кровью сердце... И съела его!

-- Убить человека? Это могут и дети! - презрительно улыбнулась Ялла. - Меня не удовлетворила бы такая месть, как смерть врага. Кто умер, тот уже ничего не чувствует. Ни радостей, ни горя, ни боли! Страдать могут только живые, и он будет страдать!

На ее красивом лице появилось выражение такой свирепой радости, что Красное Облако невольно содрогнулся.

-- Да, ты ужасная женщина! - пробормотал он.

-- Почему для других я воин, а для тебя я только женщина? - страстным голосом отозвалась красавица.

Красное Облако не ответил.

Помолчав немного, он спросил жену:

-- Итак, ты схватила Деванделля там, в ущелье гор Ларами? Это было нетрудно: твоя дочь почти смертельно ранила полковника, он не мог защищаться... Но где труп Птицы Ночи?

-- Я сама сняла труп моего сына со скалы, у которой его расстреляли бледнолицые! Но ведь я только женщина, которую можно заставлять подавать мужу водку... Похоронив моего сына, я повела моих воинов на отряд полковника Деванделля, и мы смели их, как ветер с гор сметает опавшие мертвые листья! Но я только женщина, слуга, рабыня своего мужа...

-- Я считала только скальпы бледнолицых! - гордо ответила Ялла.

-- Почему же?

-- Потому что, если и были убитые с нашей стороны, никто не обесчестил скальпированием их трупов!

-- Так, но ты пощадила только полковника Деванделля?

-- Разумеется! Остальных мы прирезали.

Индеец снова наполнил свой стакан водкой и на этот раз опорожнил его единым духом. Ядовитая жидкость огнем разлилась по его жилам, принеся с собой какой-то туман, заволакивавший сознание индейца.

Помолчав немного, он сказал странно зазвучавшим голосом:

-- Итак, с Деванделлем, с одним из твоих мужей, дело покончено. А когда же ты думаешь приняться за добывание моего скальпа, женщина? У меня, как видишь, гораздо более длинные и красивые волосы, чем у этого бледнолицего! Мой скальп был бы отличным украшением для твоих мокасин.

Ялла пожала плечами и опустила взор, избегая насмешливого и свирепого взгляда мужа. Теперь и она почувствовала неутолимую жажду и, взяв стакан, наполнила его водкой и принялась пить ее маленькими глотками.

-- Здесь холодно! - промолвила она. - Хотя и горит костер, я зябну.

-- Ты отпустила на свободу скальпированного тобой Деванделля? - задал вопрос индеец, окутываясь целыми тучами табачного дыма.

-- Я не сошла еще с ума! Он находится в моих руках под охраной целого отряда преданных мне воинов сиу.

Внезапно индеец засмеялся злым смехом:

-- Ха-ха-ха! Воображаю, как он красив теперь, этот твой первый муж, с окровавленным черепом!

-- Не знаю! - отрывисто ответила Ялла.

-- А долго ли ты думаешь держать этого американского коршуна в клетке?

-- Разве у меня нет томагавка, чтобы прикончить его, когда я утолю жажду мести?

-- Мне невыносима мысль, что у меня могут быть соперники, оспаривающие у меня, твоего мужа, право на твою любовь!

Странная улыбка исказила черты лица индианки.

-- Неужели ты опасаешься соперничества со стороны человека, потерявшего свой скальп? - промолвила она вызывающе. - Я ненавижу и презираю бледнолицых. И разве между Деванделлем и мной нет крови расстрелянного им сына?

И потом, я слышал так: женщины племени сиу почему-то всегда предпочитают бледнолицых воинов краснокожим! Я буду спокоен, когда ты прикажешь прикончить Деванделля.

-- Ты не умеешь мстить своим врагам! Ты не знаешь, какое наслаждение иметь врага в своих руках, и тешиться его муками, и смеяться, когда он молит о конце мучений, зовет к себе смерть-избавительницу! Я еще не утолила вполне свою ненависть к Деванделлю. Еще его дети не в моих руках. Подожди, пока они не попадут к нам в руки!

-- И ты снимешь с их голов их прекрасные волосы и украсишь ими свои мокасины? Это будет, так сказать, семейная коллекция: на одном сапоге - волосы отца, на другом - волосы детей... Ха-ха-ха! Твой ум изворотлив, Ялла, когда дело идет о мести. А знаешь, даже самка ягуара кротка и незлобива по сравнению с тобой!

-- Я - сиу! - лаконично ответила женщина.

-- Да, ты истинная дочь этого славного племени! Я много слышал об индианках сиу. Например, люди говорят: скво племени сиу гораздо меньше думает о своих собственных детях, чем волчица...

-- Что ты этим хочешь сказать? - вздрогнула Ялла.

-- Только одно: мы тут с тобою толкуем битый час, но и до сих пор ты не поинтересовалась, жива ли твоя дочь Миннегага, что с нею сталось... Как будто Миннегага не рождена тобою! Как будто ты забыла, что ты мать!

Ялла поднялась со словами:

-- Я искала Миннегагу в Ущелье Смерти, но ее трупа там не было!

-- Да и не могло быть. Она попала в руки бледнолицых. И она погибла бы, если бы я не пришел ей на помощь!

-- Ты?

-- Да, я! Если бы я был не из племени Воронов, а из племени сиу, я, может быть, забыл бы голос крови, как забывают матери сиу... Но я Ворон, и я оберегал Миннегагу.

-- Но где же она?

-- В безопасности. И там, где она может оказать услугу тебе же. Она находится в качестве заложницы у трех бледнолицых, которых полковник Деванделль послал сюда, в свою асиенду, чтобы предупредить детей о грозящей им опасности. Я мог, конечно, убить этих бледнолицых и их скальпами украсить свои мокасины, как сделала это ты со скальпом одного из твоих мужей, но предпочел поступить иначе. Ты, впрочем, можешь не беспокоиться за судьбу Миннегаги. Белые глупы. Они все еще считают твою дочь ребенком. А Миннегага достойная тебя дочь. По смелости, изворотливости, по кровожадности и мстительности она превзойдет со временем даже тебя, первую женщину, которая удостоилась чести стать сахэмом непобедимых сиу!

-- А если бледнолицые убьют ее?

-- Они не бандиты. Постыдятся расправиться так с существом, кажущимся им безвредным! Они ведь и не подозревают, что это она подготовила твою победу...

-- Ударив ножом в спину Деванделля?

-- Да. Кстати, откуда это, собственно, известно тебе?

-- Он сам сказал мне это. У Миннегаги сильная и верная рука, у нее душа смелого воина!

Помолчав немного, Ялла заговорила снова:

-- Конечно, я возьму асиенду Деванделля, и очень скоро. Но раньше надо покончить с теми бледнолицыми, которых ты побоялся убить, и вырвать из их рук мою дочь.

впрочем, как знаешь! Я мог без труда привести сюда Миннегагу, убив трапперов, но я подумал: не страшно, если в асиенде окажется тремя людьми больше. А в то же время, раз Миннегага, попав в асиенду и притворяясь беспомощным ребенком, заберется в самое сердце вражеского укрепления, нам будет гораздо легче взять асиенду!

-- Ну, какую же, в самом деле, серьезную помощь может оказать девочка? - почти пренебрежительно отозвалась Ялла.

-- Как знаешь. Дело твое. Хочешь знать, где я оставил бледнолицых? На берегу Великого Соленого озера. Это всего четыре или пять миль отсюда.

-- Ну, так мы нападем на них раньше, чем они опомнятся. Пойди, найди вождя сиу Черного Котла, потом переговори с Левой Рукой. Пусть тебе дадут полтораста или двести лучших воинов. Думаю, ведь этого будет вполне достаточно, чтобы взять асиенду?

-- Значит, ты посылаешь меня хлопотать? А сама что будешь делать тут? - подозрительно спросил, приподнимаясь, индеец.

-- Я почти сутки не сходила с коня. Мне необходимо отдохнуть хоть несколько часов. Ты же уже имел время отдохнуть!

-- Моя жена отдает мне приказания, как настоящий сахэм племени! - с глубоким неудовольствием ответил Красное Облако.

-- Да, как сахэм! - твердо возразила Ялла. - Мы в походе. Ты воин. Все воины сиу обязаны повиноваться мне беспрекословно.

-- Но я твой муж. Ты моя жена, ты моя вещь. Я твой хозяин!

-- Не во время похода! - сказала пренебрежительно Ялла. Затем она встала со своего ложа и накинула на плечи свой плащ.

-- Нет, всегда! И дома, и в поле, и в лагере муж остается мужем, владыкой, жена - его собственностью, его вещью!

-- Что ты хочешь этим сказать?

-- Что я тоже сахэм! Настоящий сахэм! Слышишь ли ты, женщина?

Ялла круто обернулась к мужу и, сверкая глазами, произнесла:

-- Так послушай же и ты, мой муж, мой повелитель, мой... хозяин. И... и великий сахэм! Понимаешь ли ты, что ты мне начинаешь надоедать и заставляешь терять даром слишком много времени? Ступай, я приказываю это тебе. Отыщи Черного Котла и сделай все, что тебе сказано!

Красное Облако как будто растерялся от этого неожиданного отпора. Но минуту спустя он опять заговорил вызывающе:

-- Знаменитая, непобедимая Ялла утомилась! Великий сахэм сиу выбился из сил, потому что проскакал несколько миль на лошади верхом... Великий воин сиу, величайший воин всего племени, желает не драться с врагами, а улечься в вигвам, на мягких шкурах... Ха-ха-ха! Вот если бы об этом узнали настоящие воины?!

Ялла не отвечала. Она закуталась старательно в свой плащ, присела к очагу и стала греть у огня руки.

Когда истощивший запас насмешек индеец замолчал, Ялла презрительно ответила:

-- Мой муж, повелитель, хозяин, великий воин Воронов, конечно, прав во всем, что он говорит о своей "вещи"... Но...

-- Ну? Доканчивай!

Удар попал в цель: Красное Облако, который не мог не сознавать, что он находился под влиянием хмеля, опомнился.

С проклятием он швырнул на пол и растоптал каблуком тяжелого сапога глиняную трубку, потом поднялся и, свирепо ругаясь, вышел из вигвама.

А Ялла сидела у костра, вытянув над огнем свои сильные и вместе с тем красивые смуглые руки. И лицо ее казалось каменным, но в глазах горел зловещий огонь, а красивые брови были нахмурены.