Бартек-победитель.
Глава X

X

Выборы, выборы! У пани Марии Яжиньской вся головка забита выборами, она и думать и говорить ни о чём другом не может.

- Вы великий политик, - говорит ей сосед шляхтич и как змей впивается в её маленькие ручки, а великий политик краснеет, как вишня, и отвечает со своей прелестной улыбкой:

- О, мы агитируем, как можем.

- Пан Юзеф, конечно, будет депутатом, - убеждённо говорит сосед.

Великий политик отвечает:

- Я очень бы хотела этого, но тут дело идёт не о Юзефе, - здесь более важные соображения (пани Мария весьма не политично краснеет ещё раз).

- Чистый Бисмарк, ей-Богу! - восклицает старый шляхтич и снова целует маленькие ручки, а потом начинает что-то толковать об агитации.

Шляхтич берёт на себя Нижнюю Кривду и Мизеро́во (Верхняя Кривда уже потеряна, - она попала в обладание пана Шульберга), а пани Мария должна исключительно заняться Подгнётовым. Голова у неё горит, когда она вспомнит о важности своей роли. И действительно, она не тратит времени. Каждый день её можно видеть на деревенской улице; одна рука придерживает юбку, в другой зонтик, а из-под юбки выглядывают маленькие ножки, которые так и семенят - тоже для великих политических целей. Она входит во все хаты, всем людям, занимающимся работой, говорит: "Бог на помочь". Она навещает больных, привлекает на свою сторону население, помогает, где только может. Она делала бы это и без политики, потому что сердце у неё доброе, но для политики старается тем больше. И чего бы она не сделала для этой политики! Она не смеет признаться мужу, что ей необыкновенно хочется поехать на крестьянский сход; она в своей головке составила даже план речи, какую нужно произнести на этом сходе. Что за речь, что за речь! Правда, пани Мария не осмелилась бы произнести эту речь, но если произнесла бы, то произвела бы великий эффект. Зато, когда в Подгнётово пришло известие, что власти разогнали сход, великий политик разревелся от злости в своей комнате, разорвал в куски платок и целый день ходил с красными глазами. Напрасно муж уговаривал её не огорчаться до такой степени. На другой день агитация в Подгнётове велась ещё с бо́льшим ожесточением. Теперь пани Мария не остановится ни перед чем. Однажды она так громко и непочтительно отозвалась о немцах, что даже муж счёл нужным удержать её. Положим, опасности никакой не было. Люди принимали её с радостью, целовали у неё руки, улыбались ей, потому что она такая хорошенькая, такая розовенькая, что куда ни войдёт, везде сделается светлей. По очереди она заходит и в хату Бартка. Лыска не пускает пани Марию, Магда энергично унимает его поленом.

- О, ясная пани! золото ты моё, красавица, ягодка ты моя! - восклицает Магда и припадает к её руке.

Бартек, согласно условию, бросается ей в ноги.

- Я надеюсь, - после первых приветствий говорит молодая пани, - я надеюсь, Бартек, что вы подадите голос за моего мужа, а не за пана Шульберга.

- О, зорька ты моя ясная! - восклицает Магда, - кто стал бы подавать голос за Шульберга? Чтоб ему лопнуть! (Здесь она снова целует ручку у пани.) Не сердитесь; но когда говоришь о немцах, то никак языка не удержишь.

- Муж говорил мне, что заплатит Юсту.

- Да благословит его Бог! - тут Магда обращается к Бартку: - чего ты стоишь, как дубина? Он у меня не мастер говорить.

- Вы будете голосовать за моего мужа, - спрашивает у него пани, - да? И вы - поляки, и мы - поляки. Будем держаться вместе.

- Да я ему голову разобью, если он не будет голосовать! - говорит Магда. - Чего ты стоишь как дубина? Пошевеливайся!

Бартек снова целует ручку у пани. Он мрачен как ночь и молчит всё время. В мыслях его неотступно стоит ландрат.

Настал день выборов. Пан Яжиньский уверен в своей победе. В Подгнётово съезжаются соседи-помещики. Они возвращаются из города, где подали уже свои голоса, а теперь будут ждать здесь ксёндза, который сообщит им о результатах выборов. Затем последует обед, вечером пан и пани Яжиньские выезжают в Познань, а потом в Берлин. Некоторые деревни уже вчера подали свой голос, - результат будет известен сегодня. Собравшиеся гости преисполнены добрых надежд. Молодая хозяйка немного беспокоится, но и она надеется и так любезно улыбается, так ласково принимает всех, что всеобщее мнение признаёт пана Юзефа счастливцем, отыскавшим в Царстве необыкновенное сокровище. Но сокровище не может спокойно усидеть на месте, бегает от гостя к гостю и каждого в сотый раз уверяет, что "Юзя непременно будет выбран". На самом деле она не честолюбива и не из одного тщеславия только желает сделаться пани депутатшей; в её молодой головке твёрдо засела мысль, что ей и её мужу предстоит великая миссия. Сердце её бьётся так же сильно, как во время венчания, и радость озаряет её милое личико. Искусно лавируя между гостей, она приближается к мужу и шепчет ему на ухо, как балованный ребёнок: "пан депутат!" Он улыбается и оба они необыкновенно счастливы.

Обоим хочется поцеловаться, но при гостях этого сделать нельзя. Тем не менее они ежеминутно смотрят в окно, потому что дело представляет большой интерес. Умерший депутат был поляк и немцы в первый раз выставляют в этом округе своего кандидата. Очевидно, победоносная война придала им храбрости, но поэтому самому гости пана Яжиньского тем более желают, чтоб избран был их кандидат. Перед обедом произносятся разные патриотические спичи, которые необыкновенно волнуют молодую хозяйку, - она совсем не привыкла к ним. По временам на неё находит опасение. А что если произойдёт какой-нибудь подлог при счёте голосов? Но впрочем в комитете заседают не одни немцы. Более старые и опытные люди объясняют хозяйке, как производится счёт голосов. Она слышала уже это сто раз, но хочет услышать и во сто первый. Ах, ведь дело идёт о том, будет ли местное население иметь депутатом к парламенте своего защитника или врага?

Всё это разрешится скоро, даже очень скоро, потому что на дороге вдруг появляется столб пыли. "Ксёндз едет, ксёндз едет!" - повторяют гости. Хозяйка бледнеет. На лицах всех присутствующих отражается волнение. Они уверены в победе, но, тем не менее, последняя минута заставляет их сердца биться сильнее. Но то не ксёндз, это приказчик возвращается верхом из города. Может быть он что-нибудь знает. Он привязывает лошадь и бежит к дому. Гости, с хозяйкой во главе, выбегают на крыльцо.

- Есть какие-нибудь известия? Есть? Пан Яжиньский выбран? Что? Подойди сюда! Ты знаешь наверно? Результат объявлен?

Вопросы так и сыпятся на приказчика, а он подбрасывает шапку к верху.

- Наш пан выбран!

Хозяйка опускается на скамейку и прижимает руку к волнующейся груди.

- Виват, виват! - кричали соседи, - виват!

Из кухни выбегает прислуга. Виват, побиты немцы!

- А ксёндз? - спрашивает кто-то.

- Давайте обедать! - кричит пан депутат.

Все возвращаются в залу. Поздравления теперь уже не носят такого бурного характера. Только молодая хозяйка не может сдержать своей радости и, несмотря на присутствие посторонних, бросается мужу на шею.

Но никто не ставит ей это в вину, - все сильно растроганы.

- Ну, поживём ещё! - говорит сосед из Мизеро́ва.

В это время у крыльца раздаётся стук колёс и в залу входит ксёндз, а за ним старый Мацей из Подгнётова.

- Милости просим, - кричат присутствующие. - Ну, конечно, огромное большинство?

Ксёндз молчит с минуту, а потом бросает, как бы в лицо всеобщей радости, два резких и коротких слова.

- Шульберг... избран!

Минута изумления, град поспешных и тревожных вопросов, на которые ксёндз отвечает снова:

- Шульберг избран.

- Как, что случилось? Приказчик говорил не то, что случилось?

- О, какое несчастье! - повторяют гости, схватываясь руками за голову.

В эту минуту из деревни доносятся радостные крики: то подгнётовские немцы торжествуют свою победу.

Пан и пани Яжиньские снова возвращаются в залу; слышно, как в дверях пан Яжиньский говорит жене: "Il faut faire bonne mine" [Нужно делать хорошую мину- фр.].

- Расскажите теперь, как это случилось? - спокойно спрашивает хозяин.

- Да как же этому и не случиться, - отвечает старый Мацей, - коли и здешние мужики подавали голос за Шульберга?

- Как здешние?

- Да так. Я сам видел и все видели, как Бартек Сло?вик подал голос за Шульберга...

́вик? - спрашивает пани.

- Да. Теперь мужик катается по земле, плачет, а жена его бранит на чём свет стоит. Но я сам видел, как он подавал голос...

- Такого из деревни нужно выжить! - говорит сосед.

- Да и другие, что были на войне, также подали голос за Шульберга, - продолжает Мацей. - Говорят, им так приказали...

- Злоупотребление, явное злоупотребление, неправильные выборы, насилие, подкуп! - кричат разные голоса.

и Магда в течение всего дня не сказала с ним ни слова.

Осенью Бог послал урожай и пан Юст, который только что вступил в обладание землёю Бартка, убедился, что обделал недурное дельце.

Однажды по дороге из Подгнётова в город шли трое людей: мужик, баба и мальчик. Мужик, сильно сгорбленный, больше походил на старика-нищего, чем на здорового человека. Они шли в город, потому что в Подгнётове не могли найти работы. Шёл дождь, баба отчаянно рыдала по утраченной хате, мужик молчал. На дороге было пусто: ни телеги, ни человека, только крест простирал над нею свои намокшие перекладины. Дождь становился всё сильней и сильней, на землю спускался мрак.

Бартек, Магда и Франек шли в город, потому что победитель должен был отсиживать в тюрьме срок своего наказания по делу пана Бёге.