Дон-Кихот Ламанчский.
Часть вторая.
Глава XXIV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть вторая. Глава XXIV. (старая орфография)

Глава XXIV.

Тот, кто перевел оригинал этой великой истории, написанной Сид Гамедом Бененгели, говорит, что дошедши до главы, следующей за описанием Монтезиносской пещеры, он нашел на полях рукописи следующую приписку, сделанную рукою самого историка: "не могу постигнуть, ни убедить себя в том, дабы все описанное в предъидущей главе действительно случилось с славным Дон-Кихотом, потому что до сих пор история его была правдоподобна, между тем как происшествие в пещере выходит из границ всякого вероятия, и я никак не могу признать его истинным. Думать, что Дон-Кихот солгал, он, самый правдивый и благородный рыцарь своего времени, - невозможно; он не сказал бы ни одного слова неправды даже тогда, еслиб его готовились поразить стрелами; к тому же, в такое короткое время, не мог он и придумать столько вопиющих небылиц. И да не обвинят меня, если происшествие в Монтезиносской пещере кажется апокрифическим; я пишу как было, не утверждая: правда ли это или нет; пусть благоразумный читатель сам судит как знает. Говорят однако, что перед смертью Дон-Кихот отрекся от чудес, виденных им в Монтезиносской пещере, и сказал будто сочинил эту историю потому, что она как нельзя более подходила к описаниям, заключавшимся в его книгах". После этих слов, историк продолжает так:

Двоюродный брат столько же удивился дерзости Санчо, сколько терпению его господина и предположил, что Дон-Кихот, вероятно от радости, что увидел свою даму Дульцинею Тобозскую, хотя и очарованной, прощает так много, иначе Санчо следовало бы, по мнению двоюродного брата, избить палками за его дерзость. "Я, с своей стороны, господин Дон-Кихот Ламанчский", сказал он, "нисколько не жалею, что отправился с вами; потому что, во-первых, познакомился с вашей милостью, - честь для меня не малая, - во-вторых, узнал тайны Монтезиносской пещеры и чудесные превращения Гвадианы и лагун Руидерских, - драгоценное приобретение для моего сочинения: Испанский Овидий; в третьих, открыл древность карт, которые, как видно из слов рыцаря Дюрандарта: "терпи и выжидай карту", известны были уже во времена Карла Великого. Выражение: выжидай карту Дюрандарт не мог услышать, будучи очарованным, а слышал его, должно быть, во Франции, в эпоху великого императора Карла, при котором он жил, открытие чрезвычайно важное для меня, как материал для другой задуманной мною книги: Еще о древности вещей, добавление к Виргилию Полидорскому. В своей книге он ничего не говорит о времени изобретения карт; я укажу теперь это время, ссылаясь на такой важный авторитет, как рыцарь Дюрандарт. Наконец, в четвертых, я открыл неизвестные до сих пор истоки реки Гвадианы.

- Все это совершенная правда, отвечал Дон-Кихот, но скажите, пожалуйста, если вы получите разрешение напечатать свою книгу, в чем я сильно сомневаюсь, кому думаете вы посвятить ее?

- Да разве мало в Испании вельмож, которым можно посвятить книгу? отвечал двоюродный брат.

- Не мало, сказал Дон-Кихот, но многие из них, не желая быть обязанными авторам, посвящающим им свои труды, отказываются от посвящений. Знаю я одного князя, который может заменить собою всех других; если-бы я мог сказать о нем все, что думаю, то возбудил бы зависть в нему не в одном великодушном сердце. Но оставим это до другого, более благоприятного времени, а теперь подумаем, где бы нам провести ночь.

- Здесь недалеко, отвечал двоюродный брат, есть келья одного отшельника, бывшого, как говорят, некогда солдатом, а теперь пользующагося славой хорошого христианина, умного и сострадательного человека. Возле его кельи выстроен им самим домин, правда, очень маленький, но достаточный для того, чтобы можно было переночевать в нем трем, четырем человекам.

- А есть у этого пустынника куры? спросил Санчо.

- У очень немногих пустынников нет их - отвечал Дон-Кихот. Нынешние отшельники не похожи на своих предшественников, спасавшихся в пустынях Египта, покрываясь пальмовыми листьями и питаясь древесными корнями. Не думайте, однако, чтобы упомянув об одних, я заявил тем свое неуважение к другим; нет, я говорю только, что истязания нашего времени не так суровы, как прежния, но от этого один отшельник не становится хуже другого. Я так думаю, по крайней мере, и скажу, что в наши дни, когда все идет навыворот, лицемер, притворяющийся человеком добродетельным, все же лучше отъявленного негодяя.

В эту минуту путешественники наши увидели человека, почти бежавшого прямо на них, погоняя кнутом впереди себя мула, нагруженного копьями и аллебардами; поклонившись Дон-Кихотуи его спутникам, незнакомец пошел себе дальше.

- Послушай, сказал ему Дон-Кихот, остановись на минуту; мне кажется, ты идешь скорее, чем желает твой мул.

- Не могу я остановиться - отвечал незнакомец, потому что завтра все это оружие должно быть употреблено в дело; сами видите, времени мне терять нельзя, поэтому прощайте. Но если вы хотите знать, для чего нужно это оружие, то приезжайте в ту корчму, которая недалеко от кельи отшельника, там я разскажу вам такия чудеса, что просто... С последним словом он стегнул своего мула и так быстро пустился бежать вперед, что Дон-Кихот не имел времени спросить его, какие это чудеса намеревается он рассказать им? но так как он был от природы чрезвычайно любопытен и большой охотник до новостей, поэтому он решился без замедления пуститься в путь и не посещая отшельника ехать прямо в корчму; спустя несколько минут путешественники наши сидели уже верхом и двоюродный брат предложил опять заехать в отшельнику, хлебнуть у него браги. Услышав это, Санчо сейчас же повернул своего осла в ту сторону, где была расположена келья пустынника, и Дон-Кихот с двоюродным братом последовали за ним. На беду их отшельника не было дома, а была только отшельница; и когда они попросили у нее браги, то им ответили, что браги нет, а если хотят они напиться воды, так им с удовольствием дадут.

- На дороге довольно колодцев и без вашей воды, оказал опечаленный Санчо; тоже нашли чем угощать. О свадьба Камаша, воскликнул он, о разливанное море в доме дон-Диего, сколько раз еще прийдется мне пожалеть о вас.

завязано было несколько белья, штаны его и маленький плащ. Одет он был в плисовую куртку с атласными вставками, сквозь которые виднелась его рубаха. На ногах его красовались шелковые чулки и модные четыреугольные башмаки, в роде тех, которые носили пажи. Ему было лет около восемнадцати или девятнадцати; он весело шел, разгоняя дорожную скуку какой-то песенькой, кончавшейся этими словами, удержанными в памяти двоюродным братом: "нужда на войну меня гонит, а то за каким бы я чортом туда отправлялся теперь".

- Ты путешествуешь, однако, на легке - сказал ему, поровнявшись с ним Дон-Кихот; куда ты идешь?

- Путешествую я на легке от того, что жарко и пусто в кармане, а иду я на войну - отвечал юноша.

- Что жарко, против этого я ничего не имею сказать, воскликнул Дон-Кихот, но что у тебя пусто в кармане, это для меня непонятно.

- Господин мой! отвечал юноша; в этом узелке несу я плисовые штаны, а куртка на мне. Если дорогою я истаскаю штаны, то не в чем мне будет войти в город, купить же другие мне не на что. Вот по этой-то причине, да за одно, чтобы не так жарко было, я и путешествую, как вы меня видите, - отправляясь поступить в одну пехотную роту, расположенную отсюда в восьми милях. Она идет, как слышно, в Картагену, где сядет на суда; до этого места в одежде я, слава Богу, нуждаться не буду; в солдаты же я поступаю потому, что предпочитаю служить королю на войне, чем какому-нибудь скряге при его дворе.

- О, если бы я послужил немного при дворе гранда или другого важного лица, воскликнул со вздохом юноша, было бы у меня теперь прибавочное жалованье. Славно, право,служить пажем при каком-нибудь дворе: того и гляди, что прямо из пажей попадешь в Офицеры или выслужишь хорошенькую прибавку к жалованью. А мне, бедному, приходилось служить у разного ничтожества - Бог весть, откуда появившагося на свет, и получать такое жалованье, что половины его не хватило бы на крахмал для воротника. Где уж нашему брату за деньгой гоняться, чудом разве каким попадет она к нам.

- Две выслужил, отвечал юноша, но ведь и с нас, ваша милость, когда мы отходим от места, господа наши снимают платье точь в точь, как рясу с монахов, покидающих монастырь; ведь господа наши только чванятся нашими ливреями.

- Какая мерзость! воскликнул Дон-Кихот. Поздравь себя, однако, мой милый, если ты покинул своего господина с прекрасным намерением - сделаться воином. На свете нет ничего благороднее и выгоднее, как служить, во-первых, Богу, а вместе с тем своему королю с оружием в руках: мечом приобретается, если не более богатств, то более чести, чем пером, как я говорил уже много и много раз. И если правда, что перо доставило людям более денег, чем меч, то, в замен того, оружие имеет в себе что-то более величественное, более возвышающее нашу душу; какое-то благородство и блеск, возносящие воинов превыше всех других деятелей. Друг мой! выслушай со вниманием несколько слов, которые я сейчас скажу тебе; впоследствии они пригодятся тебе и станут подпорою и утешением в тяжелые минуты, неразлучные с твоим новым званием. Старайся, мой друг, никогда не думать об угрожающих тебе опасностях; худшее, что ожидает нас здесь, это смерть; но пасть со славой - это лучшее, что можем мы сделать. Однажды спросили у великого владыки Рима Юлия Цезаря, какая смерть лучше всех? "Быстрая и неожиданная", отвечал он. Хотя слова эти сказаны мудрецом, не просветленным познанием истинного Бога, тем не менее в них высказана истина, вылившаяся из природного инстинкта человеческого духа. Пусть тебя убьют в первой свалке, все равно - выстрелом ли из орудия или взрывом мины; ты умрешь одинаково и дело твое сделано. Теренций говорит, что воину лучше умереть сражаясь, чем жить убегая; и солдату лучше слышать запах пороха, чем амбры. Друг мой! если старость застанет тебя под оружием, то хотя бы ты был изувечен, хром, покрыт ранами, ты будешь вместе с тем покрыт славою, и никакая бедность не омрачит того блеска, которым озарит тебя слава. К тому же, в наше время заботятся о престарелых и увечных воинах, находя, что не следует поступать с ними подобно тому, как поступают рабовладельцы с неграми, которых они отпускают без куска хлеба на волю, когда старость лишает этих несчастных возможности работать для своих господ. Выгоняя рабов своих из их последняго приюта, или, как говорят, отпуская на волю, этих несчастных делают рабами голода, от которого освободить их может только смерть. Больше я не скажу ничего, а предложу тебе сесть сзади на моего коня и доехать со мною до корчмы; там мы с тобой поужинаем, я завтра утром ты отправишься себе в путь: и да поможет тебе Господь пройти его так счастливо, как того заслуживает твое намерение. - Мальчик отклонил от себя честь ехать сзади рыцаря на его коне, но согласился поужинать с ним. Санчо же, говорят, подумал в эту минуту: "чорт его, право, разберет моего господина. Ну, кто-бы поверил, чтобы этот самый человек, который говорил теперь так, что любо слушать, уверял недавно? будто видел такия неподобия в Монтезиносской пещере; делать, однако, нечего, нужно тянуть на его сторону.

войти в нее, как тотчас же осведомился о крестьянине с копьями и алебардами, и узнал, что он теперь в конюшне занят своим мулом. Ни минуты не медля рыцарь отправился туда же; Санчо и двоюродный брат последовали за ним и предоставили Россинанту занять там лучшее и так сказать почетное стойло.