| Автор: | Сервантес М. С., год: 1616 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА VI
Тайный разговор между рыцарем и оруженосцем
Санко посетил опять Дон Кишота и сказал ему, что желает переговорить с ним наедине о некоторых очень важных обстоятельствах. Управительница, увидя, что они двое заперлись в горнице, заключила, что господин ее опять хочет уехать, и в отчаянии побежала к бакалавру Караско просить его, чтобы каким-нибудь средством отвратил Дон Кишота от пагубного предприятия. Бакалавр прохаживался по двору своего дома.
- Все погибло, - закричала управительница, бросившись перед ним на колена и заливаясь слезами, - бедный мой господин!
- Что сделалось! Умирает?
- Ах, сударь! Он едет искать приключений, все равно что смерти; это уже в третий раз: сперва они привезли его к нам избитого палками, лежавшего поперек осла; потом в клетке и такого бледного, худого, слабого, что мне более шести сот яичных желтков стоило одно его поправление! Все мои курицы еще живы; они могут обличить меня, если я лгу. Подумайте сами, господин бакалавр, каким привезут его к нам в третий раз!
- Не плачьте, сударыня, пожалуйте, не плачьте, мы вам поможем! Подите домой и приготовьте завтрак: я в минуту к вам буду; вы увидите, что мы знаем свое дело. Между тем до моего прихода отслужите молебен святой Аполлине18.
- Ах, сударь! Святая Аполлина лечит одни зубы, а господин мой болен головою.
- Пожалуйте, не спорьте! Разве хотите знать больше саламанкского студента?
Печальная управительница поклонилась и пошла. Между тем Дон Кишот и Санко беседовали.
- Надобно знать вам, господин рыцарь, - сказал оруженосец, - что я уж объявил жене о своем намерении с вами ехать,
- Что ж говорит Тереза?
- О! Тереза говорит, как книга. Она уверяет, что надобно знать, куда палец кладешь; что писанного пером не вырубить топором; что обещать и слово держать, как небо и земля; что дай синицу в руки, а не сули ястреба в небе. Она болтлива, Тереза, но я утверждаю, что надобно и ее слушать.
- Я с этим согласен! Но, пожалуй, говори яснее и не запутывай речей своих.
что для нее святого нет; что всему есть конец, и Бог ведает, что еще! Я ничего не знаю; Тереза говорит то, что слышала в церкви.
- Тереза умная женщина; только я не вижу, к чему все это клонится.
- И я также, как вы, долго не видал. Теперь, кажется, вижу! Терезе бы хотелось, чтобы ваше странствующее рыцарство, вместо всех наград в обещании, которые будут ли, не будут ли, не знаю, определили мне на все время моей службы то, что она называет жалованьем, так, как бы кто сказал: по стольку на месяц; малых выходит одно большое; к тому же стоит выиграть, чтобы не бояться потерять. Это ж нимало не помешает мне (если найдете случай всунуть мне в руку остров) принять его и, как водится, вычесть за него, сколько надобно из жалованья. Таким образом, дела наши пойдут порядком, а Тереза будет довольна.
по стольку в месяц: ни в одной книге об этом не упомянуто; я все их перечитал с величайшим вниманием; во всех написано, что оруженосцы служили рыцарям из одного удовольствия служить им и без роптания ожидали от них награды; ни за что в свете не отступлю от сего древнего обычая! Когда можешь быть доволен оною надеждою на мои милости, поедем вместе, я буду очень рад; когда же нет, оставайся дома: это не помешает нам быть друзьями; не так ли, приятель Санко? В оруженосцах не буду иметь недостатка: об этом не беспокойся. Будь в голубятне корм, голуби слетятся; хорошая надежда лучше худого исполнения; карась с удочки сорвется, поймаешь щуку: видишь ли, что и я в нужде умею говорить пословицы?
Санко, печальный и задумчивый, слушал, повеся голову. Он был уверен, что рыцарь ужаснется при одной мысли о разлуке с своим оруженосцем; хладнокровное спокойствие Дон Кишота привело его в совершенное замешательство. В сию минуту входят в горницу бакалавр Караско и управительница. Караско бросился обнимать Дон Кишота и, возвысив голос, сказал:
- Честь и украшение рыцарства, светило неугасимое сынов Марсовых; слава и счастие испанской нации, да поразит Бог завистников, дерзающих препятствовать третьему выезду твоему! Да обратятся в ничто их козни и коварство! Напрасно, - прибавил он, посмотрев на управительницу, - напрасно вы служили молебен святой Аполлине; судьба непреодолимая, всемогущая повелевает сему герою еще странствовать и быть защитником утесненных. Осмелюсь ли воспрепятствовать определениям свыше. Слава тебе, неустрашимый и прелестный Дон Кишот! Приступи завтра же, нынче, если можно, к великому своему делу; и если имеешь в чем-нибудь недостаток, если оруженосец твой не может за тобою следовать, то я готов заступить его место.
- Теперь думаешь ли, - сказал он, - что у меня не будет оруженосца? Слышал ли! Видишь ли, вот он, сей славный бакалавр Караско, сей любимец Саламанских муз, сей орел наших школ! Он здесь, перед тобою, он хочет подвергнуться всем переменам воздуха, жажде и голоду, опасностям и самой смерти, чтобы только служить простым оруженосцем странствующему рыцарю. Нет, я не захочу лишить поэзию славы ее и науки, их подпоры! Нет, господин Караско, останьтесь в своем отечестве, прославьте его, просветите: я буду доволен первым попавшимся мне оруженосцем, если оставит меня Санко.
- Никогда, никогда вас не оставлю! - воскликнул Санко, заливаясь слезами. - Я рад за вами следовать, куда вам угодно! Я не из тех людей, об которых говорят: хлеба нет, друзей нет. В деревне знают, что Пансы всегда бывали очень благодарны. Я говорил вам о жалованье только для одного удовольствия Терезы, которая не дает мне покою, как скоро чего-нибудь очень захочет; но дело кончено, я нынче и сам с нею поспорю, пора сшибить ей крылья; мы увидим, кто из нас кого перекричит! Нет, госпожа вздорщица, я нынче докажу тебе, что ты моя жена и что я твой муж! Довольно, сударь; я больше ничего не прошу, с меня довольно будет и духовной, о которой вы говорили. Только сделайте все таким образом, чтобы ни к чему нельзя было придраться, и поедем с Богом. Я буду служить вам лучше всех бакалавров на свете.
Рыцарь подал Санке руку; он поцеловал ее; мир заключился, и положили ехать чрез три дни. Караско обещал Дон Кишоту новый шлем. Напрасно управительница и племянница бранили проклятого бакалавра, царапали свое лицо, рвали на себе волосы; Дон Кишот и Санко весьма спокойно приготовлялись к отъезду. На третий день сели они: один на Рыжака, другой на осла, верного друга, и поехали к деревне Тобозо. Бакалавр проводил их и при наступлении вечера простился с Дон Кишотом, взяв с него обещание иногда уведомлять о себе друзей своих, и поспешил с великою радостию объявить священнику и цирюльнику, что герой уехал.
18 ...отслужите молебен святой Аполлине. -- Имеется в виду святая Аполлония; молитва, обращенная к ней - заговор против зубной боли.
В главе размещена копия гравюры Хальбу с иллюстрации Лебарбье.