| Автор: | Сервантес М. С., год: 1616 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА XII
Рыцари ссорятся и дерутся
- Скажу вам, милостивый государь, - продолжал незнакомый, - что эта несравненная Кассильдея Вандальская, которую благосклонная судьба сделала моею владычицею, всегда отвечала на мою любовь, нежную и постоянную, новыми требованиями подвигов, трудных, необычайных, каких, может быть, и самому Роланду делать не удавалось. Возвращаясь к ней с венцом победы, я всегда находил ее недовольною; она желала новых доказательств мой любви, моего мужества, и я опять должен был лететь туда, куда жестокая меня посылала. По ее повелению вызвал я в Севилле на поединок сию славную великаншу Жиральду {Колоссальная бронзовая фигура, весом двадцати осьми центнеров, служащая вместо флюгера на колокольне Севильской кафедральной церкви (прим. В. А. Жуковского. - Ред.).}, которая всегда неподвижна и всегда в движении34. Я пришел, увидел, победил и принудил остановиться Жиральду, благодаря северному ветру, который дул целую неделю. Кассильдея, всегда недовольная, повелела мне потом свесить огромных быков гейзандских35; подвиг, больше достойный носильщика, нежели рыцаря. Она хотела, чтобы я кинулся в глубокую пропасть Кабру30 и описал ей все чудеса, в ней заключенные. Все, все исполнено мною, милостивый государь! Но что может смягчить неумолимую? Она опять повелела мне странствовать; я должен объехать всю Испанию и с мечом в руке принудить всех рыцарей признаться, что моя принцесса прелестнее всех принцесс на свете. Уже несколько месяцев скитаюсь по большим дорогам, победил многих рыцарей; но всего больше приносит мне чести победа, одержанная над первым и ужаснейшим из наших воинов, Дон Кишотом Ламанхским: я принудил сего героя признаться, что его Дульцинея не достойна спорить в красоте с Кассильдеею Вандальскою.
При этом слове наш рыцарь едва удержал гнев свой и не назвал вралем незнакомца.
- Государь мой! - сказал он, смягчив, сколько мог, свой голос. - Верю, что вы победили множество испанских рыцарей; но имею неоспоримые причины думать, что тот, кого вы приняли за Дон Кишота, был не Дон Кишот, а кто-нибудь другой. Вы обманулись!
- Как! Что вы говорите. Я точно победил самого Дон Кишота! Если хотите, я опишу его. Человек высокого роста, худой, сухощавый, долголицый, орлиный нос, усы длинные и висячие; прозванье: рыцарь Печального образа; оруженосец его есть поселянин Санко Панса; мощный конь, носящий его на хребте своем, называется Рыжаком. Принцесса его есть Дульцинея Тобозская, прежде бывшая Альдонца Лоренцо, которой он дал другое имя, также как и я своей, называвшейся прежде Кассильдою просто, а теперь называемой Кассильдеею. Кажется, довольно подробностей и доказательств! Когда же вы и теперь не уверены, то, государь мой, имею меч, который всех уверяет в истине слов моих.
- Не отказываясь от сего последнего доказательства, почтенный рыцарь, я должен объявить вам, что этот Дон Кишот есть друг мой, нежный, истинный, совершенный. Признаюсь, иначе не могу согласить рыцарского учтивства с должною справедливостию, как положив, что какой-нибудь волшебник, неприятель Дон Кишотов, дал все черты его и вид побежденному вами рыцарю. Не в первый раз коварство чародеев пытается омрачить славу сего воина. Вчера, еще вчера жестокие обратили божественную Дульцинею в гнусную крестьянку. Поверьте, что и над самым другом моим сии бездельники сыграли такую же шутку. Поверьте, повторяю, моему слову. Если бы я мог думать, что вы еще и теперь имеете сомнение, то бы сказал вам, милостивый государь: Дон Кишот перед вами; он готов разуверить вас, чем вам угодно, мечом, копьем, словом или делом!
Сказав это, герой встает и кладет руку на меч. Незнакомец посмотрел на него спокойно.
- Люблю, когда меня разуверяют, - отвечал он, - и если говорить правду, милостивый государь, то победившему ваш образ приятно будет победить вашу особу. Однако по ночам дерутся одни разбойники: дождемся утра. Уговор, чтобы побежденный без всякого прекословия исполнил волю победителя, если только не будет она противна законам рыцарства.
- Я бы сам того же потребовал! - воскликнул гордый Дон Кишот.
Рыцари разбудили своих оруженосцев и приказали им держать в готовности коней, чтобы на самой заре сразиться.
Санко, испуганный спросонья, стоял, как немой, и хлопал глазами.
- Товарищ! - сказал ему незнакомый оруженосец. - Тебе, надеюсь, известно андалузское обыкновение?
- Нет! - отвечал унылый Санко.
- Как! Что ты под этим разумеешь?
- Я разумею то, что и нам, глядя на рыцарей, надобно черкнуть друг друга раза два ножами.
- А! Это андалузское обыкновение!
- Да, приятель! Старая привычка! Приготовляйся!
- Милостивый государь! Имею честь вам доложить, что эта прекрасная привычка никуда не годится. Господин мой, который, конечно, все рыцарские привычки знает, не сказывал никогда, что наша братья, оруженосцы, должны были драться между собою, когда рыцари схватываются. Но если положить, что это и закон, и что всех, кто не слушается законов, надобно наказывать, то я говорю наперед, что не слушаюсь закона и позволяю себя наказывать; к тому же, нет ни меча, ни ножа со мною!
- Безделица, приятель. У меня есть два больших холстинных мешка; ты возьми один, я возьму другой, и станем драться мешками.
- На это я согласен! По крайней мере, тот, кто будет сильнее бить, скорее выбьет пыль из спины своего неприятеля.
- Конечно! Только в предосторожность, чтобы ветер не унес мешков, мы положим в каждый по двенадцати крупных камешков.
- Не больше? Нечего сказать, ты не скуп! Не на таких ли подушках почивать изволишь? Но я скажу тебе один раз навсегда, что драться с тобою не стану; будь твои мешки хоть с хлопчатою бумагою, хоть с воздухом. Какое нам дело до того, что господа наши дурачатся? Бог с ними! Станем жить да поживать; разве нам жизнь наскучила? Смерть не опоздает! Перестань об ней беспокоиться! Не рви яблока, пока зелено; созреет и само упадет.
- Однако нам нельзя обойтиться без того, чтобы не подраться, хоть час времени, хоть полчаса!
- Ни минуты! К какой стати нам ссориться, пивши вместе из одной бутылки такое вкусное вино! Вздор, любезный друг, не бывать этому! Я дерусь только в сердце: а как мне сердиться на такого любезного человека, который умеет так хорошо потчевать?
- Извини, я знаю верное средство разгорячить тебя: позволь мне перед сражением дать тебе полдюжины пощечин; ты, конечно, рассердишься, я за это ручаюсь!
- Доволен твоею милостию! Но лучше оставить в покое гнев мой. Бог велит людям жить мирно; это и в Евангелии написано. Кто шумит, бывает бит. Не трогай кошки, глаза выдерет: почему тебе знать, каков я и что могу сделать? Не бросай огня в порох, чтобы самому не улететь на воздух.
В сию минуту явилась заря на опаловой колеснице. Уже растения, цветы, нежные кусточки при виде прелестной богини поднимали свои головы, осыпанные перлами росы. Уже птички начинали перекликаться: леса, луга, благовонные и блестящие, являлись снова оживленными; ручьи, потоки бежали быстрее; земля, небо, вся природа улыбалась, встречая светоносного бога, как бедный Санко взглянул на этого доброхотного оруженосца, с которым так дружно во всю ночь беседовал, и едва не упал навзничь от страха, увидя его страшный нос. Этот огромный нос закрывал половину лица незнакомца и двумя пальцами был ниже рта. Сверх того украшали его несколько больших бородавок, из которых торчали клочки волос. Санко отступил шага на четыре назад, думая, что перед ним привидение, и твердо решился скорее вытерпеть тысячу пощечин, нежели рассердиться на человека с таким носом.
Дон Кишот между тем рассматривал своего соперника. Лицо его было совершенно закрыто забралом. Он был невысокого роста, но казался крепким и плотным. Сверх лат имел он на себе золотое штофное полукафтанье37, усеянное множеством полумесяцев, блестящих, как зеркала. Прекрасный панаш, из белых, зеленых и желтых перьев38, осенял его шлем. В правой руке имел он копье с булатным острием, в левой - огромный щит. Дон Кишот заключил, что неприятель его должен быть ужасен. Он тайно поздравил себя с таким благоприятным случаем отличиться, и подошед с учтивостию к незнакомому рыцарю, просил его поднять забрало своего шлема.
- Я никогда перед сражением не открываю лица своего, - отвечал гордо незнакомец.
- По крайней мере, вглядитесь в меня хорошенько! Тот ли я Дон Кишот, который был побежден вами, как вы сказывали?
- Довольно, милостивый государь! К делу! Это копье докажет вам, что вы ошибаетесь.
Неприятели садятся на коней и разъезжаются, чтобы хорошенько расскакаться. Рыцарь Зеркала, отъехав на несколько шагов, воскликнул:
- Не забудьте, что победитель имеет право всего требовать от побежденного!
- Без сомнения! - отвечал Дон Кишот, остановившись, - кроме противного законам рыцарским.
В эту минуту он ненарочно взглянул на странный нос оруженосца и чрезвычайно удивился. Санко, который дрожал, как на морозе, и пятился беспрестанно задом от сего ужасного носа, подошел к своему господину и просил его униженно помочь ему взлезть на дерево, чтобы лучше видеть сражение.
- Понимаю, - сказал Дон Кишот, - приятель Санко любит смотреть на быков из галереи.
- Признаюсь вам, сударь, этот проклятый нос немного мне страшен: я боюсь, чтобы он меня не клюнул.
- Твоя правда, мой друг, ты имеешь небольшую привычку бояться некоторых вещей. Когда бы я был не я, то бы так же, как и ты, смешался немного.
Герой наш сворачивает в сторону, чтобы посадить Санку на дуб. Рыцарь Блестящих Зеркал в эту минуту скакал к нему во всю прыть своего коня, т. е. маленькою рысью, потому что и этот конь был не лучше доброго Рыжака. Подъехав ближе, он заметил, что Дон Кишот, занятый своим оруженосцем, еще не был готов, и остановился, желая дать ему время. Наш герой, увидя его подле себя, оборачивается поспешно, колет шпорами коня своего и в первый раз от роду принуждает его скакать галопом. Незнакомец хочет сделать то же; но усталый конь его, несмотря на все толчки каблуками, не трогался с места. Бедный рыцарь болтал ногами, бил коня уздой, копьем, щитом, чем ни попало, все напрасно. Конь стоял, как вкопанный, и герой ламанхский, полетев на врага своего с быстротою орла, выбивает его из седла и бросает без чувств на землю.
который в это время, вглядевшись в лицо своего неприятеля, узнает.... сказать ли, кого? И поверит ли мне читатель?... Бакалавра Самсона Караско. Санко восклицает вне себя от удивления:
- Посмотри, посмотри! Новая шутка проклятых чародеев.
Санко смотрит, протирает глаза и, узнав бакалавра, начинает дрожать и креститься.
- Ах, сударь! - говорит он. - Послушайтесь меня, приколите его: на что жалеть колдунов! Чем меньше их, тем лучше.
- Я думаю, что ты говоришь правду. Может быть, этот чародей надеялся избавиться от моего мщения, приняв на себя образ Самсона.
В эту минуту незнакомый оруженосец уже без длинного носа бросается к ногам победителя:
- Остановитесь, милостивый государь, не убивайте своего друга! Это он, это Самсон Караско; поверьте мне, клянусь вам честию, совестию, чем вам угодно!
- Где твой нос? - закричал Санко.
- Вот он, - отвечал оруженосец, вынув его из кармана.
39?
- Конечно, я твой сосед и кум Томас Сезиал: если хочешь, я растолкую тебе, для чего бедный Самсон Караско и я так нарядились; только ради Бога попроси господина своего не умерщвлять безоружного человека!
Тут бакалавр опомнился, и Дон Кишот, приставя к груди его меч, сказал:
- Рыцарь! Ты умрешь, если не признаешься, что Дульцинея прелестнее твоей принцессы, и если не дашь верного слова пойти в город Тобозо упасть к ее ногам от моего имени и потом возвратиться ко мне с известием о здоровье и состоянии моей любезной!
- Этого не довольно! - прибавил Дон Кишот. - Признайся и объяви, что прежде побежденный тобою рыцарь не мог быть Дон Кишот Ламанхский; так как и я признаюсь и верю, что ты не бакалавр Караско, а кто-то на него похожий!
- Вы совершенно правы, - сказал несчастный побежденный. - Признаюсь во всем и верю всему, чему приказать изволите, но, ради Бога, дайте мне руку и помогите мне подняться!
Довольный Дон Кишот поднял и посадил на коня своего неприятеля с помощию обоих оруженосцев, и оставя его на руках Томаса Сезиала, который отвез его в ближнюю деревню, поехал вместе с Санкою по Сарагосской дороге.
Примечания
34 ..-- Жиральда -- Имеется в виду Хиральда (см., прим. В. А. Жуковского в тексте перевода).
35 ...свесить огромных быков гейзаньских... -- Речь идет о задании великанши Хиральды взвесить быков Гисандо, четырех огромных бесформенных изваяний, находящихся на холме Гисандо (около города Авилы).
36 -- Глубокая пропасть в окрестностях селения Кабра (в Кордовской провинции), которую суеверные люди принимали за один из входов в ад.
37 Штофное полукафтанье -- Короткая верхняя мужская одежда из плотного шелка.
38 ...панаш, из белых, зеленых и желтых перьев... для украшения шляпы, шлема. Слово "панаш" имеет французские корни (Panache): оно означает "султанская роскошь", "великолепный вкус".
39 Томас Сезиал "вяленая рыба".
В главе размещена копия гравюры Гоше с иллюстрации Лебарбье.