| Автор: | Сервантес М. С., год: 1616 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА XVI
Рыцарь в гостях у дон Диего и некоторые глупости
Дон Диегов дом был велик и просторен. Герб его, высеченный на камне, украшал фронтон ворот. Погреба были выстроены на дворе, широком и чистом; близ забора стояли в ряд большие глиняные кувшины, которыми торгуют жители тобозские. Сии глиняные кувшины напомнили Дон Кишоту о любезной и несчастной Дульцинее. Он остановился, вздохнул и, поглядев со слезами на кувшины, сказал:
Он хотел продолжать, но к ним вышли навстречу донна Христина, жена дон Диегова, и молодой сын его, студент; невольное изумление принудило остановиться обоих и посмотреть внимательно на странную фигуру героя, который тот час спрыгнул с Рыжака и подошел к руке донны Христины.
- Рекомендую вам, сударыня, - сказал ей дон Диего, - рыцаря Львов Дон Кишота Ламанхского, неустрашимейшего, любезнейшего и умнейшего из всех странствующих рыцарей на свете.
Донна Христина, хотя удивленная, обошлась отменно ласково с Дон Кишотом, который осыпал ее учтивостями, насказал множество приветствий молодому сыну дон Диега и удивил его своим умом, и обходительностию.
Рыцаря отвели в зал, где Санко скинул с него латы, расчесал ему волосы, переменил его белье, и чрез минуту герой вышел в лосинном камзоле49, почерневшем в иных местах от трения лат, в простом крагене50 без кружева и без складок, в сапожках, на мавританский образец, с палашом чрез плечо, в коротенькой суконной епанче кофейного цвету. В таком прекрасном уборе Дон Кишот явился в гостиной, где молодой Лоренцо, дон Диегов сын, которому очень хотелось узнать покойного своего гостя, тем более что на все его вопросы дон Диего отвечал весьма неудовлетворительно, да и нет, умен, любезен, странен, сумасброден, ожидал его с нетерпением. Между тем донна Христина хлопотала об обеде, желая угостить получше знаменитого посетителя.
- Я слышал от вашего батюшки, - сказал Дон Кишот молодому человеку, - что вы занимаетесь науками и предпочтительно любите поэзию, и что вы сами очень хорошо сочиняете стихи.
- Я бы желал, чтобы это последнее было правда, - отвечал Лоренцо, - люблю поэзию; но чем более вникаю в достоинства хороших поэтов, тем более уверяюсь, что писать стихи не мое дело.
- Ваша скромность уверяет меня в противном; истинный талант всегда скромен. Итак, перестану приводить вас в замешательство похвалами, которые приятнее заслуживать, нежели слышать, а попрошу прочесть мне которое-нибудь из ваших сочинений, не так, как знатоку, а как человеку, почитающему себя достойным их чувствовать.
- По сию пору не замечаю никакого сумасбродства, - сказал Лоренцо самому себе, - он рассудителен и остроумен. Батюшка слишком строг в своем суждении. Из сего, что вы говорите, милостивый государь, - продолжал он, обратясь к Дон Кишоту, - надобно заключить, что в вашем воспитании ничто не было забыто. Позволите ли спросить вас, какой науке особенно вы посвятили себя?
- Какой же?
- Странствующему рыцарству! Кто его избирает, тот должен непременно знать все на свете: юриспруденцию, права гражданские, права естественные, чтобы не делать ничего противного законам и натуре, чтобы отдавать каждому принадлежащее каждому51; теологию, чтобы уметь защищать христианскую веру, которой он первый защитник и подпора; медицину и ботанику, чтобы находить в пустынях травы и составлять из них лекарства для излечения ран своих; астрономию, чтобы угадывать по звездам, в какой климат заведен он судьбою; математику, чтобы вести войну и защищать города. Должен заниматься механическими искусствами, для него необходимыми; изящными, которые утешительны в самых несчастиях и, без сомнения, всегда приятны его любезной, одним словом, он должен иметь все телесные и моральные добродетели52, которых одно совершенное соединение может образовать истинного рыцаря. Вот что значит, государь мой, странствующее рыцарство, по несчастию, столь мало уважаемое в сем испорченном веке, но, благодаря Бога, не совсем угасшее.
Дон Лоренцо слушал, повеся голову, и говорил про себя: "Видно, батюшка прав".
Сей интересный разговор был прерван приглашением к обеду. Сели за стол. Дон Диего и донна Христина осыпали гостя своего ласками и учтивостями. Дон Кишот, плененный обхождением своих хозяев, был еще более поражен удивительною тишиною, порядком, спокойствием, опрятностию, которые царствовали в сем убежище: начиная с господина до последнего работника, все знали свою должность, всякий исполнял ее без ропота, без зависти, без принуждения; все казались рассудительными, счастливыми, согласными; все казались членами одного мирного семейства.
Вставши из-за стола, герой опять начал приступать к молодому Лоренцо, прося его прочесть которое-нибудь из своих сочинений. Поэт вынул из записной книжки бумагу и прочел следующее:
Саламанкскою. Да поразит Аполлон стрелами своими людей без чувства, которые откажут тебе в награде! Благословляю судьбу и умру спокойно! Я видел, я нашел поэта!
Лоренцо поблагодарил нашего рыцаря, который казался ему отменно любезным, хотя несколько чудным в своих выражениях. Он принял похвалы его с удовольствием и внутренне извинял все его небольшие странности.
Ламанхский герой, пробыв несколько дней в доме дон Диега, решился опять отправиться в путешествие за новыми приключениями, которыми сие место, как он сказывал, было богато. Больше всего хотелось ему осмотреть славную Монтесинскую пещеру, из которой вытекает семь источников Рюйдеры54. Дон Диего и Лоренцо похвалили его намерение и просили, чтобы он взял у них все нужное для сего трудного подвига. Дон Кишот поблагодарил их от доброго сердца и велел готовиться в дорогу своему Санке, которому было очень нескучно у дон Диега и совсем не приходила на мысль прежняя патриархальная простота их рыцарских обедов. Однако делать было нечего; оруженосец, всегда осторожный и благоразумный, набил потуже свою котомку, оседлал Рыжака и со слезами на глазах, поглядывая с нежностию на этот счастливый дом, который надлежало наконец оставить, подвел его к крыльцу. Рыцарь всем откланялся, и отведя Лоренцо в сторону, сказал ему с важностию:
тебя отверзты: первый, трудный и продолжительный, есть путь поэзии, на котором обещаю тебе много успехов, особливо в таком случае, когда беспристрастный и строгий вкус будет судьею твоих произведений; другой гораздо короче, но чрезвычайно труден и опасен: сделайся странствующим рыцарем. Тебя побьют, а может быть, и убьют; но рано ли, поздно ли, ты непременно будешь императором.
Лоренцо представил герою, что он еще слишком молод, чтобы решиться исполнить совет его, не подумав наперед хорошенько и не посоветовавшись с родными и знакомыми; однако обещал не забыть об нем. Дон Кишот опять простился с своими хозяевами, которые расстались с ним не без сожаления, и выехал из ворот вместе с Санкою, верным оруженосцем.
Примечания
48 Залоги нежности моей... Смотрю и слезы проливаю! "эти стихи" (ces vers) -- четверостишие, содержание которого сводится к обращению героя к "дорогим и сладким" залогам своей "прекрасной и чистой" любви с вопрошанием: "Pourquoi rallumez-vous mes feux, / Et déchirez-vous ma blessure?". У Жуковского основным оказывается романтический мотив воспоминания о любви и счастье, оппозиция прошлого и настоящего, сопровождаемые мотивом слез. Автограф стихотворения до нас не дошел.
49 ...в лосинном камзоле... -- Длинный жилет, куртка, надеваемая под верхнюю одежду, из лосиной кожи (в виде замши).
50 -- Краган - накидной на голову воротник.
5I ...чтобы отдавать каждому принадлежащее каждому... -- У Сервантеса речь идет о "законах распределяющего и возмещающего правосудия", т. е. о двух видах правосудия: первое регламентировало распределение благ и наказаний согласно поступкам каждого лица, второе устанавливало систему замен одних наказаний другими или одних благ другими, эквивалентными.
52 ...все телесные и моральные добродетели... "богословских и кардинальных добродетелях". К первым относились вера, надежда, любовьмилосердие, ко вторым - благоразумие, справедливость мужество, т. е. основные, из которых вытекают остальные.
53 Богатство, слава, честь безумцам драгоценны!... Любовь, сердечный мир и безмятежный кров! -- У Сервантеса дон Лоренсо декламирует "заданные стихи" и свою "глоссу" на них, последовательно раскрывающую содержание стихов заданного четверостишия ("Если б "было" стало "есть", / Не меняясь никогда, / Иль свершилось навсегда / То, что смерть должна принесть"). Приведя "заданные стихи" (1-я строфа), Флориан тоже создает стихотворение в форме глоссы, последовательно заканчивая каждую последующую строфу стихом из заданного четверостишия и выделяя его графически. Однако содержание глоссы у Флориана практически никак не перекликается с сервантесовской. Она выстроена на оппозиции преходящих ценностей, к каковым отнесены величие и богатство (Grandeuts, trésors que l'on envie), и вечных -- добродетель, любовь, мир). Жуковский повторяет в своем переводе форму флориановского стихотворения. В содержании же сделаны дополнительные акценты. Так, в систему преходящего включены "богатства, слава, честь (в смысле почести.-- Ред.)", этому противопоставлены "любовь, сердечный мир и безмятежный кров", центральные понятия философии и творчества Жуковского. В стихотворение вводится и еще одно понятие - очень важное для раскрытия концепции образа Дон Кншота, как его понимал русский переводчик, - понятие безумца, ценящего сиюминутные удовольствия и видящего в них счастье. До нас дошел автограф - набело переписанные первые три строфы и с исправлениями - последние две. Автограф размещен в подборке "Том IV", пронумерован слева сверху, карандашом, цифрой "10". Приведем строфы 4, 5 с поправками: "Делить с тобою жизнь, (Темира) Эльвира, друг бесценный; / Судьбу и радости в глазах твоих читать, - / Быв счастливым вчера, на утро счастья ждать, - / "Вот все сокровища душе моей священны!" / Как (светлый) чистый ручеек (бежит среди) сокрытый меж цветов, / Так жизнь моя (в кругу природы) пускай безвестно протекает! / (Тот знает счастие) Чего желать тому, кто вами обладает". 5-я строфа, как видно, здесь не закончена, но существует еще одни, законченный вариант строфы 5 - он зачеркнут: "Со мною всё моё: (Темира) Эльвира и любовь! / Могу ль желать еще, могу ли чем (пеняться) пленяться? / Тот счастлив, для ".
54 ...осмотреть славную Монтесинскую пещеру, из которой вытекает семь источников Рюйдеры. -- Речь идет о пещере Монтесиноса, названной так по имени одного из популярных персонажей романсов, расположенной в районе горного массива в окрестностях г. Алькасар в Ламанче, неподалеку от развалин мусульманской крепости, которые местные жители отождествляли с замком Рокафрнда красавицы Росафлориды, жены Монтесиноса. Там же находится и цепь горных озер - "лагуны Руидеры", в одном из которых берет начало река Верхняя Гваднана.
В главе размещена копия гравюры Гоше с иллюстрации Лебарбье.