Дон-Кихот Ламанчский (Часть первая).
Глава XI, о том, как Дон-Кихот познакомился с пастухами.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский (Часть первая). Глава XI, о том, как Дон-Кихот познакомился с пастухами. (старая орфография)

ГЛАВА XI,
о том, как Дон-Кихот познакомился с пастухами.

Дон-Кяхоть и Санчо были приняты пастухами очень радушно. Привязав к деревьям Россинанта и осла, оруженосец поспешил направиться к маленькому костру, над которым висел котел, распространявший аппетитный запах козлиного мяса. Когда Санчо пожелал убедиться, достаточно ли сварилось это мясо, чтобы перейти из котла в его желудок, один из пастухов предупредил его и выложил мясо на большое деревянное блюдо; затем он предложил неожиданным гостям разделить с ними их неприхотливый ужин.

Всех пастухов было шестеро. Расположившись сами кружком на разостланных бараньих шкурах, они для рыцаря любезно придвинули деревянную колоду. Дон-Кихот снисходительно принял предложенное ему место, а Санчо стал за ним, чтобы подавать ему пить из рогового кубка, которым всегда пользовался рыцарь. Но Дон-Кихот обернулся к нему и сказал:

- Друг мой, чтобы ты убедился на деле в величавой простоте странствующих рыцарей и понял, с какою любовью и уважением относятся они к своим оруженосцам, я предлагаю тебе, в присутствии этих добрых людей, сесть здесь же и составить таким образом со мною, твоим господином и повелителем, одно целое, дабы, вкушая с одного блюда и из одного кубка, мы могли бы заставить говорить о странствующих рыцарях, что их устав, подобно любви, равняет все состояния.

- Очень благодарен вашей милости, - отвечал Санчо, - но осмелюсь доложить вам, что когда у меня имеется в руках кусок съестного, я предпочитаю съесть его, стоя в стороне, чем сидя за столом, хоть возле самого императора. В стороне я с большим удовольствием уплету ломоть хлеба с головкой лука, нежели самую вкусную пулярку за парадным обедом, где приходится, есть чинно, маленькими кусочками, пить незаметными глотками, утираясь салфеткой после каждой проглоченной крошки и капли, не смея ни кашлянуть ни икнуть и, вообще, избегая многого такого, что делается на свободе. Поэтому простите, ваша милость, если честь, которую вы желаете оказать мне, как своему оруженосцу, я позволю себе променять на кое-что более выгодное для меня. Повторяю, я очень благодарен вам, но раз навсегда отказываюсь от всякого такого почета, которым вам заблагоразсудилось бы наградить меня.

- Бог возносит смиренных, но ты все-таки делай то, что я тебе говорю, - сказал Дон-Кихот, хватая своего оруженосца за руку и насильно усаживая его рядом с собою.

Пастухи, ровно ничего не понявшие из всего этого разговора и с удивлением посматривавшие на своих странных гостей, молча впихивали себе в рот громадные куски мяса.

После мяса они, в виде десерта, принялись за сладкие жолуди и за сыр, твердостью своею напоминавший булыжник. Все время безпрерывно у них ходил по рукам большой рог, наполненный вином; рог то и дело опоражнивался, хотя был довольно вместительный, и наблюдательный Санчо заметил, что через этот рог в желудки пастухов за ужином перешло содержимое целых двух мехов.

Съев небольшой кусочек мяса и запив его простою водой, Дон-Кихот взял горсть жолудей, поглядел на них и воскликнул:

- Счастливый, блаженный век, которому наши предки не даром дали название золотого! Они назвали его так не потому, чтобы золото, так уважаемое в наше время, доставалось тогда без труда, - нет! А потому, что в то чудное время еще не было роковых слов твое и мое, - тогда все было общим. Чтобы доставить телу необходимую поддержку, человеку стоило только протянуть руку к ветвям величественных дубов, и он мог срывать с них эти прекрасные плоды, принадлежавшие всем вместе и каждому порознь. Прозрачные ключи и быстрые реки в изобилии доставляли жаждущим чистый и освежительный напиток. В дуплах деревьев, в разселинах скал устраивали свои жилища трудолюбивые пчелы и предлагали каждому прохожему восхитительное произведение своего труда и искусства. Огромные пробковые деревья сами скидывали с себя широкую кору, служившую для покрышки незатейливых хижин, в которых люди укрывались от суровости стихий. Тогда всюду царили мир, дружба и любовь. Тяжелый плуг земледельца еще не разрезал груди нашей матери-земли, плодородие которой и без того удовлетворяло нуждам и даже прихотям её детей. Прекрасные и простодушные пастушки с обнаженными головами, украшенными только роскошными косами, перебегали с холма на холм, никого и ничего не опасаясь. На них не было ни шелка ни пурпура; едва прикрытые листьями и цветами вьющихся растений, оне в этом простом безыскусственном наряде были лучше и милее наших гордых дам, блестящих всею роскошью позднейших изобретений. Порывы сердца тогда высказывались совершенно просто, без ложной стыдливости, хитрых уловок и высокопарных, изысканных фраз. Правда тогда еще не омрачалась клеветою и ложью. Всюду царило святое правосудие, не загрязняясь корыстью и пристрастием, подавляющими его ныне. В души судей тогда не проникала еще безумная жажда наслаждений. Молодые девушки тогда ходили повсюду свободно, не опасаясь грубых оскорблений, как теперь. Но вот, когда вкоренившийся веками разврат дошел до чудовищности, появилось доблестное братство странствующих рыцарей, самоотверженно посвятивших себя на борьбу с этим страшным злом, поклявшихся до последняго издыхания быть защитниками добра, заступниками угнетенных и страждущих... Друзья мои, я сам принадлежу к этому благородному сословию. Вы так радушно приняли рыцаря и его оруженосца, за что я от души приношу вам свою глубокую благодарность, добрые люди!

Эту длинную речь Дон-Кихот сказал потому, что вид жолудей напомнил ему о золотом веке, задел его фантазию и побудил его порисоваться пред простыми пастухами своим блестящим ораторским талантом. Удивленные слушатели долго еще безмолвствовали после того, как рыцарь уже сомкнул свои талантливые уста. Санчо тоже хранил глубокое молчание, поглощая неимоверное количество жолудей и запивая их вином, которое безцеремонно потягивал прямо из третьяго, довольно еще полного меха, висевшого рядом на дереве.

Наконец один из пастухов решился прервать молчание и, обратившись к Дон-Кихоту, сказал:

- Господин странствующий рыцарь! Мы очень рады, что нам выпала такая великая честь видеть вас у себя, и в доказательство этого желаем доставить вам небольшое удовольствие. Мы с минуты на минуту ждем своего товарища, который недурно поет. Мы попросим его показать свое искусство и вам. Парень он молодой, грамотный, очень умный и вдобавок влюбленный, поэтому его пение выходит еще лучше. Кроме того, он порядочно играет на гитаре.

Не успел он еще договорить, как вблизи послышались звуки струнного инструмента, и из мрака деревьев выступил красивый молодой человек, лет двадцати двух. Пастухи спросили его, ужинал ли он, и на его утвердительный ответ попросили спеть что-нибудь.

Спой свой любимый романс, который твой дядя, причетник, переложил на такую прекрасную музыку. Я уверен, что эта песня очень понравится благородному рыцарю, который не погнушался нашим обществом.

- С удовольствием! - ответил новоприбывший, которого звали Антонио.

Усевшись под деревом и настроив свою гитару, он мягким, но довольно сильных и очень приятным голосом пропел следующий романс:

"Олалия, я все-таки верю, что ты меня любишь! Хотя ты и не говоришь об этом, но я постоянно лелею мечту, что ты моя.

"И чем более суровой и неприступной ты хочешь казаться мне, тем, поверь, глубже мои надежды и слаще мои мечты.

"Хотя твоя красота и твоя улыбка с виду чисто ангельския, а тело мягкое как пух, зато у тебя сердце - гранитная скала.

"Но сквозь твое молчание и даже сквозь презренье сладкая надежда своим светлым лучом всегда радует мое сердце.

"Вот почему без всякой боязни я ловлю на твоем лице и улыбку и гнев: они равно говорят мне: "люблю!"

"И если правда, что любовью и нежностью можно смягчать сердца, то я надеюсь, что и моя любовь смягчить тебя.

"Олалия, поверь, я люблю тебя без всяких злых помышлений и клянусь, что в моих намерениях нет никакой низкой цели!

"Святая Церковь нас соединит брачными узами, и я их с радостью надену, чтобы вечно быть возле тебя.

"Если же ты мне откажешь, то божусь тебе, что я навсегда останусь в горах или сделаюсь суровым капуцином".

Дон-Кихот попросил спеть еще что-нибудь, говоря, что он никогда не слыхивал такого прекрасного голоса, но Санчо энергично возстал против этого, доказывая, что пора подумать об отдыхе, и что нельзя же заставлять этих добрых людей, которые целый день были на ногах, петь всю ночь напролет.

- Да, ваша милость, нечего Бога гневить, - попили-таки мы, - запинающимся слегка языком сознался Санчо. - Прошу извинения...

Санчо собирался было снова достать баночку с мазью и корпией, но один из пастухов просил его не безпокоиться, так как он знает средство, действующее лучше всяких мазей. И действительно, этот добрый человек сорвал несколько листьев розмарина, пожевал их, потом перемешал с солью и приложил к изуродованному уху Дон-Кихота: боль прекратилась почти мгновенно.