Дон-Кихот Ламанчский. Часть II.
Глава VII. О чем толковали Дон-Кихот с Санчо Панцою, и о других интересных событиях.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть II. Глава VII. О чем толковали Дон-Кихот с Санчо Панцою, и о других интересных событиях. (старая орфография)

ГЛАВА VII.
О чем толковали Дон-Кихот с Санчо Панцою, и о других интересных событиях.

Догадавшись, что её хозяин хочет окончательно уговориться с Санчо относительно новых рыцарских поездок, экономка побежала к Самсону Караско, чтобы просить. его, в качестве хорошого говоруна, постараться отвлечь Дон-Кихота от его безумного намерения.

Она нашла молодого человека прогуливающимся по обширному двору отцовского дома. Подойдя к нему, запыханнаяся, красная из слезах, она упала ему в ноги и завопила:

-- Сенор, спасите нас, спасите, ради Бога!

-- Что такое случилось? От чего вас спасти? - спрашивал Самсон, спеша поднять на ноги старую деву.

-- Мой господин хочет в третий раз бежать от нас, - отвечала экономка, в отчаянии ломая руки.

-- Куда же и зачем он хочет бежать? - продолжал спрашивать баккалавр, притворяясь, что ему ничего неизвестно о том, что задумал Дон-Кихот.

-- Хочет опять рыскать по всему свету за поисками своих дурацких рыцарских приключений, - ныла почтенная дева. - Два раза уже он потихоньку уезжал от нас за этими приключениями и так наприключался, что первый раз его привезли к нам еле живого, всего избитого, а во второй раз доставили его в клетке, точно дикого зверя. Он воображал себя заколдованным пленником и был в таком ужасном виде, что родная мать не узнала бы его. Кроме костей да кожи, на нем ничего не было, а глаза совсем провалились было под лоб. Насилу откормила я его хоть немножко. Одних яиц извела на него пятьдесят дюжин. Бедные куры едва успевали нестись; измучились, бедняжки!.. Может-быть, вы не верите, сенор Самсон...

-- О, вполне верю каждому вашему слову! - поспешил заявить баккалавр. - Очень жалею ваших кур, хотя оне, мне кажется, И созданы главным образом на то, чтобы нести яйца... Ну, а более ничего не случилось? Никакой другой опасности не угрожает сенору Дон-Кихоту?

-- Нет, сенор. Но разве этого мало?

-- Пустяки!.. Идите себе с миром домой и читайте по дороге молитву святой Аполлины, если знаете ее. Я приду вслед за вами и поговори) с Дон-Кихотом. Устрою такия чудеса, что вы только рот разинете.

-- Но с какой же стати я буду читать молитву святой Аполлины, когда у моего господина болят не зубы, а он страдает мозгом? - с изумлением возразила экономка.

-- Раз я вам велю читать эту молитву, то, стало-быть, я знаю лучше вас, зачем это нужно. Не забывайте, что я - баккалавр саламанкского университета, и со мной спорить не приходится, - с достоинством произнес Самсон.

Экономка почтительно поклонилась и ушла, а молодой человек направился к священнику с целью потолковать с ним кое-о-чем, что после будет известно читателю.

Между тем, Дон-Кихот, запершись с своим оруженосцем, вел с ним следующую беседу, сохраненную нам историей до мельчайших подробностей.

-- Ваша милость, - начал Санчо, - я довез-таки свою жену до того, что Она согласилась отпустить меня с вами, куда вам будет угодно.

-- В этих случаях говорят: "довел", а не "довез", поправил Дон-Кихот.

-- Ах ты, Господи! сколько раз я уж просил вашу милость не оговаривать моих слов, коли вы их понимаете, а ежели не поймете, то просто сказать: "Санчо, чорт ты этакий, говори яснее, я тебя не понимаю!.." Если я и тогда не сумею объясниться, то можете оговорить меня, потому что я человек покладливый...

-- Санчо, говори яснее, я тебя не понимаю, - сейчас же в тон оруженосцу сказал Дон-Кихот. - Что значит "покладливый"?

-- "Покладливый-то?.." Это значит, что я такой... ну, такой, какой есть, - разъяснял Санчо.

-- Это я еще меньше могу понять, - проговорил рыцарь.

-- Догадался, догадался! - вскричал Дон-Кихот: - ты хочешь сказать, что ты человек послушный, кроткий, готовый во всем следовать моим указаниям, так ведь?

-- Я думаю, вы и сразу поняли меня, а только хотели заставить меня лишний раз поработать языком, - догадался в свою очередь Санчо.

-- Может-быть, - согласился Дон-Кихот. - Но, ты еще не сообщил мне, что говорит Тереза насчет нашей новой поездки.

-- Тереза говорит, что мы с вами так хорошо сцепились, что расцепиться больше не можем. Потом она говорит, что когда заговорила бумага, языку приходится молчать, что синица в руке лучше журавля в небе... А я говорю, что дурак тот... кто не слушается совета своей бабы, хотя бы и глупой.

-- Это и я говорю, - сказал Дон-Кихот. - Продолжай, друг Санчо. У тебя сегодня золотые уста.

-- Ваша милость, конечно, знает не хуже моего, что мы все люди смертные: сегодня живы, а завтра - поминай как звали! Никто не может прожить более того, сколько ему положено Господом Богом. Смерть глуха и тупа. Когда она стучит к кому в дверь, ее ничем не умолишь и не прогонишь. Она ни пред чем не останавливается: ни перед митрами ни перед скипетрами, как слышно в народе и как иногда говорят нам с церковных кафедр.

-- Все это безусловно верно. Но я все-таки не пойму, куда ты метишь, Санчо? - промолвил Дон-Кихот.

-- Я говорю о том, чтобы ваша милость положили мне настоящее жалованье, - отвечал оруженосец. - Назначьте мне сколько-нибудь в месяц и сделайте так, чтобы в случае чего мне было бы все Выплачено сполна, без всяких споров... Я хочу просить вашу милость обезпечить мое жалованье вашим имуществом. Неравен час, мало ли что может случиться с вами... тогда канителься!.. Да и хотелось бы знать вперед, на что я могу разсчитывать. Многого я не требую, потому что знаю, что и от одной курицы можно получить много и что зернышком по зернышку наполняется мера. А в случае ежели ваша милость дадите мне остров, который обещали (на что я, впрочем, не очень надеюсь), то я ни слова не скажу, ежели вы захотите вычесть из доходов с этого острова мое жалованье.

-- Зачем же так? Это можно сделать гораздо проще, Санчо: я тогда перестану платить тебе жалование, вот и все.

-- Ну, хоть так, ваша милость. Я и на это согласен. Я ведь человек покладл... то бишь... как это по-вашему?.. да, вспомнил! - послушный.

-- Ну, ты, послушный человек, теперь все сказал? - осведомился Дон-Кихот.

-- Кажись, все, ваша милость, - ответил Санчо.

-- Отлично. Я выслушал тебя, теперь выслушай и ты меня, не перебивая... Я проник в самую глубину твоих мыслей и понял, во что ты метил стрелами своих поговорок и разсуждений. Я с удовольствием назначу тебе определенное жалованье, когда найду в одной из рыцарских книг указание - если и не прямое, то хоть косвенное - на то, как получали прежние оруженосцы жалованье: помесячно или раз в год. Насколько я помню, странствующие рыцари никогда не назначали своим оруженосцам никакого жалованья. Во всех книгах сказано, что оруженосцы служили без жалованья, полагаясь на милость господина, но зато, когда они всего менее ожидали, при повороте колеса Фортуны в пользу их господина, получали вознаграждение за свою верную службу - остров или что-нибудь в роде этого... иногда даже целое королевство. Так вот тебе мое решение, Санчо: если ты согласен продолжать у меня службу попрежнему, разсчитывая не на определенное жалованье, а на милость мою и Фортуны, то я буду очень рад; а если же ты хочешь заставить меня действовать наперекор старинным обычаям и постановлениям странствующого рыцарства, то ты мне не нужен. Ступай назад к своей Терезе и передай ей это мое последнее слово. Так как ты не хочешь быть дураком, то и слушайся её совета. Отговорят она тебя служить у меня на прежних условиях - плакать не буду. Было бы болото, а лягушки найдутся. Был бы корм в голубятне, - за голубями дело не станет. Помни только, мой друг, что лучше добрая надежда, чем плохое безнадежие... Видишь, и я не хуже тебя умею сыпать поговорками и пословицами. Ну, теперь или с Богом! Если не захочешь более делить со мною мою судьбу, желаю тебе всего хорошого, а себе поищу другого оруженосца, более преданного и безкорыстного и менее неуклюжого и болтливого, чем ты.

Санчо был уверен, что Дон-Кихот ни за что без него не отправится в новый поход, и совершенно растерялся, услыхав из собственных уст гидальго, что тот за ним вовсе и не гонится. У бедного толстяка почернело в глазах и точно что оборвалось в груди. Руки его судорожно мяли шляпу, он тяжело переступал с ноги на ногу и широким ртом ловил воздух, как рыба, выброшенная на берег.

Пока он стоял в таком жалком положении, снова явился Самсон Караско. За молодым человеком, которому собственноручно отпер Дон-Кихот, в комнату вошли племянница и экономка, желавшия послушать, как баккалавр примется отговаривать Дон-Кихота от его безразсудной затеи.

Опять преклонив перед старым гидальго колени, Самсон, всегда готовый позубоскалить, воскликнул патетическим голосом:

-- О, цвет странствующого рыцарства! О, незатмеваемая звезда военной славы! О, зеркало и честь испанского народа! Молю Бога Вседержителя, чтобы особы, желающия воспрепятствовать твоему третьему походу, никогда бы не могли найти исхода из лабиринта своих желаний и чтобы им никогда не удавалось того, чего оне домогаются!

Затем, обратившись к домоправительнице, он продолжал:

-- Вы можете более не читать молитвы святой Аполлины, так как мне сообщено свыше, что сенору Дон-Кихоту предназначено выполнить свое великое славное назначение. Я страшно обременил бы свою совесть, если бы стал убеждать этого славного рыцаря отказаться от возложенной ему самим Небом великой миссии исправления несправедливостей, защиты вдов и сирот, униженных и оскорбленных и вообще - совершения всего того, что входит в круг обязанностей странствующого рыцаря. Сильная рука сенора Дон-Кихота нужна изнывающему от всяческой неправды человечеству, поэтому никто не имеет права удерживать ее в бездействии... Пусть ваше величие, - обратился он снова к Дон-Кихоту, - отправится в путь; чем скорее, тем лучше, и да благословит вас Господь на совершение ваших великих подвигов! Если недостает чего-нибудь для выполнения ваших замыслов, то я готов предоставить вашему великолепию в полное распоряжение все свое имущество и самого себя. Быть-может, вы изволите нуждаться в оруженосце; в таком случае я счел бы за неизреченное счастие принять на себя эту обязанность.

-- Вот видишь, друг мой, - проговорил Дон-Кихот, обращаясь к стоявшему с разинутым ртом Санчо: - я ведь тебе сказал, что в оруженосцах у меня недостатка не будет. Вот даже какое лицо добивается чести быть моим оруженосцем: сам несравненный баккалавр саламанкского университета, украшение и славу которого он составляет, Самсон Караско! Он молод, здоров, ловок, скромен и молчалив; способен терпеливо переносить холод и зной, голод и жажду, и вообще обладает всеми качествами, необходимыми для того, чтобы быть образцовым оруженосцем странствующого рыцаря. Но сохрани меня Господи, чтобы я, ради удовлетворения своего вкуса, позволил себе опрокинуть столб науки, сломать вазу ученой мудрости и вырвать с корнем из родной почвы пальму изящных искусств! Нет, пусть новый Сампсон, новый силач ума, остается на своей родине, пусть, сам покрываясь безсмертною славой на великом поприще науки, покроет ею и седую голову своего отца! Я удовольствуюсь первым попавшимся оруженосцем, раз Санчо Панца не желает больше удостоивать меня своим сопутствием.

-- Ань вот и нет, ваша милость! - вскричал Санчо сквозь слезы. - Я лично очень желаю... Я не из неблагодарных. Все наше село знает, какие хорошие люди были мои предки. Я сам отлично понимаю, по делам вашей милости и еще более из ваших слов, что вы меня не обидите; а ежели заговорил о жалованье и начал с вами считаться, то это только в угоду моей жене, которая до тех пор не отстанет, пока не поставит на своем, хоть бы имела дело с самим чортом. Но, конечно, баба так и должна остаться бабой, а мужчина - мужчиной. Пусть она поступает по-бабьему, а я буду поступать по-мужскому, как бы она там ни визжала. Пишите, ваша милость, духовное завещание со всеми нужными примечаниями, и отправимся в путь, когда вам будет угодно. Господин студент говорит, что без вашей помощи погибают вдовы и сироты и кто-то там еще... Ну, я не хочу быть причиною этих страданий и потому, чтобы вам зря не терять времени, пока найдется другой, более подходящий чем я оруженосец, заявляю вашей Милости, что готов служить вам, как служил до сих пор, т.-е. верою и правдою, и как еще никогда не служил ни один оруженосец странствующему рыцарю, даже самому Амадису Галльскому, которого вы постоянно изволите поминать.

ставшим в их глазах чем-то в роде оракула, решать вопрос относительно времени выезда. После долгих обсуждений, назначили сроком для приготовлений в поход три дня. Самое большое затруднение для Дон-Кихота состояло в том, чтобы найти шлем с забралом, какой ему непременно хотелось иметь. К счастию, Самсон припомнил, что один из его приятелей обладает таким шлемом, и обещал выпросить этот шлем для Дон-Кихота.

Видя, что баккалавр перешел на сторону Дон-Кихота, племянница и экономка положительно стали бесноваться. Оне рвали на себе волосы, до крови раздирали ногтями лица, причитали над Дон-Кихотом, точно плакальщицы, провожающия в могилу мертвеца, и осыпали молодого ученого потоком ругани и проклятий.

Поощрения Дон-Кихота Самсоном Караско явились плодом совещаний баккалавра с священником и цырюльником, которые придумали новый план для полного излечения своего друга от его сумасбродства.

Через три дня, в течение которых Санчо успокоил свою жену, а Дон-Кихот - племянницу и домоправительницу, и было приобретено все, что требовалось в дорогу, наш доблестный рыцарь с своим оруженосцем, поздно вечером, так что никто их не видел, выехали из своего села и направились к Тобозо. Баккалавр Самсон Караско взялся проводить их часть пути. Дон-Кихот важно возседал на Россинанте, а Санчо - на своем Длинноухе, радуясь битком набитой провизией сумке, привязанной к седлу, и карману, наполненному деньгами, данными ему Дон-Кихотом "на всякий случай",

обещал исполнить эту просьбу, и молодой человек повернул назад, оставив наших искателей приключений одних посреди большой дороги.