Дон-Кихот Ламанчский. Часть II.
Глава XI, в которой повествуется о встрече Дон-Кихота с "колесницею смерти".

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть II. Глава XI, в которой повествуется о встрече Дон-Кихота с "колесницею смерти". (старая орфография)

ГЛАВА XI,
в которой повествуется о встрече Дон-Кихота с "колесницею смерти".

Дон-Кихот долгое время ехал в грустном раздумье, наведенном на него гнусною проделкой волшебника, превратившого прекрасную Дульцинею в безобразную простолюдинку. Бедный рыцарь страшно опасался, что это превращение могло быть сделано таким образом, что возвратить Дульцинее настоящий её вид может только тот, кто окажется в знании чар сильнее того волшебника. Погруженный в эти размышления, Дон-Кихот почти выпустил из рук поводья, предоставляя Россинату полную волю делать, что ему вздумается. Старый конь воспользовался этим для того, чтобы остановиться и основательна пощипать травки, в изобилии росшей в том месте, по которому пролегал путь. Видя, что рыцарь даже не замечает остановки, Санча сказал ему:

-- Сенор, грусть создана не для животных, а для людей, но когда люди предаю кя ей чрезмерно, то они сами становятся не лучше животных. Соберитесь с духом, натяните поводья Россинанта, откройте глаза и смотрите на все с тою веселостью, которая подобает странствующему рыцарю. Чего вы нос-то повесили? Если из-за Дульцинеи, то, право, она не стоить этого... Чорт бы побрал всех Дульциней на свете!.. Все эти колдовства и превращения не стоять того, чтобы из-за них огорчаться такому великому странствующему рыцарю, как ваша, милость. Да и ваша заколдованная госпожа...

-- Молчи, Санчо! - сурово перебил Дон-Кихот. - Не смей изрыгать никаких богохульств против этой очарованной дамы, несчастие которой, наверное, случилось по моей вине!.. Она страдает от того, что я возбудил зависть в душах могучих волшебников.

-- Это верно, - подтвердил Санчо. - Госпожа Дульцинея, действительно, так жестоко пострадала, что сердце переворачивается в груди, когда смотришь на нее.

-- Ну, твоему-то сердцу нечего было переворачиваться, если ты удостоился созерцать во всем блеске божественную красоту несравненной Дульцинеи. Судя по твоим же словам, она превращена только в моих глазах, которые отуманены волшебством... Впрочем, знаешь что, Санчо? Мне кажется, ты не верно описал её красоту. Ты говоришь, у нея алмазные глаза, но алмаз - камень светлый, и такие глаза могут быть разве только у рыб. По моему мнению, Дульцинея должна иметь глаза цвета изумруда, продолговатые, под нежно очерченными дугами бровей. Ты, вероятно, смешал её глаза с зубами? Да и зубы нельзя сравнивать с алмазами; зубы могут походить на жемчуг или слоновую кость... если только, разумеется, они хороши.

-- Может-быть, ваша милость, - согласился Санчо. - Меня так же смутила красота госпожи принцессы, как вас - её безобразие, поэтому вполне простительно, если я что и перепутал... Но возложим все упование на Бога, Который Один знает, для чего все так скверно устроено на земле, в этой юдоли плача и скрежета зубовного, где нет ничего, что не было бы смешано с обманом и злом. Одно только сильно смущает меня: вдруг вы победите какого-нибудь великана или другого рыцаря, в роде вашей милости, и прикажете вы ему отправиться изъявить свою покорность госпоже Дульцинее. Как же он тогда разыщет ее, в таком превращенном виде? Сами же вы изволили сказать, что она похожа на низкую простолюдинку и никак невозможно признать в ней принцессу. В этом случае, как же ваши пленники уверятся в том, что она именно та, к которой вы их послали?

-- Быть-может, Санчо, - возразил рыцарь, - волшебство распространяется только на мое зрение, а не на зрение тех, кого я буду посылать к ней. Ведь на тебя оно не распространилось же! Я сделаю опыт с первым побежденным мною: пошлю его и прикажу возвратиться ко мне с докладом о том, в каком виде он найдет Дульцинею.

-- Это вы придумали очень хорошо, ваша милость. Таким способом мы сразу узнаем правду. Если красота госпожи принцессы скрыта только от ваших глаз, то это несчастие будет скорее ваше, чем её. Но огорчаться и отчаиваться вам все-таки не следует, если и окажется такая штука. Только бы госпожа Дульцинея была в добром здоровье и веселом расположении духа, тогда и мы можем с смелым духом продолжать наши подвиги, надеясь на то, что в будущем Бог уладит все к лучшему. Почем знать: может-быть, и вы когда-нибудь увидите свою даму сердца во всей её красоте?

Возразить что-нибудь на это рыцарю помешало появление из-за поворота дороги двухколесной телеги, битком набитой человеческими фигурами самого странного вида. Экипаж был запряжен парою мулов, которыми управлял, очевидно, демон. Посреди телеги возседала Смерть, имея по правую руку Гения с большими раскрашенными крыльями, а по левую - какого-то Короля, судя по большой золотой короне, сверкавшей у него на голове. У ног смерти жался божок, называемый Купидоном, без обычной повязки на глазах, но с колчаном, полным стрел, и луком. Около Короля, справа, помещался Рыцарь в удивительно разнокалиберном вооружении и в широкополой, усаженной длинными развевающимися перьями шляпе, заменявшей шлем. Кроме этих лиц в телеге находилось еще несколько других, которых Дон-Кихот, смущенный неожиданностью этой встречи, не успел сразу разсмотреть. Однако, между тем как Санчо был ни жив ни мертв от страха, Дон-Кихот быстро оправился, вообразив себе, что судьба посылает ему новое и опасное приключение, которого так жаждала его душа. Полный несокрушимой отваги и готовый на все, он преградил телеге дорогу и крикнул громким, угрожающим голосом:

-- Эй ты, чортов возница! немедленно отвечай мне: кто ты, куда направляешься и кого везешь в своей колеснице, напоминающей лодку Харона?

Остановив волов, демон скромно и вежливо ответил:

-- Сенор, мы комедианты труппы Ангуло Злого. Сегодня поутру мы, но случаю праздника, сыграли в соседнем селении комедию "Шествие Смерти", и теперь едем в другое селение, где тоже будем играть эту комедию. Так как ехать недалеко, то мы пожелали избавить себя от труда переодевания и остались в своих костюмах. Как видите, один из наших товарищей, молодой человек, играет Смерть, другой - Короля, третий - Солдата, четвертый - Гения, одна из женщин представляет Королеву, а я сам - Демона и еще кое-какие другия роли, по возможности, главные, благодаря моему дарованию. Если вашей милости угодно узнать еще что-нибудь о нашей труппе, я готов с удовольствием ответить на все ваши вопросы, сколько бы вы их ни предложили.

Клянусь честью странствующого рыцаря! - произнес Дон-Кихот, - когда я увидел вашу колесницу, я подумал, что мне предстоит какое-нибудь славное приключение, но теперь вижу, что наружность часто бывает обманчива. Поезжайте с Богом, добрые люди, и делайте свое дело. Если я могу быть вам чем-нибудь полезным, то готов служить от всего сердца, чем только буду в состоянии, потому что я с самого детства большой любитель театральных представлений и в юности часто принимал в них личное участие..

В это время с телеги соскочил один из комедиантов, который до тех пор оставался незамеченным; он был одет в костюм придворного шута, увешанный бубенчиками, и держал в руках палку с тремя связанными вместе надутыми бычачьими пузырями. Подбежав к Дон-Кихоту, шут принялся бить пузырями по земле, кривляться и прыгать во все стороны, при чем все его бубенчики издавали громкий звон. Эти штуки фантастического существа до такой степени напугали Россинанта, что бедный конь, закусив удила, изо всех сил помчался по полю, угрожая сбросить своего господина, который тщетно старался удержать его. Увидав своего рыцаря в такой опасности, Санчо соскочил с осла и бегом поспешил к нему на помощь. Услыхав за собой погоню, Россинант еще более прибавил прыти и со всего разбега налетел на громадный камень, перекувыркнулся в воздухе и тяжело рухнул на землю, придавив собою своего седока. Неожиданная резвость этого знаменитого коня почти всегда имела подобный плачевный конец. Между тем, шут в одно мгновение вскочил на Длинноуха Санчо и ускакал по направлению к соседнему селению, в котором комедиантам предстояло играть. Длинноух сначала хотел было упереться, но шут так начал нахлестывать его пузырями, что бедному животному поневоле пришлось покориться ему. Санчо очутился между двух огней: с одной стороны ему искренно жаль было своего господина. А с другой - еще более жаль осла, которого так немилосердно били у него на глазах. Каждый удар, достававшийся бедному Длинноуху, отзывался острою болью в сердце Санчо. Однако, чувство долга по отношению к своему господину взяло в оруженосце верх. Помогая сильно ушибленному Дон-Кихоту подняться и снова взобраться на Россинанта, который сам встал на ноги, он сказал плачевным голосом:

-- Сенор, чорт увел у меня осла!

-- Какой чорт? - спросил Дон-Кихот.

-- А вон тот, с пузырями, - ответил Санчо.

-- Это ничего не значить, Санчо, не горюй: я отобью у него твоего осла назад, хотя бы он и скрылся с ним в самой преисподней ада, - утешал рыцарь. - В крайнем случае, я отниму у этих комедиантов их мулов и отдам их тебе в вознаграждение за твоего осла.

-- На этот раз вашей милости не нужно трудиться, - сказал оруженосец: - должно-быть, мой умный Длинноух догадался сбросить с себя чорта, потому что возвращается назад один.

-- Тем не менее, - заметил Дон-Кихот, - не мешало бы хорошенько проучить этого, шута, или кого-нибудь из его товарищей, даже самого короля.

в убийстве, но потом так и выпустили без всяких последствий. Комедианты служат для забавы и увеселения людей, а потому все и стоят за них горой и не дают их в обиду.

-- Весь мир не воспрепятствует мне наказать этого чертенка, позволившого себе посмеяться надо мною! - вскричал Дон-Кихот, пускаясь в догонку за телегою, которая еще не успела далеко отъехать.

-- Остановитесь, бездельники! - кричал он страшным голосом. - Я вам покажу, как уводить из-под носа странствующого рыцаря осла, принадлежащого его оруженосцу!

-- Остановиться? Хорошо, мы остановимся, но ты, долговязый скелет, этому не обрадуешься! - раздался чей-то голос из телеги.

Телега остановилась и с нея соскочили все её седоки, не исключая королевы и Купидона. Набрав с земли камней, вся труппа встала в оборонительное положение. Увидав это, Дон-Кихот тоже остановился и стал придумывать, как бы начать атаку, не подвергая себя большой опасности.

с армиею, во главе которой стоит сама Смерть, и в которой находятся короли, кроме того, добрые и злые духи! Это значит уж прямо подставлять голову!.. Если все это не может остановить вас, то подумайте хоть о том, что во всей армии нет ни одного странствующого рыцаря...

-- Ты прав, Санчо, - перебил Дон-Кихот! - мне, действительно^ не подобает обнажать меча против людей, которые не вооружены по-рыцарски. В виду этого я должен отказаться от своего предприятия. Если ты хочешь отомстить за своего осла, то должен сделать это сам. Я готов поддержать тебя советами и поощрениями.

то, что его понапрасну отдули пузырями, я сумею вознаградить его.

-- Ну, как хочешь. Я твоей христианской совести насиловать не стану. Пусть эти страшилища с миром продолжают путь, а мы поищем более подходящим приключений, за которыми в этой стране, думается мне, дело не станет.

С этими словами Дон-Кихот повернул Россинанта, между тем как Смерть со всем своим штатов поспешила сесть в свою колесницу, которая и покатилась по направлению к видневшейся невдалеке деревне.

"колесницею смерти", казавшееся вначале таким ужасным.