Дон-Кихот Ламанчский. Часть II.
Глава XIX, в которой рассказывается приключение с влюбленным пастухом.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть II. Глава XIX, в которой рассказывается приключение с влюбленным пастухом. (старая орфография)

ГЛАВА XIX,
в которой рассказывается приключение с влюбленным пастухом.

В небольшом разстоянии от местечка, в котором жил дон Диего де-Миранда, Дон-Кихота и Санчо догнали двое студентов и двое крестьян, все четверо верхом на ослах. У одного из студентов вместо чемодана был небольшой мешок из толстого зеленого холста, в котором находилось кое-какое платье и две пары черных тиковых чулок. У другого же ничего не было, кроме двух новеньких рапир, с насаженными на них бутонами. Крестьяне же везли с собою различного рода предметы, очевидно, купленные ими в городе для своего обихода.

Все эти всадники так же были поражены странною наружностью рыцаря, как и все, встречавшие его в первый раз, и сгорали нетерпением узнать, кто этот человек, такъ* непохожий на других и весь закованный в железо.

Когда они поровнялись с Дон-Кихотом, он вежливо поклонился им и спросил, не по пути ли им с ним; на их утвердительный ответ предложил ехать вместе. Чтобы не оставить их в долгом недоумении, он поспешил в нескольких славах сообщить им, кто он и какая у него профессия. При этом он назвал себя рыцарем Львов и добавил, что едет искать приключений во всех четырех странах света. Для крестьян все это было так же непонятно, как если бы он говорил по-гречески или по-цыгански, но студенты сразу поняли, что у него мозг не в порядке. Тем не менее, к их удивлению примешивалось невольное уважение. Один из них сказал ему:

-- Если вы, сенор рыцарь, не спешите сейчас в определенное место, а отыскиваете приключения наудачу, то поезжайте с вами до цели нашего путешествия, и вы увидите одну из богатейших и прекраснейших свадеб, какие когда-либо праздновались в Ламанче.

Дон-Кихот спросил, не принц ли какой женится, что они так восторженно отзываются о свадьбе.

-- Нет, - ответил студент, - свадьба крестьянская; но дело в том, что жених - первый богач во всем округе, а невеста - первая красавица в мире. Жениха зовут Камахо Богатым, а невесту - прекрасною Хитерией. Ей восемнадцать лет, жених же старше её на четыре года. Как я уже говорил, они оба одинакового происхождения, хотя люди, знающие наизусть генеалогию всего мира, уверяют, будто прекрасная Хитерия в этом отношении стоить выше своего жениха. Но на это нечего обращать внимания: богатство достаточно могущественно, чтобы загладить все недочеты рождения. В самом деле, Камахо очень богат и может делать все, что ему вздумается. Так, например, ему пришла фантазия, весь луг, на котором будет праздноваться свадьба, сплошь покрыть зелеными ветвями, так что и травы не будет видно. Потом, по его заказу сочинено несколько танцев со шпагами и маленькими колокольчиками, потому что в его деревне есть мастера выполнять такие танцы. Кроме того, им приглашено множество и других плясунов. Но из всего, что я рассказал, и того, чего еще не успел рассказать, ничто, кажется, не сделает эту свадьбу надолго памятной, как те отчаянные штуки, которыми, наверное, отличится несчастный Базилио. Этот Базилио - молодой пастух, односельчанин прекрасной Хитерии. Живет он в собственном домике, рядом с домом родителей красавицы. Он влюбился в Хитерию чуть ли еще не в детстве, и она платила ему взаимностью, выражавшеюся в тысяче невинных пустяков, так что вся деревня видела в них будущих жениха с невестой. Однако, когда оба выросли, отец Хитерии нашел нужным отказать Базилио от своего дома, куда тот до тех пор был постоянно вхож. Это произошло потому, что старик решил выдать дочь за богача Камахо, вместо бедняка Баэилио. Зато Базилио такой красавец и молодец, каких редко можно встретить: сила и ловкость у него изумительные, и, говорят, что равного ему во всех играх, которыми у нас забавляется сельская молодежь, нет не только в Ламанче, но и далеко за его пределами. Особенно хорошо он играет в мяч. Кроме того, он поет, как жаворонок, играет на гитаре так, что она точно говорит, и, в довершение всего этого, превосходно владеет кинжалом.

-- За одно последнее искусство, - заметил Дон-Кихот, - он достоин жениться не только на красавице Хитерии, но и на самой королеве жениевре, наперекор Ланселоту и всем другим, кто пожелал бы воспротивиться этому. К сожалению, эта королева уже давно перестала радовать мир своим существованием.

-- Сказали бы вы, ваша милость, это моей жене, - вмешался Санчо. - Она говорит, что всякий должен жениться только на равной себе по рождению и по состоянию, и при этом указывает на поговорку: "Каждой овце своя масть". Что касается до меня, то я очень был бы рад, если бы ваш красавец Базилио женился на красавице Хитерии. Будь проклят на этом свете и на том тот, кто мешает людям жениться по своему вкусу!

-- Если бы все влюбленные могли так жениться, - сказал Дон-Кихот, - то родители лишились бы законного права выбирать спутников жизни для своих детей и пристраивать их, как и когда им вздумается. И если бы молодые девушки сами выбирали себе мужей, то одна вышла бы за лакея своего отца, а другая - за первого встречного, который проходил бы мимо её окон, задрав кверху нос и откинув назад свою пустую голову. Любовь легко ослепляет глаза разсудка, который должен иметь решающий голос в выборе известного положения на всю жизнь. Выбор мужа или жены крайне затруднителен, и нужна особенная милость Неба и громадная осторожность, чтобы не ошибиться. Человек, отправляющийся в далекое потешествие, осмотрительно выбирает своих спутников, тем более следует быть осмотрительным при выборе себе спутницы на всю жизнь, вплоть до самой могилы, - спутницы, с которою предстоит делить и радость и горе и производить потомство. Законная жена, это - не то, что какая-нибудь вещь, которую можно продать, обменить или даже бросить. Нет, это - навязанное случаем добавление, которое не отстанет от тебя до самой смерти, это петля, которая, будучи раз накинута на шею, превращается в гордиев узел и может быть перерезана разве только косою всеразрешающей смерти. Я мог бы проговорить целый день об этом предмете, но ограничиваюсь сказанным, так как мне хотелось бы знать, не можете ли вы, господин студент, еще что рассказать мне о заинтересовавшем меня пастухе Базилио.

-- Мне осталось добавить только одно, - отвечал студент: с того дня, как распространился слух о выходе Хитерии замуж за Камахо, никто уже не видал более улыбки на лице Базилио и не слыхал от него ни одного разумного слова. С тех пор он вечно печален и задумчив и часто говорит сам с собою; это может служить лучшим доказательством овладевшого им безумия. Он мало ест, мало спит, и если ест, то одни плоды, а если когда и спит, то только под открытым небом и на голой земле, как его скот, который он пасет. Иногда он стоит неподвижно по целым часам, уставившись в небо или в землю, так что его тогда можно принять за изваяние в развевающейся по ветру одежде. Словом, он до такой степени страдает от любви, что многие опасаются, как бы крохотное, но многозначительное словечко "да", которое прекрасная Хитерия собирается произнести завтра перед алтарем, не было для него смертным приговором.

-- Захочет Бог - все уладич, - сказал Санчо. - Он и болезнь посылает, но Он же может дать и лекарство против нея. Никому неизвестно, что впереди. До завтра осталось еще много часов, а любой дом может провалиться в одну минуту. Я часто видел, как в одно и то же время шел дождь и светило солнце, и слышал, что такой-то лег вечером совершенно здоровым, а утром уже не мог пошевельнуться. Скажите-ка мне, есть ли на всем свете такой мудрец, который мог бы похвалиться, что вбил гвоздь в колесо фортуны? Я уверен, что такого мудреца не существует. Ну, а между "да" и "нет" женщины я не положил бы и кончика иголки, потому что он туда не пролез бы. Если Хитерия искренно и сильно любит Базилио, я готов посулить ей и ему целый короб счастия, так как любовь, говорят, глядит сквозь очки, способные превратить медь в чистое золото, бедность - в богатство и стекло - в алмазы.

-- Ну, замолол чепуху! - вскричал Дон-Кихот. - Начнешь сыпать поговорками и пословицами, так за тобой никто не утонится. Скажи ты мне, животное, что можешь ты смыслить в высших вопросах жизни?

-- Ах, Господи! - обиделся Санчо. - Если вы, ваша милость, меня не понимаете, то, конечно, мои слова должны казаться вам глупыми... Ну, да все равно: я сам себя понимаю и знаю, что вовсе не говорю так глупо, как вам хочется показать. Ваша милость только и знает, что придираться к каждому моему слову и шагу. Настоящий вы трензор!

-- Если ты хочешь щеголять иностранными словами, то напрасно так немилосердно перевираешь их, - произнес Дон-Кихот. - Говорят: "цензор", а не "трензор". Просто тошно слушать тебя!

-- Ну, не сердитесь, ваша милость, - проговорил Санчо. - Ведь вы знаете, что я не рос при дворе и не учился в Саламанке, поэтому легко могу ошибиться в буквах. Нельзя же требовать, чтобы крестьянам из Сахиого говорил так же хорошо, как толедский гражданин. Да и толедцы, как я слышал, не все говорят по-ученому.

-- Это правда, - подхватил тот студент, который рассказывал о свадьбе: - те из горожан, которые постоянно сидят в лавках и кожевнях выражаются совсем не так, как их сограждане, гуляющие по целым дням по церковным монастырям. Самым чистым, изысканным и изящным языком говорят люди при просвещенных дворах, хотя бы и родившиеся в грязи. Говорю: при просвещенных, потому что есть дворы и непросвещенные. Хороший язык, не отступающий от грамматики, неразделен с истинным просвещением... За грехи прародителей я был вынужден изучать право в Саламанке, поэтому и имею претензию выражать свои мысли чистым, ясным и понятным языком.

-- Да, - перебил второй студент, - если бы вы не имели претензии играть рапирою лучше, чем словами, то на лиценциатском конкурсе стояли бы во главе, а не в хвосте.

-- Послушайте, сенор баккалавр Корчуэло, - сказал лиценциат, - ваше мнение, будто фехтовальное искусство совершенно безполезно и не имеет никакого значения, крайне ошибочно.

-- Это вовсе не мое личное мнение, но общепринятая истина, - возразил Корчуэло. - Если вы хотите, чтобы я доказал вам это на деле, то я к вашим услугам. Сойдемте на землю, дайте мне одну из ваших рапир, и я заставлю вас убедиться, что отлично можно фехтовать и с помощью одной природной ловкости и силы, не прибегая ни к каким ухищрениям, которым учат в фехтовальных валах.

-- Ну, не так страшен чорт, как его малюют, - насмешливо возразил Корчуэло, соскакивая с осла и хватаясь за одну из рапир лиценциата.

-- Позвольте, я буду третейским судьей в вашем споре, который уже не раз поднимался другими, но все еще не решен, - предложил Дон-Кихот.

С этими словами он сошел с лошади и стал посреди дороги, между тем как лиценциат размеренным шагом и с непринужденным видом приближался к Корчуэло, который двинулся ему навстречу, меча, как говорится, молнии из глаз. Крестьяне и Санчо оставались на своих ослах, готовясь быть свидетелями единоборства, обещавшого кончиться очень трагично. Баккалавр нападал как разъяренный лев, нанося удары, очевидно, по вдохновению, без каких бы то ни было правил, но лиценциат спокойно останавливал его одним ударом бутона своей рапиры, к которому затем каждый раз заставлял его прикладываться, точно как к святыне. В конце-концов лиценциат пересчитал баккалавру бутоном рапиры все пуговицы на его камзоле, изорвал ему полы, так что оне стали висеть наподобие хвостов, два раза сбил у него с головы шляпу и вообще довел своего противника до того, что тот, не помня себя от бешенства, вырвал у него из рук рапиру и с такою силой швырнул ее в сторону, что она отлетела на несколько сот шагов. Факт этот служит достаточным доказательством победы искусства над грубою силой.

Когда Корчуэло, весь запыхавшись, красный и растрепанный, в изнеможении опустился на землю, Санчо подъехал к нему и сказал:

могут, как мне говорили, продеть кончик шпаги в игольное ушко, а вам этого никогда не сделать.

-- Да, я теперь понял, в чем дело, и одним опытом стал богаче, - проговорил Корчуэло, поднимаясь на ноги. Затем, подойдя к лиценциату, он обнял и поцеловал его; тот ответил на ласку лаской, и дружба их снова была скреплена.

путь, надеясь, что он их догонит. Во всю остальную часть пути лиценциат с такою убедительностью доказывал, на основании математики, превосходство искусства фехтования перед обыкновенными способами сражения, что баккалавр вполне проникся его доводами и заявил, что стыдится упрямства, с которым он поддерживал свое ложное мнение.

Уже наступила ночь, и все небо было усеяно сверкающими звездами, когда наши всадники подъехали к селению. Навстречу им неслись мелодичные звуки различных инструментов: флейт, тамбуринов, гуслей, лютней, волынок и барабанов. У околицы было выстроено нечто в роде обширной беседки, все деревья перед которою были увешаны разноцветными фонариками. За беседкой раскидывался большой луг, оживленный множеством людей, из которых одни танцовали, другие пели, третьи играли, а некоторые сколачивали возвышения, с которых можно было бы на другой день смотреть на свадебное шествие. Веселившиеся, очевидно, совершали своего рода репетицию завтрашняго вечера.

Как студента ни упрашивали Дон-Кихота остановиться у кого-нибудь из них в доме, он не согласился, говоря, что странствующие рыцари имеют обыкновение спать под открытым небом, где их застанет ночь, а не в домах. Так как студенты не нашли, что возразить на этот веский аргумент, то вежливо простились с ним, взяв с него обещание, что он утром не откажется посетить деревню.