Дон-Кихот Ламанчский. Часть II.
Глава XL, о вещах, относящихся к этой зам е чательной истории.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть II. Глава XL, о вещах, относящихся к этой зам е чательной истории. (старая орфография)

ГЛАВА XL,
о вещах, относящихся к этой замечательной истории.

Любители историй, подобных настоящей, должны быть очень признательны Сиду Гамету Бен-Энгели за труд, который он предпринял при составлении этой хроники подвигов доблестного рыцаря Дон-Кихота Ламанчского. Смотрите, как он посвящает нас в малейшия подробности событий и не оставляет ни одного атома не освещенным светом истины. Он открывает нам мысли, окрыляет нашу фантазию, отвечает на наши немые вопросы, разъясняет сомнения, разрешает затруднения и на каждом шагу радует нас своею благородною страстью все знать и все понять. О, великий автор! О, счастливый Дои-Кихот! О, знаменитая Дульцинея! О, безподобный Санчо Панца! Все вы вместе и каждый в отдельности живите нескончаемые века, для удовольствия и поучения простых смертных!

Сид Гамет говорит, что когда Санчо увидал графиню Трифалды, готовую лишиться чувств, то вскричал:

-- Клянусь, как честный человек, памятью всех своих предков, что я никогда не видал и не слыхал ничего подобного! Будь ты проклят, отвратительный великан и волшебник Маламбруно! Разве ты не мог придумать для этих благородных дуэний, виновных лишь в недосмотре затем, чего в сущности никогда и не усмотришь... Неужели, - спрашиваю я, - ты не мог придумать им другого наказания, кроме превращения с таким трудом раскрашенных лиц их, которыми оне прельщали разных сеноров, в бородатые рожи? Не лучше ли было бы тебе разсечь им всем сверху до низу носы? Это было бы тоже некрасиво и неудобно, но все же не так скверно, как теперь, когда оне щеголяют в бородах, делающих из них не мужчин и не баб, а Бог весть что такое!

-- Увы! - в один голос воскликнули дуэньи, - если сенор Дон-Кихот не избавит нас от этих ужасных бород, то мы так и погибнем с ними!

-- О, - поспешил успокоить их Дон-Кихот, - я скорее позволю неверным маврам выщипать по волоску свою собственную бороду, не-дали допущу вас остаться с неидущим к вам украшением!

-- Ваше обещание, храбрый рыцарь, - произнесла по возможности слабым голосом графиня Трифалды, - так приятно поразило мой слух, что заставило меня, почти умиравшую, ожить в новой надежде. Умоляю вас, великий, непобедимый странствующий рыцарь, сдержать это обещание и не обмануть наших ожиданий.

-- Поверьте, глубокочтимая графиня, - ответил Дон-Кихот, - что не моя будет вина, если я не сдержу своего слова и не оправдаются ваши надежды, возлагаемые на меня. Скажите мне только, что я должен делать, чтобы помочь вам всем?

-- Вот в чем дело, доблестный рыцарь, - продолжала Долорида. - Если следовать обыкновенным путем, по земле, то отсюда до королевства Кандая будет около пяти тысяч миль, а если лететь по воздуху, держась прямой линии, то путь сократится до трех тысяч двухсот двадцати семи миль. Я говорю это вот почему. Великан Маламбруно предупредил меня, что в то время, когда я встречу рыцаря-избавителя, он, Маламбруно, пришлет ему ту знаменитую деревянную лошадь, на которой храбрый Пьер Провансальский похитил прекрасную Магалону. Эта лошадь движется посредством какого-то оеобешатаприспособления, вделанного ей в голову, и летает по воздуху с необыкновенною быстротой, так что даже ветер не в состояний догнать её. По преданию, она была изготовлена знаменитым волшебником Мерлином. Последний позволял пользоваться ею своему другу, Пьеру Провансальскому, который совершил на ней несколько больших путешествий, и, как я уже сказала, даже увез на ней прелестную Магалону, к великому ужасу всех видевших это. Мерлин с тех пор никому: не давал этой лошади, но Маламбруно удалось, с помощью своего волшебного искусства, завладеть ею, и вот он теперь летает на ней по всему свету: сегодня, например, он здесь, завтра - во Франции, а там, глядишь, уже и в Америке. Лошадь эта особенно хороша тем, что не⁵ ест, не пьет, не спит и не требует за собою никакого ухода, не говоря уже о том, что она несется по воздуху с удивительною плавностью. Сидя на ней и несясь с быстротой молнии под облаками, всадник может держать в руках хоть стакан с вином и ни одна капля не прольется. Недаром Магалоне так понравилось путешествовать на её спине.

-- Значит, - заметил Санчо, - он в роде моего осла, который хоть не летает по воздуху, но так плавно ходит по земле, что я никогда не променял бы его на лошадь даже из королевской конюшни. Что же касается волшебных деревянных лошадей, то я еще не знаю, решился ли бы я сесть на такую...

Все засмеялись, а дуэнья Долорида продолжала:

-- Так как великан Маламбруно знает все, что делается в каждую минуту на всей земле; то ему известно и то, что я нашла великого рыцаря, которому предстоит вступить с ним в состязание. Следовательно, лошадь должна прибыть сюда не далее как к ночи...

-- А сколько на ней может поместиться людей? - спросил Санчо.

-- Двое, - ответила графиня Трифалды. - Хотя ты, великий оруженосец, и не долюбливаешь волшебных лошадей, но тебе не миновать лететь на той, о которой идет речь. Не может же твой господин отправиться один, без тебя?

-- Ну, что нужно, то нужно, - глубокомысленно разсудил Санчо. - Говорят - не так страшен чорт, как его малюют... А скажите-ка мне, как зовут эту лошадь?

-- Ее зовут не Пегасом, как коня Беллерофона, не Буцефалом Александра Великого и вообще ни одним из прославленных имен...

-- Стало-быть, и не Россинантом, - подхватил Санчо: - ведь конь моего господина должен быть знаменитее тех, о которых сейчас упомянули ваша милость, потому что мой господин самый великий из всех бывших и настоящих странствующих и нестранствующих рыцарей в мире.

-- Это верно, - ответила бородатая графиня. - Имя волшебного, коня просто "Крылатая Деревяшка"; но оно не менее известно, чем имя Россинанта.

-- Это очень может-быть, хотя я слуниу об этой Крылатой Деревяшке всего первый раз в жизни, - сказал Санчо. - А какое седло у этого чертовского коня?

-- Он не привык ни к седлу ни к попоне, и летающие на нем должны сидеть прямо на его деревянной спине, - пояснила графиня.

Что мне за неволя терпеть такую пытку из-за чужого дела! Пусть мой господин скачет на деревяшке один, если у него есть охота. Я лучше отправлюсь к себе домой, нежели дам сдирать себе мясо с костей.

-- Но, - заметила графиня, - без вашего присутствия, мой добрый Санчо Панца, - у нас ничего не выйдет.

-- Да мне-то что за дело, если у вас ничего не выйдет? - произнес Санчо. - Я не виноват, что вас там всех заколдовали и отвечать за это не хочу... А что мой господин берется расколдовать вас, так это опять до меня не касается. Коли он за что взялся, то и делай один. Нехорошо прославляться чужими трудами. Я обязан только прислуживать своему господину, а не подвиги совершать, за которые его бы превозносили до небес, и мне показали бы шиш... И то уж взвалили на меня дело разочарования Дульцинеи; с меня довольно и этого.

-- За это тебе и обещано большое вознаграждение, - вмешалась в разговор герцогиня. - Во всяком случае, ты не должен отказываться сопровождать своего господина, куда бы он ни отправился. И раз тебе говорят, что без твоего участия эти бедные дамы навсегда останутся с обезображивающими их бородами, то ты, как человек добрый и сострадательный, не можешь брать на свою совесть упрека в том, что отказался оказать им помощь.

-- Ну, - возразил Санчо, - что касается дуэний, то для них у меня нет ни доброты ни сострадания. Будь это монахини или хоть послушницы, тогда я, пожалуй, и пожалел бы их, а дуэньи, по-моему, вполне стоят того, чтобы им были приделаны не только бороды, но даже целые шкуры диких зверей.

донну Родригец, которая находится здесь.

-- Уважаемая графиня, - обратился к просительнице Дон-Кихот, - не обращайте, пожалуйста, внимания на странности моего оруженосца. Он в душе очень добрый и дельный человек, но любит поломаться и поострить; я положительно не, в силах отучить его от этого глупого шутовства. У каждого свои слабости и с ними нужно считаться. Поверьте, что как только явится Крылатая Деревяшка и я сяду на нее, Санчо тотчас же вскочит на её спину вслед за мною и, по прибытии на место, сделает все, что от него потребуется. В единоборство с Малабруном я, конечно, вступлю один, и думаю, что снесу ему голову скорее, чем он успел вызвать у вас на лице бороду. Бог долго терпит зло, но зато строго и наказывает за него.

-- О, - вскричала Долорида, - пусть все звезды неба глядят с благосклонностью на вас, великий, мужественный рыцарь! Да польются на вас неисчислимые милости судьбы, чтобы вы еще долго, долго сохраняли желание и силу быть защитником несчастных дуэний, всеми преследуемых и презираемых, хотя бы оне и происходили от самого Гектора Троянского!.. О, великан Маламбруно, будь и на этот раз верен твоему, слову, которому ты раньше никогда не изменял, несмотря на свою жестокость и кровожадность, - пришли скорее Крылатую Деревяшку, чтобы прекратить наши мучения!

Слова эти были произнесены таким душу раздирающим голосом, что даже сам Санчо расчувствовался и со слезами на глазах обещал лететь с своим господином на чем и куда угодно, хоть на остром ноже и в самый ад, лишь бы помочь бедной графине Трифалды и всем её подругам по несчастию.