Дон-Кихот Ламанчский. Часть II.
Глава LIII, в которой описывается происшествие на остров е Баратории, заставившее Санчо отказаться от губернаторства.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дон-Кихот Ламанчский. Часть II. Глава LIII, в которой описывается происшествие на остров е Баратории, заставившее Санчо отказаться от губернаторства. (старая орфография)

ГЛАВА LIII,
в которой описывается происшествие на острове Баратории, заставившее Санчо отказаться от губернаторства.

Думать, что в нашей жизни все остается в одном и том же положении, значило бы верить в невозможное. На земле все совершает круговое движение: за весной следует лето, за летом - осень, за осенью - зима, а за зимою - опять весна. Время неустанно вращается колесом. Только жизнь человеческая идет не круговою линией, а с каждым шагом приближается к своему концу, с надеждой остановиться в загробном мире, где нет предела ничему. Так говорит магометанский философ Сид Гамет, потому что скоротечность и превратность этой жизни и вечность жизни будущей постигнуты многими, даже не просветленными светом истинной веры. О скоротечности нашей жизни историк упоминает по поводу скоротечности губернаторства Санчо, которое как быстро началось, так же быстро и рухнуло, обратившись в прах и дым.

На седьмую ночь своего губернаторствования Санчо лежал в постели, пресыщенный не лакомыми яствами и вином, а своею многотрудною губернаторскою деятельностью. В ту минуту, когда сон, преодолев, наконец, голод, начал смыкать усталые веки губернатора, последний услышал такой страшный шум, точно обрушивался весь его остров. Приподнявшись на постели, Санчо стал внимательно прислушиваться, чтобы понять причину шума. Но из-за гула голосов и звона колоколов он не мог ничего сообразить. В довершение всего, вскоре затрещали барабаны да загремели трубы. Страшно испуганный, Санчо вскочил, надел туфли, так как пол был сырой, и, не дав себе времени накинуть на плечи даже халата, подбежал к дверям своей спальни. Отворив дверь, он с ужасом увидал в галлерее человек двадцать с обнаженными мечами и зажженными факелами.

-- К оружию! к оружию, сенор губернатор! - вскричала толпа, увидев губернатора. - Враги в безчисленном множестве ворвались на остров, и мы все погибли, если вы не спасете нас своим мужеством и искусством.

Санчо обмер от ужаса и страха. Заметив это, один из толпы подошел к нему, потряс его за руку и сказал:

-- Ваша милость, беритесь же скорее за оружие, если не хотите погубить нас, себя и весь остров.

-- А что же я стану делать с оружием? - пролепетал трясущийся Санчо. - Разве я что-нибудь смыслю в нем? Это дело надо предоставить моему бывшему господину, сенору Дон-Кихоту... только он один может освободить нас двумя взмахами руки от целой армии врагов. А я в военном искусстве ровно ничего не понимаю.

-- Полноте, сенор губернатор! - послышался другой голос. - Что за малодушие с вашей стороны! Берите скорее оружие... вот вам оно. Спешите на место сражения и предводительствуйте нами, как губернатор этого острова.

-- Ну, так вооружайте меня, и помоги нам Бог! - вскричал Санчо с храбростью отчаяния.

В одну минуту на тучное тело губернатора, остававшагося в одной рубашке, привязали два щита: один спереди, другой сзади, так что руки толстяка еще могли двигаться, зато сам он не мог ни нагнуться, ни согнуться, а должен был держать себя в виде человека, проглотившого палку. Под предлогом того, чтобы щиты держались лучше, злополучного губернатора всего скрутили веревками, вследствие чего железо врезалось ему в толстый живот. Затем ему сунули в руку копье и попросили его вести и одушевлять толпу, которая-де глядит на него, как на свою путеводную звезду и доброго гения, предназначенного самим Провидением спасти остров Бараторию от нашествия злых врагов.

-- По как же я пойду, когда я весь стиснут железными досками и обвязан веревками, которые режут меня точно ножами!? - крикнул Санчо, сделав тщетную попытку сдвинуться с места. - И на кой чорт вы меня так запеленали?.. Ну, коли вам есть охота драться, так несите меня на руках, потому что итти я не могу... Поместите меня лежа или стоя у какого-нибудь прохода, и я постараюсь исполнить свою обязанность... буду защищать его своим телом...

-- Не щиты и веревки, а страх мешает вам двигаться, сенор губернатор! - сказал кто-то за ним. - Понатужьтесь-ка и идите навстречу неприятелю. Пока вы тут медлите, он успеет овладеть всем островом.

Возбужденный этими упреками и увещаниями, несчастный губернатор попытался еще раз двинуться с места, но тут же упал и так тяжело, что ему показалось, будто он разбился вдребезги. Он лежал в щитах, как черепаха в своих панцирях, или, вернее, как кусок сала, стиснутый между двумя досками. Окружающие не только не помогли ему подняться, а, напротив, еще более ухудшили его положение: погасив факелы, они с дикими криками и воплями стали бегать по нем и ударять копьями по его щитам, так что если бы он весь не съежился и не спрятал головы между щитами, то едва ли бы остался жив. Скрюченный, стиснутый и сдавленный, обливаясь потом и кровью, он молил Бога избавить его от страшной опасности, в которую так неожиданно попал.

Между тем, один из насмешников взобрался к нему на спину и оттуда, как с крепостной стены, распоряжался, точно полководец:

-- Наши, сюда! - кричал он громовым голосом. - Неприятель напирает с правой стороны - двиньтесь туда!.. Обороняйте брешь в стене!.. Заприте ворота!.. Баррикадируйте ступени к входу в башню!.. Принесите горшки с кипящею смолой!.. Чаны с кипящим маслом сюда!..

Команда продолжалась еще долго, между тем как ноги командующого изо всех сил придавливали щит, под которым крючился Санчо.

-- Господи! - взывал последний из глубины своей души: - сделай хоть так, чтобы поскорее взяли этот проклятый остров и умертвили или избавили бы меня от этих страшных мучений!

Небо, наконец, вняло его мольбам - вдруг раздались крики: "Победа! победа!.. Неприятель отступает!"

Вслед затем, командир соскочил с него и, отбежав на некоторое разстояние, крикнул ему:

-- Вставайте, сенор губернатор, вставайте! Отпразднуйте победу и разделите между вашими верными сподвижниками добычу, отнятую у врага, отраженного вашею непобедимою рукой.

-- Поднимите меня, - слабым голосом произнес Санчо.

Когда исполнили его просьбу, он продолжал, тяжело отдуваясь:

если только они остались у меня, - в чем, однако, сильно сомневаюсь, - освободить меня от этих проклятых железных досок и дать мне глоток вина, чтобы промочить горло, а потом оботрите меня, потому что я просто таю от поту.

С него сняли щиты, дали ему вина, обтерли его и снесли на постель, где он от страха, волнений и страданий сейчас же лишился чувств.

Шутники уже начали было раскаиваться, что не зашли ли они слишком далеко, но Санчо вскоре пришел в себя и быстро стал успокаиваться от испытанных бедствий. На его вопрос, который час, ему ответили, что уже занимается заря. Услыхав это, он молча начал одеваться. Совершив свой туалет, он колеблющимися шагами вышел из дворца, отправился прямо в конюшню, отыскал там своего осла, поцеловал его и сказал ему:

-- Пойдем-ка опять со мной, дорогой мой товарищ, помогавший мне переносить труды и горести. Когда я жил с тобою в мире и согласии, когда у меня не было других забот, кроме тех, чтобы чинить твою сбрую и откармливать твое мягкое тело, тогда счастливо протекали и дни мои. По когда я покинул тебя и полез вверх на башню гордости и тщеславия, то с тех пор меня постигли тысячи бедствий, горестей и безпокойств!

Отерев хлынувшия из глаз слезы, Санчо стал седлать осла. Все молча смотрели, что будет. Кое-как, с громадным трудом, измученный бедняк взобрался на спину своего верного четырехногого друга" затем, обернувшись к присутствовавшим, он с достоинством проговорил:

нападений. Мое дело работать заступом, управлять телегой, ходить за скотом, обрезать виноград, - словом, делать крестьянское дело, а не предписывать законы и не защищать области и государства. Место святого Петра - в Риме, и каждый из нас, грешных, бывает на своем месте только тогда, когда занимается своим делом. Мне больше пристал к лицу серп, нежели губернаторский жезл, и я с большим удовольствием стану есть Похлебку с луком и чесноком, чем выносить присутствие озорного лекаря, который насмех наставит мне губернаторских лакомств, а потом, под видом заботы о моем здоровье, велит убрать их и начинает морить меня голодом. На свободе я лучше засну летом под тенью дубового дерева, а зимою - под толстым плащом, чем в неволе на тонких голландских простынях, под шелковыми одеялами. Прощайте, сеноры! Прошу вас передать вашему господину, герцогу, что голяком я родился, голяком и умру. Я ничего не выиграл и не проиграл. Без мараведиса вступил на губернаторство, с пустым карманом и покидаю его, не в пример другим губернаторам... Так посторонитесь же, пожалуйста, и пропустите меня. Мне нужно еще натереть себя чем-нибудь, потому что я весь измят врагами, прогуливавшимися по мне, как по каменной стене.

-- Сенор губернатор, - сказал доктор Педро Рецио, - я дам вам такое средство против ушибов и синяков, что оно в одно мгновение снимет с вас все как рукой. Оставайтесь у нас, и я обещаю, что отныне позволю вам кушать все, что только будет угодно.

-- Спасибо. Поздно хватились, - ответил Санчо. - Я скорее сделаюсь турком или улечу на крыльях на небо, чем останусь хоть на минуту здесь. Довольно! Есть дела, за которые не следует приниматься больше одного раза. Я навсегда распростился с этим проклятым губернаторством и со всеми другими подобными должностями; меня теперь ничем на них опять не заманишь. Я из рода Панцов, которые все упрямы, как дьяволы. Раз мы сказали "нет" - значит будет "нет", наперекор всему свету. Я оставляю тут муравьиные крылья, которые подняли было меня на воздух, откуда я и треснулся со всего размаха. Спустимся лучше на землю потихоньку и твердо пойдем на своих двух ногах; если не найдется для нас сафьяновых сапожек, то отыщутся веревочные сандалии. Каждая овца для своего самца. Но одежке протягивай ножки. Вот и весь мой сказ! А теперь прощайте!.. Я не желаю пробыть здесь ни одной лишней минуты.

даие в нем отчет, а тогда и отправляйтесь с Богом.

-- Никто не может требовать у меня этого отчета, кроме герцога, - возразил Санчо. - Я отправлюсь прямо к нему, ему и отдам полный отчет в своем десятидневном управлении этим островом. К тому же я покидаю губернаторство, как вы видите, с пустыми руками: какого же вам лучшого отчета и доказательства, что я управлял вполне безкорыстно?

Мнение доктора было одобрено всеми. Санчо отпустили безпрепятственно, предложив ему взять с собой на дорогу все, что ему может понадобиться. Он попросил только дать ему немного овса для осла и кусок хлеба с сыром для него самого, говоря, что ему никаких других запасов не нужно, потому что ехать не Бог весть как далеко. На прощание он обнял всех присутствующих, удивлявшихся его твердому характеру, безкорыстию и смирению.