Легенда о Монтрозе.
Глава XVIII

Легенда о Монтрозе

Глава XVIII

Военная дорога, связующая линию крепостей и тянущаяся вдоль нынешнего Каледонского канала, в настоящее время окончательно обнажила ту длинную лощину, которая простирается поперек всего острова, а некогда была, несомненно, морским проливом. Она еще и теперь образует бассейны длинного ряда озер, посредством которых современное искусство соединило Немецкое море с Атлантическим океаном. Но зимой 1645/46 года тропинки и дороги, по которым местные жители шли через эту огромную долину, были в том самом виде и положении, как и сто лет спустя, когда какой-то ирландский инженер, взявшийся проложить там сносную военную дорогу, сложил следующее двустишие (мы переводим его в прозе), которым, кажется, и ограничилась его умеренная муза:

Но как ни были плохи эти тропинки, Монтроз и их избегал, а повел свое войско, точно стадо диких оленей, прямиком с горы на гору, из одного леса в другой, так что неприятелю ничего не было известно касательно его движений, между тем как ему подробнейшим образом доносили о них дружественные кланы Камеронов и Мак-Доннелов, горными угодьями которых он пробирался. Им даны были строжайшие приказания следить за приближением Аргайла и о всяком малейшем его действии доводить до сведения самого генерала.

Ночь была лунная, и Монтроз, утомленный дневными трудами, лег спать в жалкой лачуге. Проспав часа два, он почувствовал, что кто-то тронул его за плечо. Он очнулся и по величавой осанке и низкому голосу узнал в посетителе вождя Камеронов.

- Я с вестями, - молвил пришедший, - и вести такие, что стоит встать и послушать.

- От Мак-Илду иных и ждать нечего, - сказал Монтроз, назвав вождя его родовым титулом. - Добрые вести или плохие?

- Не знаю, как вам покажутся, - отвечал вождь.

- А верные они? - спросил Монтроз.

- Да, - отвечал Мак-Илду, - иначе не я бы принес их. Итак, узнайте, что мне наскучило сопровождать этого злополучного Дальгетти с его горстью конницы; они плелись до того медленно, точно какие-то хромые барсуки, и задерживали меня по целым часам… Вот я взял шестерых своих молодцов, и мы с ними прошли мили четыре дальше по направлению к Инверлохи, тут попался нам навстречу Ян из Гленроя, тоже ходивший на разведку… Аргайл идет на Инверлохи с тремя тысячами отборных людей, под начальством самых доблестных Сынов Диармида. Вот какие вести… Они достоверны. Решайте сами, что делать.

- Вести добрые, - молвил Монтроз оживленно и весело, - голос Мак-Илду всегда приятен для слуха Монтроза; а еще того приятнее, когда предрекает вскорости смелое предприятие… Много ли у нас народу?

Он приказал подать огня и удостоверился, что большая часть его людей, как обыкновенно, отлучилась припрятывать свою добычу и наличное войско состояло из тысячи двухсот или тысячи четырехсот человек.

- Около третьей доли армии Аргайла, - сказал Монтроз, призадумавшись, - и хайлендеры против хайлендеров… С Божьей помощью и во славу короля я бы решился дать сражение, если бы у меня было хоть по одному против двух…

- Так решайтесь теперь же, - сказал Камерон. - Как только вы затрубите атаку на Мак-Калемора, в наших местах ни один человек не останется глух к вашему призыву. Кланы Гленгарри, Кеппох, да и я сам своими руками огнем и мечом истребим того негодяя, который под каким бы ни было предлогом усидит дома… Завтра или послезавтра каждый человек, носящий имя Мак-Доннела или Камерона, будет так или иначе биться в ратном поле.

- Вот мужественная речь, благородный друг мой! - сказал Монтроз, пожимая ему руку. - И я был бы поистине трусом, если бы, невзирая на столь доблестных союзников, вздумал еще сомневаться в успехе… Вернемся и пойдем навстречу этому Мак-Калемору, который, как ворон, следит за нами, надеясь поживиться останками нашей армии в том случае, если бы другие храбрейшие противники сломили наши силы!.. Созовите как можно скорее всех вождей и начальников; а вы, первый принесший нам такую радостную весть, вы же, Мак-Илду, доведете ее до радостного конца, указав нам ближайший и наилучший путь навстречу врагу.

- С величайшей охотой! - отвечал Мак-Илду. - До сих пор я вам указывал пути, по которым вы отступали среди этих суровых пустынь, но мне гораздо приятнее вести вас вперед, навстречу неприятелю.

По всему лагерю поднялась возня: будили вождей и подымали их с жестких постелей, где они думали найти временный отдых.

- Вот никогда бы не думал, - говорил майор Дальгетти, вскакивая с охапки шероховатых вересковых корней, - никогда бы не думал, что так тяжко мне будет расставаться с постелью, которая ничуть не мягче конюшенной метлы… Но что делать, коли во всей армии только и есть один-единственный человек, опытный в военном деле; его превосходительство поневоле всех больше с него спрашивает!

Рассуждая таким образом, он явился на военный совет, где, невзирая на его педантизм, Монтроз всегда внимательно его выслушивал; это происходило частью оттого, что майор в самом деле обладал знаниями и опытностью и нередко подавал очень дельные советы, а частью и потому, что он избавлял главнокомандующего от необходимости во всем слушаться горных вождей и давал ему лишний предлог оспаривать их мнения, когда они не сходились с его собственным. В настоящем случае Дальгетти с радостью согласился повернуть назад и идти навстречу Аргайлу; он сравнил это решение с походом великого Густава Адольфа, когда тот напал на герцога Баварского и обогатил свое войско в этом плодородном краю, несмотря на то что в это время ему угрожала с севера громадная армия Валленштейна, набранная в Богемии.

Кланы Гленгарри, Кеппох и Лохил, храбростью и боевой славой не уступавшие ни одному из горных родов, занимали ту самую местность, где должны были произойти военные действия; их вожди разослали к своим вассалам воззвания, чтобы призвать к оружию всех до одного годных для войны мужчин, приказав им выходить навстречу королевскому наместнику, когда он выступит к Инверлохи, и на пути становиться под знамена своих вождей. Вассалы быстро и охотно повиновались этому призыву. Их врожденная склонность к войне, преданность королю (которого они рассматривали как своего вождя, покинутого некоторыми мятежными кланами), а также слепое доверие к слову их собственных патриархальных властителей были причиной, что к армии Монтроза присоединились не только все соседние хайлендеры, способные владеть оружием, но даже и такие, которым вследствие преклонного возраста можно было бы и не утруждать себя этой повинностью. На другой день похода, направленного прямиком через горы Лохабера, так что неприятель и не подозревал о их приближении, из всех лощин и ущелий выходили кучки людей, присоединявшихся к войску Монтроза, под знамена своих вождей. Такое постепенное нарастание армии ободряюще действовало на людей. Ко времени прихода их на место действия прибыль увеличилась значительно более чем на четвертую долю общей численности, что вполне оправдало предсказание храброго вождя Камеронов.

бывшая когда-то королевским замком, а в то время уже полуразрушенная, все-таки была еще настолько крепка и обширна, что представляла большие удобства для временной главной квартиры, а окружающая долина была не менее удобна для лагерной стоянки, и тут, у слияния реки Лохи с Лох-Илом, расположилось войско Аргайла. Несколько барок, нагруженных провиантом, следовало за армией, так что все для нее было во всех отношениях выстроено, как только можно желать.

Аргайл, беседуя с Аухенбреком и Арденвором, высказал мнение, что в настоящую минуту Монтроз на краю погибели, что войско его будет таять по мере следования на восток; должно, что, если он двинется на запад, его разобьют Эрри и Бэйли, а если на север, то он попадет в руки Сифорта; и где бы он ни остановился отдохнуть, он рискует, что на него нападут тремя армиями сразу.

- Все это нисколько меня не радует, милорд, - сказал Аухенбрек. - Что за удовольствие знать, что Джемс Грэм будет разбит без нашего содействия? В графстве Аргайл он оставил нам такой длинный счет, что мне бы хотелось своими руками отплатить ему за каждую каплю пролитой крови. Я не люблю вершить такие долги чужими руками.

- Вы уж слишком добросовестны, - сказал Аргайл. - Не все ли равно, чьими руками прольется кровь Грэмов? Важнее всего, чтобы перестала литься кровь Сынов Диармида… А вы что скажете, Арденвор?

- Я скажу, милорд, - молвил сэр Дункан Кэмпбел, - что Аухенбрек, вероятно, скоро дождется желаемого и будет иметь удовольствие лично сводить счеты с Монтрозом за все его хищения. На наших аванпостах поговаривают, будто Камероны поголовно собираются на окраине Бен-Невиса; вряд ли это делается с целью прикрыть отступление Монтроза, я думаю, что они хотят примкнуть к его передовым отрядам.

- Просто замышляют грабительский набег или устраивают нам какую-нибудь помеху, - сказал Аргайл, - это все штуки хитреца Мак-Илду, который злится на нас и воображает, что этим доказывает свою преданность королю. Вероятно, будут тревожить наши аванпосты или завтра намерены задержать нас на походе.

- Я разослал лазутчиков во все стороны, - сказал сэр Дункан, - они скоро должны вернуться; тогда и узнаем, точно ли они собираются с силами, и где именно, и с какой целью.

Поздно вечером разведчики вернулись. Взошла луна и осветила большое движение по всему лагерю, а вслед за тем и в замке поднялся шум, что доказывало, что получены важные известия. Из числа лазутчиков, первоначально разосланных Арденвором, некоторые воротились ни с чем, принеся лишь неопределенные слухи о том, что у Камеронов пошевеливаются. Говорили еще, что предгорья Бен-Невиса издают те необъяснимые и зловещие звуки, которые служат иногда предвестием сильной бури. Другие лазутчики, зашедшие на разведку в глубь страны, были пойманы и перебиты либо уведены жителями тех укреплений, куда они проникли. Вскоре с аванпостов Аргайла увидели передовые ряды армии Монтроза. Обе стороны, заметив друг друга, обменялись выстрелами из мушкетов и луков, после чего отступили к своим главным силам, чтобы доложить о близости врага и узнать, что делать дальше.

Сэр Дункан Кэмпбел и Аухенбрек вскочили на коней и поехали осмотреть свои аванпосты, между тем как Аргайл, сохраняя характер опытного главнокомандующего, занялся распределением своих наличных сил на позиции, так как ясно было, что им следовало ожидать или ночного нападения, или утреннего, в крайнем случае. Монтроз так притаился в ущельях, прилегавших к лагерю Аргайла, что, как ни старались Аухенбрек и Арденвор разузнать о численности неприятеля, это им не удалось. Впрочем, они догадывались, что, во всяком случае, у Монтроза должно быть гораздо меньше народа, чем у них, и возвратились к Аргайлу сообщить ему все, что узнали. Но Аргайл решительно не верил, чтобы сам Монтроз мог быть так близко. «Это такое безумие, - говорил он, - на которое не способен даже Джемс Грэм, невзирая на всю его бешеную самонадеянность; и я не сомневаюсь, что это только исконные наши враги, Гленко, Кеппох и Гленгарри, хотят задержать нас по дороге; может быть, еще Мак-Вурих и Мак-Ферсоны набрали кое-какие отряды, но они, во всяком случае, должны быть крайне малочисленны по сравнению с нами, и, следовательно, мы их тотчас разгоним силой или они сдадутся».

Среди сторонников Аргайла царствовали всеобщее возбуждение и сильный подъем духа: они жаждали отомстить за бедствия, так недавно испытанные их округом, и всю ночь только и дышали надеждой, что наутро осуществят свои мстительные стремления. На аванпостах обеих армий поддерживали строгий караул, а воины Аргайла спали на тех местах и в том порядке, какой назначен им был на следующий день при начале сражения.

Бледная заря едва начала освещать вершины горных громад, когда вожди обоих войск стали готовиться к бою. Это было 2 февраля 1646 года. Воины Аргайла выстроились в две линии, неподалеку от угла, образуемого озером и рекой, и представляли зрелище внушительное и грозное. Аухенбрек был бы рад, если бы его допустили начать сражение, напав на аванпосты неприятеля; но Аргайл, всегда придерживаясь выжидательной политики, предпочел отразить атаку, а не нападать.

Вскоре послышались воинственные звуки, возвещавшие, что им не придется долго ждать. Кэмпбелы услыхали со стороны ущелий напевы различных кланов, приближавшихся к ним. Громко отдавался клич Камеронов, начинающийся зловещим обращением к волкам и коршунам: «Идите, мы готовим вам поживу!» - и горное эхо вторило этим звукам. Клан Гленгарри не остался безмолвным, громко звучал его воинственный призыв на языке хайлендерских бардов; а затем последовали звуки других кланов, по мере того как они подходили к перевалу, с которого должны были спуститься в долину.

В эту минуту из ущелья послышались оживленные звуки труб, игравших тот мотив, которым шотландцы издавна встречали и приветствовали королевский штандарт.

- Слышите, милорд? - сказал сэр Дункан Кэмпбел. - Вот сигнал, из которого явствует, что так называемый королевский наместник лично присутствует среди этих людей.

- И даже, вероятно, с конницей идет, - прибавил Аухенбрек, - чего я, признаюсь, не ожидал… Но мы, милорд, от этого не побледнеем, а будем только помнить, что впереди у нас враг, а в прошлом - тяжкие обиды, за которые следует отомстить!

Аргайл молчал и смотрел на свою руку, висевшую на перевязи из-за ушиба, полученного при падении с лошади за несколько дней перед тем.

… ваша жизнь как военачальника для нас драгоценна… а ваша рука как воина бесполезна.

- Нет, - сказал Аргайл, гордость которого боролась с нерешительностью, - да не будет сказано, что я бежал от лица Монтроза… Если я не способен сражаться, то хочу хоть умереть среди детей моих.

Многие другие вожди Кэмпбелов в один голос заклинали своего верховного вождя предоставить на этот день команду Арденвору и Аухенбреку и наблюдать за ходом сражения издали, с безопасного пункта.

Мы не решаемся заклеймить Аргайла названием труса; правда, в жизни его не было ни одного случая, где бы он проявил истинную храбрость; но в настоящем случае и во время других происшествий он держал себя с таким спокойствием, что его поведение можно приписать скорее нерешительности, чем отсутствию храбрости. Но история знает много случаев, когда слабому голосу собственного сердца вторят голоса других людей, уверяющих, что и для общего блага его жизнь крайне необходима.

- Если хотите, сэр Дункан, проводите его на галеру, - сказал Аухенбрек своему кузену, - а я пойду ободрять наших людей, дабы такой дух не распространился между ними!

он просил их не забывать, какая их ожидает ужасная участь; словом, он пытался поделиться с каждым человеком хоть искрой того пламени, которое горело в его груди. Между тем Аргайл медленно и, по-видимому, неохотно следовал за своим заботливым родственником, который почти насильно привел его на берег озера и отправил на одну из галер, с палубы которой главнокомандующий безопасно, но и бесславно взирал на зрелище, разыгравшееся в долине.

Как ни было недосуг сэру Дункану Кэмпбелу Арденворскому, он все стоял на берегу и смотрел вслед удаляющейся лодке, перевозившей на галеру его вождя. Невозможно выразить всех чувств, волновавших его в эту минуту, ибо для него верховный представитель их рода был все равно что родной отец, и преданный член его клана ни при каких обстоятельствах не допускал в своем сердце никакой критики его образа действий. Для сэра Дункана Аргайл был превыше всех людей; к тому же этот человек, суровый и жестокосердый к посторонним, был мягок и великодушен со своими близкими, и благородное сердце Арденвора обливалось кровью при мысли, какое толкование можно было дать теперешнему поступку Аргайла…

«Так будет лучше! - подумал он, стараясь подавить собственное смятение. - Но… из сотни его отцов и предков я не припомню ни одного, кто бы ушел с поля сражения, пока знамя Диармидов развевается перед лицом их злейших врагов!..»

Громкие клики заставили его обернуться и поспешить к своему посту, на правый фланг небольшого Аргайлова войска.

Отсутствие Аргайла было замечено его бдительным врагом, который, занимая отличное положение на склоне горы, мог видеть все, что происходит внизу. Видя, что удаляющихся к берегу сопровождают четверо всадников, Монтроз заключил, что среди отступающих есть важные лица.

…

… Подайте сигнал к немедленному наступлению. Пошлите приказ по всем рядам. Джентльмены, благородные вожди, Гленгарри, Кеппох, Мак-Вурих, вперед!.. Майор Дальгетти, скачите к Мак-Илду, скажите им, чтобы шли в атаку, если любят Лохабер! Потом возвратитесь с горстью нашей конницы сюда, к моему знамени. И пусть они, вместе с ирландцами, остаются в резерве.

Примечания

114

Инверлохи - место в Аргайлшире в Шотландии, где Монтроз 2 февраля 1645 г. разбил Кэмпбелов. Эпиграф взят из баллады В. Скотта «Пиброх Доналда Дху». Эти четыре строки даны в оригинале и по-шотландски.