Роб Рой.
Часть первая.
Историческое известие

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Роб Рой. Часть первая. Историческое известие (старая орфография)

СОЧИНЕНИЕ
ВАЛТЕРА СКОТТА.

С ИСТОРИЧЕСКИМ ИЗВЕСТИЕМ

о Роб-Рое Мак-Грегоре Кампбеле
и его семействе.

"Простой закон старины царствовал тогда на земле. Объявляя войну слабейшему, сильный говорил: Защищайся, если можешь!"

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

МОСКВА.
В Типографии И. Степанова.
При Императорском Театре.
1829.

Печатать позволяется, с тем, чтобы по отпечатании представлены были в Ценсурный Комитет три экземпляра. Москва, 1288 года, Марта 21 дня. В должности Председателя

о Роб-Рое Мак-Грегоре и его семействе.

изгнания клану Мак-Грегоров, не делают чести Правительству, которое подтвердило ужасный акт.

Сей клан занимал дикия и почти неприступные тогда долины Балкиддарския и Тросахския, заключая в себе часть Графств Аргильского, Пертского, Думбартона и Стирлинга, что называлось обыкновенно страною Мак-Грегоров. Окруженные утесистыми и почти неприступными горами, обитая в обширных лесах, служивших верным убежищем, Мак-Грегоры не страшились ни внезапных нападений от других кланов, ни преследований закона; хотя они занимались грабежем, подобно остальной части горцев; но страшное положение делало их ужасом окружных стран, и они скоро увидели себя жертвами честолюбия и мщения. Они имели несчастие обладать землями, лежащими между владениями двух сильных начальников, из коих каждый горел желанием распространить свою власть и состояние, и вместе найти благоприятный случай отнять у них земли и истребить их поколение. Влиянию сих двух начальников (Монтроза и Аргиля), на ум Государя легковерного, должно приписать ту ужасную жестокость, которой подверглись несчастные Мак-Грегоры.

Различные члены клана связаны вместе некоторого рода союзом, который ничто не может разрушишь, ниже ослабить. И так в следствие связей их соединяющих и редкого между ними единомыслия, собирались сии ужасные шайки, и часто сходили с своих гор, чтоб разсеять опустошение и нищету в поколениях вражеских, наложить различные, унизительные дани.

Блага земледелия были тогда почти неизвестны обитателям сих долин, и мясо животных служило им главнейшею пищею; но суровость зимы часто лишала их сего прибежища. Похищение стад сделалось тогда правильною системою; и те, кои лишались таким образом своих, устремлялись подобно потоку в долины и уводили стада соседей. Сии взаимные похищения в особенности совершались в продолжении месяца Св. Михаила и были необходимым средством к существованию части жителей. Мак-Грегоры занимались сими опустошениями, как и другия поколения, не делаясь чрез то свирепее своих соотечественников. Пользуясь преимуществом своего положения и страхом, который продолжали внушать, они собирали произвольную подать, которую называли черною данью, войны, (часто более кровопролитной и гибельной, нежели война правильная), которая питала несогласия и вражду, и не раз была поводом к ужасному мщению.

В сие время Граф Аргиль получил от Короля определение употребить железо и огонь, чтоб разрушить клан Мак-Грегоров. Не только поколение их должно было подвергнуться уничтожению, но и самое имя, которое воспрещено было носить. Они были преследуемы и умерщвляемы без различия, везде где только их находили. Они хотели противиться силою; но побежденные множеством <испурчено> и ввергнутые в отчаяние, принуждены были укрыться в горах Графства Пертского и Аргильского и жить в ущелиях утесов и пещерах лесных; но ярость врагов их не была еще удовлетворена; Граф Аргиль едва открыл их убежище, то не смотря на состояние нищеты, в которое они были ввергнуты, безпрестанно их преследовал, истребляя всех попавшихся ему, пока одне только дети остались от сего клана, прежде весьма многочисленного. Сие всеобщее и ужасное мщение, казалось, утишило кровожадную страсть Графа, и в продолжении некоторого времени Мак-Грегоры наслаждались спокойствием, которое было весьма дорого ими приобретено; но благополучие сие продолжалось не долго и гроза притеснения вскоре стала собираться над их главами. Лердь Ахнабрек из доброжелательства взял на себя воспитание начальника клана Мак-Грегоров, молодого человека, который подавал блестящия надежды. Лерд, как друг Графа Аргиля, приехал к нему в замок Инверари с Мак-Грегором, который был принят со всеми знаками дружбы; но вечером, когда удалившись в свою комнату предался сладостному сну, он был схвачен в постели и увлечен из замка. Первый предмет, поразивший взоры Ахнабрека на другой день утром, было тело его молодого друга, повешенное пред его окнами. Оскорбленный столь низкою изменою и явным нарушением прав гостеприимства, он в то же время оставил замок, горя желанием отмстить, что он нашел случай исполнить, напавши на Аргиля и проколов его насквозь своею шпагою.

Сии лютые и безпрестанные злодейства не в состоянии были утишить ярость поколения, от природы воинственного; потомки Мак-Грегора, припоминая несчастия предков, не преставали за них мстить.

Он был второй сын Дональда Мак-Грегора, Подполковника Королевской службы и следовательно дворянина. Он получил довольно хорошее для того времени воспитание, которое, по крайней мере, соответствовала той роли, которую он должен был играть в свете. Природа одарила его невероятною силою; мужество духа соединялось в нем с крепчайшим сложением. Особенно, в упражнениях телесных он совершенствовал себя с самой нежной юности и владел саблею с таким необыкновенным искуством, что ни один из его соотечественников не мог с ним сравняться. Он имел нрав тихий и приветливый, когда не встречал препятствий; решителен и неустрашим при наступлении опасностей, он презирал их и никогда не знал страха; в последствии сделался примечательным, как смелостию своих предприятий, так и отважным исполнением оных.

В то время был обычай, который продолжается и по ныне, состоявший в том, что дворяне сами занимались торговлею скотом. Роб-Рой Мак-Грегор, как кажется, долгое время сим занимался и уже делал значительные обороты; ибо в молодости не ознаменовал себя ни каким блистательным подвигом; но сделавшись обладателем владений своих предков, он переменил намерения, и, пользуясь силою которую имел над вассалами, он требовал их помощи, которую они не колебаясь подали, для того, чтоб отражать врагов или собирать черную дан, налагаемую им на соседние графства. Сия подать, долго господствовавшая между горцами, и как-бы признанная законом, была добровольная; обычай так утвердил ее, что она не почиталась ни несправедливою, ни безчестною. Так как она обязывала благорасположением и покровительством тех, которым платилась, то весьма редко отказывались взносить оную; она состояла в деньгах или скоте, смотря по обстоятельствам. Обычай похищать стада соседей, был тогда во всей силе, и Роб-Рой часто приводил его в действо, начальствуя вассалами, когда нужда заставляла их прибегать к сему насильственному средству достать жизненных потребностей, или когда недружественное расположение других кланов производило споры. Сии нападения, всегда сопровождаемые грабежем, обыкновенно были предпринимаемы против жителей долин, соседних их горам, которых они почитали как бы составляющих другое государство; их обычаи, нравы и даже язык, весьма различествовали от горских; их богатство и невоинственность подавали еще больший повод нападать на них.

Подвиги Роб Роя, наделавшие довольно шуму в горах, вместе с славою о его мужестве и неустрашимости, убедили фамилию Аргиль, которая прежде с такою злобою притесняла его клан, что лучше снискать дружбу его, нежели привлекать ненависть. Второй Герцог сего имени, совершенно другими поступками хотел загладить жестокости, нанесенные Мак-Грегорам его предками; он не только перестал угнетать сие поколение, но еще сделался другом и явным покровителем Роб-Роя.

с большим негодованием, согласился принять другое имя, для того, чтобы хотя однажды казаться покорным закону. С согласия Герцога Аргиля, который сделался явным покровителем его клана, он принял имя Кампбеля, хотя в отечестве всегда называли его Мак-Грегором. В самом деле на одном акте 170З года, он подписался именем Роберта Кампбеля Инвернесского; последнее по наследственному имению, доставшемуся ему от предков.

Сие владение, которое было довольно значительно, вскоре перешло в руки Герцога Монтроза, по следующему случаю: Роб-Рой имел товарищем в своей торговле скотом одну особу, когилрал пользовалась его неограниченным доверием; но человек сей, получив от него в одно время довольно важную сумму денег, вдруг скрылся и ушел в чужие края. Сие похищение, лишившее Роб-Роя части имущества, сделало такия препятствия его торговле, что он принужден был продать свои земли Герцогу Монтрозу, с условием иметь право возвратить оные назад, внеся Герцогу полученные деньги. Монтроз заплатил большую часть условленной цены, но не всю. Спустя несколько лет дела Роб-Роя так поправились, что он изъявил желание вступишь во владение своею собственностию и предложил Герцогу полученную от него сумму; но сей, под разданными предлогами, отказался исполнишь это обязательство, и зная, что Роб-Рой не пользовался славою честного человека, без большого труда склонил судебные места утвердить решительно за ним имение. Зная всю несправедливость сего определения, Роб-Рой решился, в противность законам, сам исполнить правосудие и отмстить за себя. Для сего он ждал благоприятного случая, который вскоре не замедлил представиться. Управитель Герцога Монтроза, объезжая земли своего господина для получения податей, пригласил многих окружных дворян к себе на обед. Роб-Рой был в числе их; но прежде отбытия своего туда, он спрятал десятка два своих людей в ближнем лесу и потом явился на место пиршества, предшествуемый игроком волынки, который наигрывал дикия песни его отечества. Это было в трактире Шанель-Арохском, в Аберфойле. Управитель не подозревал о намерениях Роб-Роя, который скинул свою саблю в знак мира и сел за стол, между тем как игрок на волынке продолжал извлекать нестройные звуки, которые, как кажется, придают новую прелесть всем празднествам горцев.

В продолжение сего времени Роб-Рой примечал все движения управителя и увидел, что он спрятал деньги в чемодан, лежавший в углу комнаты. Едва окончил обед, как он приказал своему музыканту заиграть новую песню: это был условленный знак и в то же время весь дом был окружен его людьми. Шесть из них вошли в комнату с саблями в руках, и Роб-Рой, взяв свою, потребовал от управителя денег, которые его господин был ему должен., Сопротивление было тщетно; деньги возвращены Роб-Рою, который дал росписку в получении оных. Но как он почитал управителя участником в оказанной ему несправедливости и в сочинении условия, лишившого его собственности, то вздумал наказать его и отправил на остров, почти пустой, где бедный управитель содержался несколько недель. Роб-Рой после того возвратил ему свободу, уведомив, чтоб он не собирал более податей с его владений, ибо сам намерен был это делать. Хотя акт, который он почитал несправедливым, лишал его имения, но он не переставал поддерживать права свои и был постоянным врагом Грагамов, Мурраев и Друммондовь, кои объявляли свои права на его обширные владения, которыми они и до сего времени пользуются.

Много мер принимали в разные времена, чтоб обуздать и привести в повиновение Мак-Грегоров; между прочим содержали гарнизон в самой средине их земли, в Инвернессе, составлявшем часть наследственного имения Роб-Роя. Чрезмерная жестокость, с какою исполнялись свирепые определения правительства, не только чрез непосредственных его служителей, но и от других кланов окружавших Мак-Грегоров, до такой степени истощили их терпение, что они отказались повиноваться законам, благодеяниями которых не могли пользоваться; не было смелого и отважного предприятия, в которое бы они не вдались для того, чтоб отмстить за понесенные угнетения. Крепость, построенная для воспрепятствования их грабительствам, содержала не довольно солдат, чтоб противупоставить сильную преграду предприятиям Роб-Роя; но так как она мешала ему посылать по обыкновению небольшие отряды для грабежа долин, то он вздумал напугать гарнизон внезапным нападением. Привлеченная на его сторону женщина его клана, служившая в крепости, приготовила большое количество крепкого напитка той страны, называемого который Английские солдаты весьма любили; в одну условленную ночь она постаралась напоить часового и опустила подъемный мост; Роб-Рой въехал в крепость с своим отрядом с зажженными факелами и подложил огонь к четырем углам; солдаты с трудом спасли свою жизнь. Его подозревали виновником сего пожара; но так как не было ясных к тому доказательств, то и довольствовались одною только перестройкою крепости. Непоколебимая привязанность Шотландских горцев к Стуартам была столь известна и в то же время так опасна всем преемникам их, что малейшия движения горцев были примечаемы, и они принуждены были брать великую, осторожность в сношениях, сколько нибудь касающихся до изгнанной Королевской фамилии.

Спустя несколько времени после нещастного покушения, которое они сделали в пользу искателя престола под стенами Дундея, главнейшие начальники собрались в Бреадальбане, под видом охоты, но в самом деле для того, чтоб взаимно уверить друг друга в привязанности и любви к Стуартам. Мнения их были единодушны и они все подписали договор союза, которым обещали взаимную помощь и покровительство. Небрежением одного из начальников, которому вверен был сей акт, попал он в руки Капитана Кампбеля Гленлиона, коменданта крепости Виллиама; будучи в связях со многими начальниками, подписавшими акт союза, Капитан не так скоро представил его правительству. Сей офицер привлек на себя ненависть горцев своею против них строгостию; едва узнали, что он обладает столь важною бумагою, то безпокойство сделалось всеобщим и стали изобретать средства достать ее в свои руки. Роб-Рой Мак-Грегор, находившийся также в числе их и подписавший, как и другие, акт союза, мало заботился о правительстве: для него было совершенно равно, известно ли сие условие или нет. Впрочем, по просьбам многих начальников, преимущественно же Герцога Аргиля, своего покровителя, он решился употребить старания достать сей акт. С этим намерением, переменив свою одежду, он прибыл один в крепость Виллиам. Успев поговорить с Капитаном, который был его близкий родственник, он узнал, что сей последний, дабы отмстить за ненависть, с некоторого времени ему оказываемую начальниками горцев, передал акт союза Губернатору того места, который решился отослать оный Частному Совету. Роб случайно узнав день, когда посланный должен был ехать, простился с Кампбелем. Курьер, снабженный депешами, между коими был и сей акт, выехал из крепости Виллиам под прикрытием отряда, начальствуемого Офицером, который всегда сопровождал посылаемых правительством. Уже три дня продолжали они путь свой, когда Роб, предводительствуя пятьюдесятью человеками, встретил их близь Глендохарта, приказал остановиться и потребовал депешей. Офицер отказался ему повиноваться; но Роб сказал, что он отнимет и жизнь и депеши, если не отдадут ему одних депеш. Зверской вид и решительность Роб Роя уверяли всех в несомненности его угроз. Пакет был отдан; вынув нужную бумагу, он попросил извинения у Офицера в том, что задержал его, и пожелав ему доброго пути, позволил отряду продолжать дорогу. Сим отважным поступком, Роб спас жизнь многим начальникам, которые подвергли оную величайшей опасности, подписав акт союза.

Непримиримым врагом Роб-Роя был Граф Апюль, который издавна притеснял его клан, и коего происки были гораздо опаснее доносов и притеснений правительства. Правда, Роб сам привлек его ненависть; ибо часто опустошал области Атоля, уводил стада и предавал острию сабли всех, которые осмеливались ему противиться; это было совершаемо по праву возмездия, говорил он, за жестокости, понесенные некогда предками. Но Роб дорогою ценою едва не заплатил за свою отважность. Граф послал против него отряд конницы, который стремительно напав, взял его в собственном доме, находившемся в долине Балкиддарской. Посадив на лошадь с зади одного всадника, они везли его в замок Стирлинг; по проезжая чрез узкое ущелье, он тихо сполз с лошади и углубившись в густой кустарник, преграждавший дорогу, куда кавалеристы не могли за ним следовать, скрылся таким образом. В другой раз Атоль послал двадцать человек, чтоб взять Мак-Грегора; Роб, увидев их, не подумал скрыться, хотя и был один. Его рост и необыкновенная сила, гордые взгляды, мужественный вид и уверенность, с какою их ожидал, столько устрашил посланных, что они не осмелились к нему приближиться. Он сказал, что знает их намерения, и чтоб они немедленно отправлялись, если хотят увидеть свои домы; поручил также известить их господина, что ежели он еще пришлет своих карликов чтоб его тревожить, то велит всех их повесить на одно дерево и отдаст на съедение коршунам.

Несогласия, прежде царствовавшия между кланами, еще продолжали раздирать их и были поддерживаемы злобою и духом мщения, который составлял основу характера сих племен, почти диких. Когда возникла вражда между Графами Атолем и Пертом, Роб-Роя просили принять сторону последняго. Ни чего не было такого, чего бы не предпринял Роб для отмщения Атолю; не колебаясь, он употребил всю власть свою, чтоб поддержать предприятие против своего врага. Собрав шестьдесят человек, он соединился с Друммондцами, коими начальствовал Граф Перт. Небольшое войско Ашоля стояло на берегах Еарна, когда Друммонды и Мак-Грегоры приблизились, чтоб на них напасть; но едва воины Атоля узнали Мак-Грегоров, коих они почитали злыми духами, то оставили поле сражения, не сделав ни малейшого сопротивления, и были преследуемы даже до самых границ своих.

его, даже в самых критических обстоятельствах, - кротость и доброжелательство, которые всегда оказывал своим подчиненным, заставляли вассалов любишь его; они готовы были для него сносить потери, терпеть труды, чтоб только защитить от множества врагов, которые искали его погибели. Вот несколько примеров привязанности их к своему вождю и неустрашимости Роб-Роя.

Роб был уже давно должен значительную сумму денег одному жителю нижних земель, который никак не мог ее получить, ибо ни кто не осмеливался взять на себя труда преследовать должника. Наконец один Единбургский полицейской вызвался перейти Шотландския горы и взять Роб-Роя где бы он ни был. Он был человек смелый и крепкого сложения; шесть товарищей просил он себе в сопутники. Ему обещали богатую награду, если приведет Мак-Грегора в темницу Спуирлинга, и самому позволили выбрать товарищей. Они вооружились шпагами, палками и другим необходимым оружием для совершения своего предприятия, и прибыв в трактир, который один только и есть в Балкиддаре, спрашивали дорогу к дому Роба. Трактирщик, угадывая их намерения и зная причины, которые их привели, немедленно послал известить о том своего друга Роб-Роя, и советывал своим гостям нейти далее, если они не хотят раскаиваться в своем безразсудстве; но полицейской не слушал советов, и оставив свою команду в нескольких шагах от дома Роба, один вошел в него с смелостию, которая его до сих пор еще не оставляла.

Полицейской известил о себе, что он заблудившийся путешественник; Роб учтиво принял его в большой комнате, коей стены украшены были кожами ланей и кабанов, саблями, стрелами, пистолетами и кинжалами. Сии новые и страшные обои весьма изумили бедного полицейского, который ощутил такой ужас, как будто вошел в ад; но когда дверь затворилась и он приметил чучелу, коей дали вид трупа и положили с намерением, то страх его дошел до такой степени, что он испустил крик и спрашивал был ли то убитый человек? Роб хладнокровно отвечал ему, что это один полицейской, пришедший к нему накануне, которого он убил и ещё не успел схоронить. Тут служитель правительства так испугался, что вскоре потерял чувства и едва имел время препоручить душу свою Богу, прежде нежели упал без памяти на пол. Четыре человека вынесли его из дома и чтобы привести в чувство, бросили в реку, которая протекала не вдалеке, предоставив самому освободиться из оной. В сие время товарищи, безпокоясь о его отсутствии и почитая его убитым, бросились бежать изо всех ног; но люди Роб-Роя разсеялись по окрестности, поймали беглецов и угостили их столь хорошим купаньем в той же реке, что они в жизнь свою не забудут озера и реки Балкиддарской.

Освободясь из рук Мак-Грегоров, они отправились в Стирлинг так скоро, что даже одежда их не успела высохнуть. Прибыв туда, они известили о недостойном приеме, со всеми прибавлениями, кои могли сделать Мак-Грегоров еще ненавистнее; уверяли при том, что одним только чудом избежали их безчеловечия. Сие происшествие было пересказано Коменданту замка, который немедленно отрядил солдат для поимки Роб-Роя. Некоторые друзья Мак-Грегора, возвращавшиеся ее скотом с берегов Форта, встретили отряд на дороге, и угадывая его намерения, спешили известить о том Роба. В несколько часов весь клан узнал об опасности, предстоявшей их начальнику, и везде поставлены были часовые, для наблюдения за движениями отряда. Все жители на несколько Миль в окружности готовы были отразить его нападение; но Роб-Рой, узнав, что солдаты имели приказание щадить страну сию и до него одного имели дело, почел лучше спрятаться в горах, чем нападать на людей, которые не имели неприязненных намерений.

После многих дней, употребленных на тщетные поиски, солдаты, не привыкшие перелезать горы и взбираться на утесы, возвращались назад. В один вечер они расположились ночевать в пустом доме, сделав постели из моху. Мак-Грегоры, не желая отпустить их без некоторых воспоминаний, которые лишили бы их охоты придти к ним в другой раз, подложили огня под дом, который вскоре объят был пламенем. Солдаты бросились вон; но в смятении многие из них были ранены, почти все потеряли оружие, и один был убит из ружья, которое нечаянно выстрелило Измученные усталостью и умирая с голода, ибо ни кто не хотел дать им жизненных потребностей, солдаты оставили страну Мак-Грегоров, почитая себя щастливыми, что так дешево с ними расплатились.

Черная дан, распространялась, по системе Роб-Роя, на все состояния, на небольших владельцев и даже на всякого рода фермеров и вассалов; но сильные начальники, хотя и почитали Роб-Роя хорошим себе помощником и не раз видели опустошение своих владений, однакож редко соглашались платить сей притеснительный налог, оскорблявший их достоинство, которое они всеми силами поддерживали. Роб умел заставить при случае платить себе должное; но вообще получал подать, как дань добровольную. Такова, на пример, была плата, которую ежегодно давал ему Кампбель Абрухиль; но когда сей владелец перестал в продолжении нескольких лет оную вносить, то Роб приехал к нему в замок требовать недоимку, с тол" пою вооруженных людей. Оставя ее в некотором разстоянии, он начал стучать в ворота, требуя свидания с Кампбелем. Привратник отвечал, что господин его обедает с некоторыми важными особами, и потому ни один постороний не может его видеть {Обычай Шотландцев. Пр. Перевод.}. "Скажи ему, прервал Роб-Рой, что Роб-Рой-Мак-Грегор у ворот, и желает говорить, хотя бы обедал с ним сам Король." Привратник возвратился и сказал, что господин его не знает такого человека, и просит его удалиться. Тогда Роб взял свой охотничий рог, висевший у него через плечо, и извлек такой звук, от которого побледнел страж замка и потряслось основание здания; Кампбель с товарищами поспешно встали из-за стола; в одно мгновение явились сопутники Роба, коим велел он увести скот, который найдут в долинах; но Кампбель со всех ног прибежал к воротам и покорнейше просил своего любезного друга Роб-Роя извинит грубость привратника; потом, пригласив войти в замок, заплатил ему все требуемое, и они разстались добрыми друзьями.

стране, которая, будучи удалена от Правительства, казалось, была вне сферы действий законной власти. Мало заботясь об уставах, постановленных для наблюдения правосудия и для ограничения честолюбивых происков, сильнейшие начальники опустошали имения небольших владельцев и присвоивали обширные поместья под неважными и пустыми предлогами. Роб, видя, что равнодушное, правительство допускало жестокия и несправедливые поступки, которые оно и не могло, может быть, ограничить, решился помочь безсилию законов и острию шпаги предоставить правосудие. Он вооружился своею властью против всех несправедливых поступков, в особенности если какой нибудь нещасный был их жертвою; бедный, сирота, вдовица, уверены были найти в нем защитника; для всегдашней возможности подавать им сильную помощь, он заключил некоторый род союза с разными владельцами, для взаимной защиты. Таково было основание договора, сделанного им с Бухананом Арипрерскимь в 1695-м году; около того же времени Кампбели Леснель, Гленфалох, Ласдокарт и Гленлион присоединились к сему благодетельному обществу.,

Продажа с правом выкупа была тогда очень обыкновенна в этой стране и поместья всегда почти переходили в руки богатых людей, которые находили средства обращать в свою пользу сии сделки. Они употребляли тысячу изворотов, чтоб уничтожить право выкупа, которое удерживали за собою владельцы; а так как господа имели в сии феодальные времена неограниченную власть над подданными, то почти не возможно было прекратить подобные грабительства и защитить имение, которое вздумают они себе присвоить.

Земли Гленгиля были заложены но условию сего рода, когда ими владел племянник Роб-Роя. Начальник клана Кампбелев ссудил деньгами под залог сих земель, с тем условием, что оные ему достанутся, если деньги не будут внесены прежде десяти лет, хотя оне и составляли только половинную цену имения. Роб, зная, что кредитор не упустит случая извлечь возможных выгод из сего условия, дал денег своему племяннику для уничтожения оного. Несколько месяцов оставалось до десятилетняго срока; но под предлогом, что не могли отыскать акта, деньги не были приняты. Роб, будучи занят, не мог взять участия в сем деле. Едва вышел срок, как помещик прислал своего управителя именем его принять владение над имением, а юный Мак-Грегор получил приказание выехать из оного в восемь дней, со всеми людьми и скотом. Роб негодуя: на столь низкие поступки, и узнав, что виновник оных находится в Графстве Аргильском, собрал своих приверженцев и немедленно туда отправился, Встретив его случайно на дороге, он остановил его и отправил в небольшой ближний трактир. Потом уведомил его, что не прежде возвратит ему свободу, как получив условие о продаже Гленгильского поместья, и приказал послать в замок за актом. Господин, помещик обещал прислать оный, возвратясь домой; но Роб, зная, что не должно полагаться на его обещания, заставил послать в замок двух доверенных людей с двумя из своих спутников, которые и возвратилис, с контрактом через несколько дней. Отдавая оный, господин просил своих денег; но Роб на отрез ему отвечал, что сумма сия есть еще малая пеня за его низкое плутовство и что он должен благодарить за оставленную ему жизнь.

Прежде нежели Роб ознаменовал себя сим поступком самовольного правосудия, - если оный хотят так назвать, - фамилия Аргиль, следуя примеру других владельцев, хотела привести в рабскую зависимость небольших баронов, ее окружавших; она отбирала земли у тех, кои обладали ими не в силу достоинств, ею самою данных. Один молодой человек, из сей фамилии не давно пожалованный кавалером, получил приказание привести в действие сии самовольные определения. Между многими поместьями, которые он несправедливо присоединил к владениям Аргильским, было одно, находившееся близь Глендохара. Господин оного, увидев себя лишенным наследственного имения, жаловался Роб-Рою, который объявил себя покровителем угнетенных. Роб послал пять или шесть надежных человек в Гленурхей взят молодого кавалера и привезти в Тейндрум, где он им назначил свидание. Исполнив в точности его приказания, они доставили пленника в назначенные день и место. Роб начал упрекать его в несправедливости и наконец заставил подписать бумагу, в силу которой он отказывается от земель, им присвоенных, в пользу законных владельцев. Потом, приведши его к пруду Св. Филлана, бросил его туда, сказав, что вода сия имеет удивительную силу, и если он немного напьется ее, то верно будет иметь лучшия понятия о чести и не станеть бедняка лишать имущества.

Помогать нуждам бедного кошельком богача, было любимейшим удовольствием нашего героя; он выслушивал всех, кои призывали на помощь его великодушие или справедливость. Один бедный человек был должен управителю Герцога Монтроза за трех годичный паем фермы и не имел нужных для заплаты денег Чтоб избавить его от затруднений, Роб дал ему требуемую сумму, и когда чрез несколько времени он принес оную назад, то Роб отказался ее взять, говоря, что в тот же день он получит ее с управителя. В другой раз, видя нищету одной вдовы, которая также была должна за несколько лет, дал ей росписку от имени Монтроза, который оную принял; ибо знал, что можно смягчать ненависть Роб-Роя, извиняя ему такие поступки.

Узнав о том, Роб прямо отправился в замок Графа; первая особа, попавшаяся ему перед домом, был Друммонд, виновник сей несправедливости. Роб, бросившись на него, не говоря ни слова, повергнул полумертвого от страха к ногам своим и вошел на двор. Граф, видя из окна нещастную участь своего поверенного, поспешил сойти в низ, и чтоб смягчить Роба, принял его весьма вежливо. Роб просил его не притворствовать и возвратить откуп, несправедливо отнятый у одного из Мак-Грегоров; в противном случае он придет с своим кланом и уведет его стада. Перт знал Роб-Роя; ему известно также было, что за угрозами его следовало исполнение, возвратил условие, обвинив во всем своего управителя и Роб-Рой, окончил это дело, за дружеским завтраком с Графом.

Мы уже видели, что Роб всегда питал непримиримую ненависть к Герцогу Монтрозу, лишившему его наследственного имения; но оскорбление, причиненное его супруге управителем Герцога, во время отсутствия Роб-Роя, еще более увеличило его ненависть. Он всегда-был готов присоединиться к врагам Герцога, и когда имел нужду в стадах, то всегда брал в его владениях. Ни когда не требовал он хлеба от своих мызников; ибо Герцог снабжал его оным. Когда он в нем нуждался, или бедные люди просили его, то отправлялся в хлебный магазейн Монтроза в Мулене, приказывал изготовить нужное число мешков, давал сторожу росписку и даже переносил оные к себе на вассалах своего неприятеля.

Для удобнейшого исполнения своих намерений, Роб и его товарищи (ибо у него всегда их было не менее двенадцати), жили иногда в пещере у подошвы горы Бен-Ломона, возвышающейся на берегу озера сего имени; это было верное убежище; ибо окружалось обломками скал, кустарником и травою, которые совершенно делали его неприступным.

Щастие всегда почти благоприятствовало Робу; однажды начал он делать столь частые и гибельные нападения на земли Герцога Монтроза, что сей предводитель клана Грагамов, собрал большую часть обоих вассалов и под начальством одного верного человека послал их схватит Мак-Грегора. Роб и его небольшое войско находились в отсутствии, когда Грагамы окружили его дом; но узнав, по какому пути он поехал, они на разсвете другого дня прибыли в Кринлах, где наш герой остановился с своим отрядом. Он ночевал в трактире, поместив людей своих в ближней житнице. Грагамы, не ожидая пока им отворят двери, выломили оные и побежали немедленно в комнату Роб-Роя, который при первом шуме вооружился и смело их ожидал. Так как двери были столь узки, что не более одному человеку можно было в них пройти, то он всякой раз имел дело только с одним противником, и по мере, как они входили, повергал их к ногам своим. Люди его пробудясь от шума, немедленно пришли на помощь, напали на Грагамов с тылу и с таким остервенением, что они принуждены были обратиться в бегство, оставя множество раненых. Роб, подкрепив силы своих товарищей несколькими бутылками перешел с ними утесы, ведущие в Гленфалах. Грагамы издали за ними следовали, думая напасть внезапно; но Мак-Грегоры вдруг оборотились назад и открыли огонь против Грагамов, которые, имея множество раненых, почли за лучшее, оставя все покушения, возвратиться домой.

Монтроз после сего поражения, тем более для него унизительного, что воины его были в пять раз многочисленнее Роб-Роевых, перестал на некоторое время его безпокоить; по Роб сделался еще отважнее и предприимчивей; сошедши в долины, он увел стада и опустошил всю страну, которую называют обыкновенно поместьем Кильренским. Сие общее разорение, самое большое из всех им совершенных, привлекло внимание правительства; западные волонтеры были отряжены в горы Шотландии, наказать дерзость Рос-Роя и его клана, который называли кланом - опустошителем. Сии волонтеры дошли до Дреймена; но видя, что их принимают весьма дурни, и боясь довести народ до какой нибудь крайности, они-были вооружены всю ночь. На другой день узнав, что Мак-Грегоры собрались в числе более нежели пяти сот человек, они не пошли далее, но возвратились к своему гарнизону, сверх того многие отряды кавалерии были посланы по различным направлениям с тем, чтобы взять Роб-Роя: голова его была оценена и он в продолжении нескольких месяцев принужден был скрываться в своей горной пещере, которая уже не раз служила ему убежищем.

Чтобы менее подвергаться опасности быть открытым, он имел тогда с собою только двух человек. В один день, проезжая по дороге, почти пустынной, лежащей близь горы Лохсарна, они вдруг встретили семь всадников, которые спрашивали как их зовут и куда едут; они дали им удовлетворительные ответы; но необыкновенный рост и воинственная одежда нашего героя изменили ему, и солдаты, не сомневаясь, что это был тот, кого они ищут, кричали ему сдаться. Не отвечая на их слова, Роб с удивительною легкостию взобрался на утесистую скалу, где был безопасен от их преследований; товарищи хотели ему последовать, но не были так щастливы: солдаты застрелили их прежде, нежели они могли с ним соединиться. Ожесточенный Роб, пылая желанием отмстить за их смерть, вооружился своими пистолетами, сошел в долину и, застрелив двух солдат, скрылся в горы.

Он продолжал блуждать из пустыни в пустыню, не теряя мужества. Безпокоясь о безопасности семейства, которое также преследовали, он втайне препроводил его в одно уединенное место, в средину гор графства Аргильского. Некоторые из его вернейших друзей последовали за ним в сию пустыню и построили себе жилища вокруг его хижины. Когда это было окончано, Мак-Грегор отыскал своего покровителя, Герцога Аргильского, и известил его о том, что он сделал.

в земли Герцога Аргильского, писал к нему и просил предать сего разбойника в руки правосудия, упрекая в доставлении ему убежища. Герцог отвечал, что Роб без его позволения поселился в горах графства, - и что он ничего недает ему, кроме дров и воды предполагая, что остальное Роб сам для себя достанет.

Пробыв некоторое время в сем безопасном, но неспокойном убежище и видя, что ярость врагов его утихла. Роб с своим семейством оставил безплодные горы Аргильския и возвратился в средину клана Мак-Грегоров, в долину Балкиддарскую.

Частые нападения Роб-Роя на земли Графа Атоля, не были ему внушены любовью к грабежу и опустошению, но единственно желанием отмстит за презрение, которое граф всегда ему оказывал, хотя и знал его храбрость, коей следствия не раз испытал. Роб, возвратясь домой, только и желал, возобновить свои прежния привычки. Граф, употребляя тщетные усилия усмирить наконец решился сам идти против него и привести пленником в свой замок. Атол не имел недостатка ни в мужестве, ни в смелости и отправился в Балкиддар. Большая часть сего владения тогда ему принадлежала; прибыв туда, он собрал своих вассаллов, которые, не осмеливаясь ослушаться своего господина, сопровождали его в дом Роб-Роя, хотя не с большим удовольствием; ибо все почти были из клана Мак-Грегоров. Роб только что потерял мать свою и был занят приготовлениями к похоронам, которые должны были совершиться в тот день; по сему случаю он почитал себя в праве отказаться принять гостей, которых вовсе не ожидал. Он знал причину их посещения; скрыться же было не возможно. С неустрашимостию и обыкновенным присутствием духа, он взял свою саблю, привесил ее к поясу и пошел на встречу к Графу; учтиво поклонясь ему, он благодарил за неожиданное его присутствие, которым он удостоивает похороны его матери. Атол отвечал, что пришел не с тем намерением, но чтоб попросить его в свои замок. Роб хотел отклонит сию честь, говоря, что не можети отсрочить похорон своей матери; но отдав ей последний долг, всюду последует за Графом. Атоль отвечал, что похороны могут быть и без него и не хотел сделать ни малейшей отсрочки. Роб представил возражения; но Графь был неумолим; и Роб, уступая его настойчивости, поехал среди плачевных восклицаний своих сестер. Их отчаяние так раздирало его сердце, что он вдруг Переменил намерение, и вынув свою саблю, пробился сквозь окружавших его стражей. Атоль, видя недоумение своих воинов, которых устрашила отважность Роба, и опасаясь, чтоб он еще раз не убежал, вынул пистолет и выстрелил в него. Роб упал в ту же минуту, но не от пули; во время поспешного бега нога его поскользнулась. Одна из его сестер, Г-жа Гленфалах, женщина сильная и мужественная, видя, что брат её упал и почитая его умершим, с яростию бросилась на Атоля; взяв его за горло, повергла на землю и вероятно бы удушила, еслиб Роб не поспешил на помощь к Графу и не вырвал его из рук сей героини в ту минуту, когда в нем едва оставалась искра жизни.

ему сказал, что ежели бы ему позволено было отправить похороны, то непременно с ним поехал; но теперь он останется, не смотря на все его усилия. Не очень нежные объятия Г-жи Гленфалах так ошеломили Графа, что он почел за лучшее поспешить отправиться с своим отрядом. Еслиб он помедлил еще несколько времени, тогда весь клан собрался бы на похороны умершей и вассаллы Атоля на другой же день праздновали бы похороны своего господина.

Хотя Роб-Рой знал, что Стуарты не имели тех личных достоинств, которыми могли бы привлечь к себе приверженцев; но всегда почитал их права на престол как бы наследственными и потому не отъемлемыми; следуя сему убеждению, он решился употребить все усилия, чтоб поддержать их сторону. И потому, когда кланы начали вооружаться, в 1715 году, за сей дом, то он ничем не пренебрегал, чтобы возбудить Мак-Грегоров последовать их примеру. В этом предприятии он имел ревностным участником племянника своего Грегора Мак-Грегора Гленгиля.

Такими единодушными действиями они вскоре собрали многочисленое войско, которое после сделалось страшным. Предприняв поход в графства Мантейское и Леннокское, они обезоружили всех, бывших, по их мнению, врагами Стуартов. Взяв суда, которые находились на озере Ломонском, они овладели небольшим островом, откуда посылали свои отряды в окрестные места собирать различные подати. Но соединение их возбудило наконец сильные опасения и регулярные войска посланы были их усмирить. Принужденные оставить остров, после многих сшибок с Королевскими войсками, над которыми всегда торжествовали, они подвинулись к стороне Стратфиллана, с намерением присоединиться к большому отряду горных жителей, собравшихся близь сего города.

в сем случае Роб вел себя благоразумнее, и прежде, нежели на что нибудь решился, хотел видеть, какой оборот примут деда, Но всего более затрудняло его то, что друг его, Герцог Аргильский, принял сторону Короля Георга. Пришедши в нижния земли, он увидел себя между двух войск, готовых сражаться, и не знал к которой стороне должен присоединиться. Наконец он решился быть простым свидетелем битвы. Две причины, равно сильные, заставили его принять такое положение, которое кажется странным со стороны человека ему подобного: с одной стороны он боялся оскорбить Герцога Аргильского, присоединясь к Графу Мару: с другой, не хотел поступать против совести, взяв сторону Герцога и действуя против своего Короля, лишенного отечества.

Хотя победа осталась нерешенною и войско Горцев разсеялось; однакож Мак-Грегоры не расходились, и желая возвратиться домой, сделав в той стране несколько выгодных походов, они отправились в город Фалкланд, овладели старинным дворцом его, откуда налагали большие дани на всех друзей Короля и наконец с великою добычей возвратились в свою землю, в продолжении нескольких лет не оставляя оружия, к величайшему неудовольствию своих соседей, которые, более нежели когда либо, подвергались их нападениям.

По сей-то, вероятно, причине, в акте всеобщого прощения всем возмутившимся, Мак-Грегоры были исключены сими словами: "Исключая всех носящих имя, или принадлежащих к клану Мак-Грегора, упоминаемых в одном акте правительства, изданном в первый год царствования Карла И-го, какое бы имя ни приняли они в последствии." О нашем же Герое сказано далее: "Роберт Кампель, инзъе обыкновенно называемый Роб-Рой."

Правительство, будучи уверено, что для усмирения сего страшного клана, должно сперва овладеть его начальником, издало объявление, которым обещало в награду тысячу гиней тому, кто предаст Роба в руки правосудия.

Герцог ***, чтоб отмстиьь Робу, на которого он весьма часто имел случай жаловаться, и показать свое усердие правительству, вздумал овладеть Мак-Грегором; но к достижению сего - предпочел хитрость силе. Он приглашал его приехать к нему в замок, обещая дать весьма нужные объяснения и советы касательно недовольных; уверял его, что сим средством он можешь приобресть прощение и милости Его Величества, равно как и его единомышленники.

Герцог прогуливался в своем саду, когда слуга известил его о приезде Мак-Грегора. Он велел его просить.

Лишь только Роб показался, то Герцог побежал к нему на встречу и сделав ему тысячу уверений в дружбе, сказал, что весьма рад видеть у себя столь храброго и благородного человека. Потом предложил множество вопросов о тех особах, которые принимали участие в последних смутах. Роб отказался овечать на оные. Герцог сказал, что если он хочет получить прощение, то должен сделать самое подробное и чистосердечное признание. - Если бы вы известили меня о том чрез своих посланных, то избавились труда приезжать издалека. - Это такой труд, прервал Герцог, которым я не хотел безполезно вас обременить, и так как вы теперь не расположены удовлетворить моему любопытству, то чрез несколько дней мнения ваши, может быть, переменятся, а в ожидании того не худо будет вас задержать.

-- Возможно ли! вскричал Роб-Рой, ужели мне изменили! Человек вашего рода можешь ли иметь столь корыстную душу, что пожертвует приманкам презренной награды своею честью, своим словом и совестью?

-- Тише, тише, сказал Герцог по" бежав к дверям сада. Он отворил их и сделал знак, по которому солдаты вошли немедленно.

Размышляя таким образом, он позволил вести себя в темницу.

Пришед туда, он приказал пригласить к себе Герцога и в самых покорных выражениях просил у него прощения, обещая, что если он на другой день получит свободу, то откроет ему не только все подробности, о которых он спрашивал, но и другия важные дела; это так понравилось Герцогу, что он решился ни чем не пренебрегать для того, чтоб заставить его исполнить обещанное. Он приказал стра-" жам поступать с Робом как можно учтивее, не переставая между тем зорко за ним наблюдать.

Восхищенный своим предприятием, Герцог поспешил отправить известие к Лорду Судье Клерку, который пребывал тогда в Единбурге. Лорд, получив сие уведомление, отдал приказ отряду драгун, содержавших тогда гарнизон Линлитговский, отправиться в замок Герцога и привезти Макь-Грегора в крепость Единбургскую. Не смотря на поспешность, с какою драгуны повиновались сему приказанию, они прибыли слишком поздно, как мы увидим в последствии.

Герцог не довольствовался написать к одному Лорду-Судье; по опасаясь, что молва не так скоро разгласишь о благоразумии и искустве, которое он в сем случае оказал, написал другое письмо к Секретарю Королевства в Лондон и еще ко многим своим знакомым, так, что менее нежели в два или три дни едва ли был один житель в северной Британии, который не знал бы о заточении Мак-Грегора.

В продолжение сего времени Роб-Рой не оставался в бездействии; в голове его вертелось несколько способов, избавиться от неволи. Выбрав один из них, подававший надежду в успехе, он тотчас приступил к его исполнению.

своему примеру, сам между тем не много пил.

Стараясь скрывать, что он недоволен своим настоящим положением, он безпрестанно увеселял солдат, напевая старинные песни Горцев, или рассказывая свои приключения, не забывая в то же время им внушать, что он питает глубочайшее уважение к их господину, и что его милость удостоила и его своим почтением.

Сии хитрости, опираясь на приказание Герцога обращаться с пленником со всею учтивостью, произвели действия, которых столько желал Мак-Грегор. Солдаты думали, что Роб был побуждаем выгодами и собственным желанием, повиноваться их господину и не имели ни малейшого подозрения о его намерении скрыться. Сии мысли заставили наблюдать за ним с такою небрежностью, что он нашел случай подкупит одного слугу, который обещал ждать его с лошадью в следующее утро в ближнем лесу, приготовив все, что было нужно к побегу.

Ночь целую провели они в попойке, криках и клятвах, что почитается удовольствиями жизни в той стране. Едва показался день, как Роб сказал своим стражам, что намерен просить их об одном одолжении. Они с нетерпением спрашивали, какое было это одолжение? и клялись так вразумительно, как только позволяли им винные пары, что почтут себя неблагодарными чудовищами, если не исполнят благоразумных требований Господина, который так великодушно себя показал. Поблагодарив их, Роб сказал, что своею силою и хорошим здоровьем он единственно одолжен привычке каждое утро купаться в реке, привычке, которую сохранил он от самого детства, и нарушение которой может иметь на него пагубное влияние; потому он надеется, что они не воспрепятствуют ему исполнить сие необходимое для здоровья движение. Подобные разсуждения, соединяясь с действиями водки, имели полный успех. Солдаты не замедлив исполнить его просьбу, привели его к реке, которая протекала близь леса, где он велел ожидать себя с лошадью. Погрузившись в воду, он купался по своему обычаю; но человек, которого ждал, не показывался и он принужден был возвратишься в темницу с своими стражами, не сомневаясь, что очень рано явился на месте свидания.

Пришед назад, Роб, в благодарность за услугу ему оказанную, велел приготовить пуншу. Увидев его, солдаты испустили радостные крики и начали пить за здоровье Мак-Грегора, который отвечал им, выпив в честь Герцога. Едва осушили чашу, как Роб, взявшись за свой карман, С видом большого смущения объявил, что выходя к реке, потерял свою записную книжку, в коей заключались билеты большой цены и весьма нужные бумаги, которые он хотел сообщить их господину. Не смотря на свое пьяное состояние, солдаты уверяли, что они принимают участие, в его горести и единодушно предложили идти вместе искать потерянное. Поблагодарив, он сопровождал их к берегу реки. Добрые солдаты начали искать книжку в траве; но услышав, что их зовут, они оглянулись и увидели Роба, сидящого на лошади. - Засвидетельствуйте мое почтение Герцогу, вашему господину, сказал он, и уверьте его от меня, что я буду искать случая заплатить за его милости. Сказав сии слова, он дал шпоры своей лошади и оставил их в величайшем смущении. Герцог, узнав о побеге Роб-Роя, пришел в сильной гнев и приказал посадить в темницу бедных солдат, которые жестоко были наказаны за свою оплошность. Драгуны, вскоре после сего приехавшие, чтоб отвести пленника в Единбург, принуждены были уехать без него. Герцог же, который постарался везде разгласить об искустве, с коим овладел Мак-Грегором, долго был подвержен насмешкам народа и упрекам правительства.

который был один из вассаллов того Герцога, о коем мы недавно говорили.

Мак-Грегор, заметив, что хозяин его был весьма печален, спросил о причине: - Милостивый господин, сказал фермер, три недели прошло как я расплатился с управителем Герцога и мне не возможно было собрать всего, что я был ему должен; с большим трудом я упросил его подождать до завтрого, надеясь занять нужную сумму; но все друзья мои отказали мне в помощи, хотя и знают, что если управитель не будет удовлетворен, то продаст мои пожитки и самого выгонишь из фермы.

-- А как велика сумма, которая тебе нужна? - Пятдесят шиллингов, отвечал бедняк. - Ободрись, мой друг! если пятьдесят шиллингов могут помочь твоему нещастию, то они готовы к твоим услугам. Сказав сии слова, Роб вынул кошелек, счел деньги и отдал их бедному фермеру, который не знал, чем выразишь свою благодарность.

На утро явился управитлсь, который ни как не ожидал быть удовлетворенным и взял с собою приказного служителя для отобрания вещей; но он весьма изумился, когда фермер просил дать ему росписку и счесть деньги. Управитель немедленно счел деньги и дав росписку, отправился домой, будучи весьма приятно обманут в своем ожидании.

фермера, но еще сверх того многия другия значительные суммы, взятые в разных местах, поручив притом сказать Герцогу, что это есть легкая расплата за те одолжения, которые он ему сделал. На дороге не случилось с ним ни какого примечательного произшествия и он скоро возвратился в средину своего семейства и, друзей, которым его продолжительное отсутствие начинало внушать живейшия безпокойства.

Утомленный блуждающею жизнию, которую Роб-Рой до того времени проводил, он пожелал вкусить спокойствие и удалился в небольшую ферму, где жил в тишине несколько, месяцов. В своем смиренном убежище он решился, от упреков ли совести за прежнее свое поведение, или в самом деле почувствуй желание загладить свои грехи, посредством Католических священников, которые имели власть разрешать от всех возможных грехов; Роб решился сделаться Католиком и пошел искать старого священника сей религии, жившого в замке Друммонда. Не знаем, какого рода были признания Роба, и какое покаяние на него наложили; но если можно судить по рассказам его о свидании с духовником: "старой и доброй человек кашлял всякую минуту, ворчал и делал крестные знаки" - то должно думать, что прегрешения Роб-Роя трудно было загладить.

Но какое бы ни сделала влияние перемена религии на нравственные правила нашего Героя, которые до того времени были не весьма строги; известно то, что его деятельный и буйный нрав не долго позволял ему оставаться в уединении и заниматься своей новою религией. Нападение на Северные горы Шотландии, предпринятое его племянником и некоторыми из его старинных товарищей, прельстили Роба, коего просили принять над ними начальство. Наскуча бездейственною жизнию, которую он провождал и желая поправить свое состояние, не весьма цветущее, он охотно согласился на предложение и отправился, предводительствуя двадцатью человеками. Кажется, что сии Мак-Грегоры, вместе с другими горными жителями, присоединились к тем Испанцам, кои вышли на северозападные берега Шотландии в 1719 году, вместе с ними были на Гленгейльском сражении, и что Роб с своим небольшим отрядом ограбил наконец Испанский корабль, взятый Англичанами; это столько обогатило Роба, что он возобновил торговлю скотом, которую принужден был прервать, и возвратился в долину Балкидарскую.

В продолжении долгого времени после реформации, пресвитерианское духовенство с большим трудом едва могло водвориться в горах Шотландских, где Католическое исповедание продолжало господствовать. - Министры {Так называются на островах Британских священники Пресвитерианские. Прим. Перев. кои в последствии священник приобретал. Во время нашего Героя, Г. Фергусон был назначен Министром в Балкиддар; народ во множестве возстал, и не позволял ему войти в сию страну; наконец его допустили к месту, но с тем однакож условием, чтоб он на всегда отказался от прибавки к жалованью. Видя между тем, что даже необходимого не льзя иметь за сии деньги, Г. Фергусон покушался истребовать себе прибавки, но Роб положил этому конец. Взяв Министра за руку, он силою заставил его войти в трактир, который стоял близь церкви, заставил его выпить стакан виски и подписать обещание навсегда отказаться от своих требований. С своей стороны он обязался каждый год давать ему шесть баранов и одну корову; обещание сие он верно исполнял до самой смерти.

Роб-Рой часто имел нужду путешествовать по нижним землям касательно своей торговли скотом; в таком случае он всегда переменял имя, хотя и перестали преследовать его с прежнею жестокостью. В последний раз он прибыль в Единбург для получения значительной суммы денег, должной ему некоторым богатым человеком, который, чтоб избежать преследований, скрылся в одном аббатстве. Роб вошел туда и увидел своего должника, который, казалось, презирал его преследования; но святость места не защитила его: Роб взял его за руку, вытащил из аббатства и предав в руки правосудия, получил таким образом свои деньги.

Мак-Грегор имел необыкновенную силу В руках, так что почти не возможно было вырвать у него что нибудь. Весьма часто случалось ему ловить за рога лань и держать ее как пленницу. Руки его были длинны, даже до безобразия; стоя прямо, он мог доставать пальцами свою колена. Многие из его соседей могли справедливо сказать, что Роб имел впрочем, большею частию в своих делах он показывал доброту и учтивость, и вообще был уважаем всеми дворянами своего края. Правда, что в частых своих нападениях он не всегда следовал справедливости; но впрочем большая часть его преступлений была некоторым образом извинительна; ему казалось, что это не более, как справедливое воздаяние за те притеснения, которые он претерпел.

В продолжении более тридцати лет Роб был непримиримым врагом фамилии Монтроза; оскорбление, нанесенное ему оною, почитал он незагладимою обидою. Но известно, что вражда, царствовавшая между Герцогами Монтрозом и Аргилем, служила еще более к умножению ненависти Роб-Роя к первому, ненависть, которую его покровитель старался поддерживать для ослабления своего врага, коего могущество могло бы его затмить.

Слава Роб-Роя Мак-Грегора далеко распространилась за горы Шотландския. Его удалые дела везде превозносимы были на ряду с подвигами гордых Каледонцев; мужество его, хотя не всегда было употребляемо в обстоятельствах равно достойных; но его поступки, взятые в целом, возбуждали удивление соотечественников. К нему применяли старинную пословицу той страны, которая весьма хорошо выражает характер Роба: "он не оборачивался спиною ни к другу, ни к врагу?"

Роб не тщеславился ни силою, ни мужеством своим, и воспоминал о своих подвигах не с гордостию победителя, но с радостным чувством, что участвовал в подвигах своего клана, и всегда употреблял все силы для сопротивления утешению. Он положил себе правилом никогда не поддерживать и не участвовать в ссорах, и не любил драться на поединках; ибо он приобрел величайшее искуство владеть оружием. Впрочем ему часто делали вызовы и он никогда от них не отказывался; по после двукратной сряду неудачи, он, бросил саблю и поклялся никогда не брать ее, ибо в то время он почти ничего не видел и силы его начинали ощущать влияние времени.

в 1740-м году. Его останки положены на приходском кладбище, без другого памятника, кроме простого камня, на коем дружеская рука изобразила мечь, достойную эмблему человека, который мог бы истинно быть знаменитым, еслиб добродетели его сравнялись с его мужеством.

Хотя сыновья Роб-Роя Мак-Грегора в жизни отца своего видели разительный пример дарований, худо употребленных, видели пример, который, казалось, был дан для того, чтоб они ему не следовали, но мы не можем не пожалеть о смерти двух из них, которая была ужасным доказательством ярости и несправедливости приговоров, произносимых тогда духом партий. Участь младшого из братьев в особенности была плачевна. Он назывался, как и отец его, Роб-Рой Мак-Грегор, к чему для отличия обыкновенно прибавляли прозвание Ог, младший. Подобно ему, он посвятил себя торговле скотом, но на двенадцатом году своего возраста, имев несчастие убить, нечаянно на охоте, двоюродного своего брата, он был изгнан и принужден скрыться во Франции, до тех пор, пока потрясения 1745-го года привели его в Шотландию. Потом был он обвинен в некоторых жестоких поступках, в которых впрочем никогда не изобличили его, и за преступление, в коем он не был виновен, осудили на смерть; это было новым доказательством ненависти, с какою еще преследовали всех, носивших имя Мак-Грегора. Его обвиняли в похищении силою одной молодой вдовы, добровольно с ним убежавшей и после сделавшейся его женою; хотя она и объявила о его невинности, но он был взят отрядом конницы и отвезен в Единбург, где пробыв три года в темнице, был осужден и казнен 6-го Февраля 1754 год

Брат его, Жамес Мак-Грегор, иногда называвшейся Жамесомь Друммондом, замешанный в том же произшествии, под предлогом, что в оном участвовал, был остановлен и отведен в замок Единбургский. Жамес всегда показывал воинственный жар своего клана; в 1745-м году он взял крепость Инверисс и имея только 12-ть человек, пленил 89-ть. По-том присоединился к Карлу Стуарту и начальствуя шестью отрядами Мак-Грегоров, участвовал в несчастном покушении, которое сделал сей юный Государь для возвращения себе престола Велико-Британского; в сражении Престонманском Жамес Мак-Грегор переломил ногу и хотя не мог сопутствовать Государю в его дурно соображенном намерении идти на Англию, но после соединился с ним на решительном Куллоденском сражении, где, начальствуя своими горцами, он долго оспоривал победу. Он также был преследуем, равно как и его сообщники, славным законом о подозрительных., законом, который не щадил ни богатого, ни бедного, ни младенца, ни старца, и который наказывая, как виновных В измене, тех людей, на которых были только недостаточные подозрения в глазах закона, распространил свое опустошение на всю Шотландию, пренебрегая священные права человечества, которые в особенности должны покровительствовать народам побежденным.

узнал о предстоящем суде своем и вероятно подвергся бы участи своего брата, еслиб не спасла его приверженность дочери, которая с удивительною смелостию и искуством помогла ему скрыться. Ему позволено было видеть ее во всякое время; обдумав наперед свой план с отцем, она пришла одним вечером в его темницу в виде сапожника и принесла пару башмаков; отец её немедленно переменился с нею одеждою и поспорив с мнимым сапожником, чтоб удобнее обмануть часового, он прошел чрез многия двери и наконец вышел из темницы не быв открытым. Едва заметили его побег, то затворили все городския вороты, сделали поиски вовсех домах. Но он был уже далеко; благоприятствуемый густым туманом, он избежал от всех преследований.

Когда первые чувствования, которые он должен ощутить в подобные минуты, начали утихать, то он не мог противиться желанию, которым горел, увидеться с своим семейством и кланом. Но не сомневаясь в том, что его будут преследовать, он принужден быль укротить свои чувства и направить путь в Англию. Во время сего странствования, он старался не переходить никакого города во время дня и принимал, смотря по обстоятельствам, различные имена.

В четвертый день своего утомительного пути, он был застигнут ночью на берегу огромного болота в Кумберланде. Не зная той страны, он был в неизвестности, куда направить свои стопы и продолжал идти вдоль болота; шедши более часа по дороге дикой и негладкой, он вступил в лес, коего ветвистые деревья и густой мрак не позволили ему далее продолжать путь. Севши при корне дерева, он решился ожидать утра. Вдруг послышался говор невдалеке; он, кажется, узнает Шотландский язык. Встав немедленно, он взял пару пистолетов, которые достала ему дочь его, и решился лучше погибнуть, нежели позволить снова себя взят, предпочитая тысячу раз умереть с оружием в руках, защищая свою свободу, нежели нести голову свою на эшафот. Он слушает: голоса, кажется, удаляются; по вот блеснул вдалеке огонек между деревьями.

В надежде найти какое нибудь жилище, где мог бы провести ночь, он пошел к тому месту, от куда блестел огонь и увидел старую женщину, которая светила трем человекам, навьючившим лошадей корзинами; потом один из них отправился вскачь, между тем как другие возвратились в хижину, почти совсем скрытую между большими деревьями. В первые минуты Жамес Мак-Грегор почел их за разбойников; но потом узнал в чертах одного, который прошел мимо его в хижину, старого Билли Маршала, начальника орды Египтян, которого он часто видел в горах Шотландских. С сей мыслию он пошел к хижине и постучал в дверь, надеясь, что если Билли там находится, то не только даст ему убежище, но еще будет способствовать его побегу: он не обманулся. Билли сам подошел к двери, и хотя Мак-Грегор из осторожности был одет в платье, которое достала ему дочь его, но Билли его узнал и принял весьма дружески. Он знал о его заключении и очень обрадовался, что ему так счастливо удалось освободишься из рук своих врагов. Извинясь в том, что не может принять своего гостя в лучшем жилище, он уведомил Мак-Грегора, что принужден скрываться в этом лесу, пока забудут один случай, довольно неприятный, который заставил его подложить огня под житницу в Галловае. Мак-Грегор провел два дни в сей хижине; на третий же он отправился рано утром, вместе с своим хозяином, который не оставлял его до тех пор, пока не посадил в рыбачью лодку, для отплытия на остров Мань. Отсюда Мак-Грегор перешел в Ирландию и через несколько времени отправился в Париж. Из сего города написал он письмо к Принцу Карлу Стуарту, в коем уверял его в своей непоколебимой преданности к его особе, и что во всякое время он может употреблять его против похитителей престола.

Автор сих записок имел у себя оригинальные письма Мак-Грегора; здесь представляются некоторые, содержащия историю остальной части его жизни. Оне писаны (по возвращении из пущециествия, на которое он испросил позволение) на имя начальника клана Мак-Грегоров, который, быв изгнан из отечества за то, что принял сторону Стуартов, подобно ему, удалился на границы Франции.

"Любезный мой Начальник!

"Вы верно удивились, узнав что я был в Лондоне, не известив вас о моем отъезде; когда в последний раз я имел удовольствие вас видеть, то даже не уведомил о моих намерениях. Но тогда я не был еще уверен, что получу позволение на сие путешествие; а после боялся обезпокоить вас, извещая через письма о моих предприятиях. Без сих причин и других гораздо важнейших, которые сообщу, когда буду иметь счастие снова вас увидеть, я почел бы себя неблагодарнейшим человеком в свете, после тех отеческих милостей, которые вы мне всегда оказывали, еслиб не открылся перед вами. Имея паспорт, подписанный рукою самого Георга, я отправился в Англию и просил государственного Секретаря о деле моем и моего брата; он, казалось, был хороню к нам расположен, пока Герцог Аргильский, забыв услуги, оказанные ему отцом моим, оклеветал ваш клан самым недостойным образом, сказав, что это есть не иное что, как сборище папистов. Известно, что отец мой, приняв пред смертию католическое исповедание, причинил нам много хлопот пред министерством. Кавалер Карроль сделал мне для вас все, что только могло быть полезным, уверив, что употребит все силы для оказания услуг особе вашего клана. Едва выздоровел я от тяжкой болезни, которая продержала меня в постеле около пятнадцати дней, как помощник государственного Секретаря прислал за мною. Граф Голдернес приказал сказать мне через него, что нашел выгодное для меня место, зависящее от правительства; что вскоре должен буду ехать в Единбург, где для формы и для удовлетворения народа отдадут меня под суд; что расплатившись, я отправлюсь в средину Шотландии, чтоб занять назначенное мне место. Потом он объяснил мне, какого рода оное было; но я поспешил отказаться, просив его сказать Графу Голдернесу, что я родился благородным человеком и не хочу сделаться безчестием моей фамилии, угнетая мою отчизну. Когда Граф зрело размыслит о предложении, которое мне делает, то не сомневаюсь в том, что извинит мой отказ. Но если он назначит мне место, которое честный человек может занимать, то почту удовольствием и долгом принять оное. Тот же Секретарь призвал меня на другой день и объявил приказание Министерства, по которому в три дня должен был я выехать из Королевства. Я немедленно отправился, а они послали за мной нарочного, опасаясь, чтоб я не поехал в Шотландию. Он следовал за мною столь близко, что я едва имел время видеть Мак-Грегора Друммонда, который известил меня о наших друзьях, узнавших о моих переговорах с Министерством и начинавших меня подозревать; но вскоре сомнения их разсеялись, когда узнали как меня приняли и какое предложили мне выгодное место, от которого я отказался, чтоб не потерять уважения старинных моих товарищей.

"Происшествие сие весьма дорого мне стоило и я был весьма затруднен, прежде нежели предпринял, оное; но я не сожалел бы, еслиб имел счастие спасти моего бедного брата. Пред отъездом в Лондон я получил от Маиора Буханана сто три фунта стерлингов, а-тридцать он должен мне заплатить к Св. Мартину. Теперь остается у меня только сорок фунтов, из коих шестнадцать отослал моей жене. Я почел обязанностию известить вас о всех сих подробностях для того, чтоб вы по доброте своей предписали, что мне должно делать. Уверяют, что с доверием, бережливостию и с малым количеством денег, я мог бы завести в этом городе небольшую торговлю, которая весьма способствовала бы мне. По я ничего не предприму не получив вашего ответа. Так как я не совсем еще здоров, то за лучшее счел остаться здесь, нежели ехать в Париж. Мне кажется, что поселиться там мне будет удобнее; но вы мой начальник и покровитель; приказывайте, я всегда готов вам повиноваться. Если пожелаете знать, по какому случаю я получил позволение ехать в Лондон и какое было мне предлагаемо назначение, то я спешу об этом вас уведомишь. Прошу меня извинит за продолжительность сего письма и быть уверенным в безпредельной преданности и искренной признательности

Для объяснения следующого письма, должно сказать несколько слов о делах, в оном заключающихся. Тем, коим мало известна история Шотландских судилищ в продолжение последняго столетия, должно напомнить о приговоре, произнесенном над Жамесом Стеввартом, и который покрывает неизгладимым пятном те продажные души, кои составляли его суд. Вот история его в немногих словах: Стевварты и Кампбели приняли разные стороны, когда Принц Стуарт желал овладеть Королевством в 1745 году, и с сего времени царствовала между ними всегдашняя вражда. Кампбель Гленур был назначен управляющим поместья Ардшильского, которое было конфисковано по причине войны, и выслал из оного многих старых фермеров, которые были не одного с ним мнения, и отдал их места преданным ему. Один злодей, Аллан Брек Стевварт, высланный вместе с другими, решился отмстить Кампбелю; подстерегши близь леса, он убил его из пистолета и убежал во Францию. Жамес Стевварт был обвинен, как его сообщник, и приговорен к смерти Герцогом Аргильским, который был в должности Лорда. Генерал-Судьи, и судилищем, составленным из Кампбелев. Правительство, как кажется, устыдилось, в последствии, произнесть столь несправедливый и жестокий приговор и желало предать настоящого убийцу в руки правосудия. Узнав, что он был во Франции, оно обещало Жамесу Мак-Грегору прощение вместе с позволением возвратиться в свое семейство, или остановишь сего злодея и представить в Англию. Продолжение сего дела можно видеть в следующем письме, которое написано Жамесом к начальнику его клана.

"Любезный мой Начальник!

"Имев честь получить ваше письмо, я отвечал бы на оное немедленно, еслиб не жестокая лихорадка, которая в продолжение восьми дней не оставляет меня ни на минуту. Не сомневаюсь, что ваши друзья Стевварты всеми силами стараются поставишь мне в вину путешествие мое в Лондон; но я вам предоставляю судить, разве я не должен был, не смотря на малую надежду в успехе, употреблять все усилия, чтоб спасти моего брата, или по крайней мере испросите свободу соединиться с моею бедною женой и несчастными детьми, которые находятся в величайшей горести. Вот каким образом достал я паспорт для возвращения в Англию. Капитан Дункане Кампбель, племянник Гленгиля и следовательно близкий мне родственник, писал ко мне в последних числах и отправить его в Англию; но что один не могу сего исполнить, и не зная никого в Париже, кому бы мог довериться, просил прислать кого нибудь ко мне на помощь. Г *** был избран для сего правительством и весьма желал задержать злодея. Лить только Г *** приехал в Париж, я отправился к нему и он показал мне рекомендательные письма к Графу Албемарлю. Условившись со мною, он пошел к Графу, известил его обо всем и просил мне паспорта для препровождения убийцы в Англию. Граф согласился послать за оным в Лондон и получил его чрез несколько дней. Но дело сие сделалось гласным; Давид Ситевваритту, родственник Аллан Брека, известил его о наших замыслах, и в тот самый день, когда я успел заманить его к себе, чтоб отправить в Англию, он ушел от моих рук, украв у меня чемодан, белье и четыре табакерки, из коих одна принадлежала Мак-Грегору Друммонду.

"Г***, показывавший мне свое дружество со времени своего приезда, предложил сопутствовать мне к Графу Албемарлю, которому я рассказал о случившемся и каким образом ушел от меня Аллан Брек. Граф сказал мне, что еслиб я имел успех, то правительство Английское непременно бы меня простило. Он хотел слышать мою историю; я изобразил несчастия, в коих находилась моя жена и злополучное семейство, Г*** прибавил, что я имею четырнадцать человек детей, из которых почти все еще младенцы и просил, в награду за старания, мною употребленные для предания преступника в руки правительства, позволения воспользоваться мне паспортом моим и отправиться попросить правительство Английское о моем и брата моего деле. Граф ответствовал, что не смотря не желание его быть мне полезным, он боится за всех членов клана Мак-Грегоров, которые суть слишком ревностные якобинцы, чтоб получить прощение; по что по причине моего многочисленного семейства обо мне постарается. В самом деле, он написал в пользу мою к Графу Голдернесу и позволил мне ехать в Лондон. Я отправился не теряя ни минуты, и по приезде моем поспешил к Графу Голдернесу, приказавшему мне написать просьбу, которую обещал подать Министрам; но что в ожидании сего я должен жить в доме судьи, где буду содержаться на счет Короля, не для того чтоб покушаться на мою свободу, но единственно следуя мерам благоразумия. Чрез несколько дней Граф предложил мне место сборщика податей в Шотландии, от которого я колебался отказаться, как говорил прежде, и получил приказание немедленно оставить королевство.

"Вот, любезный начальник мой, верное описание сего дела. Вспомните, что несчастный Кампбель Гленур, столь недостойно умерщвленный Алланом Бреком, был близкий родственник моей жены; надобно ли удивляться, что я делал все усилия для предания в руки правосудия убийцы моего друга? Если вы находите меня виновным в том, что я отправился в Англию не известив вас о том, то наложите на меня какое хотите наказание; я снесу оное без роптания, и хотя вы, подобно мне, изгнанник; но будьте уверены, где бы вы ни были, всегда найдете меня готового вам повиноваться.

"Не имею нужды оправдывать себя пред вами в тех оскорбительных слухах, которые распустили на мой счет: моя прошедшая жизнь оправдывает меня. Постоянная привязанность моя к Государю, негодование, с которым я отвергнул предложения, делаемые мне его врагами, если я оставлю его сторону, наконец то состояние, в которое я теперь повергнут: суть самые лучшия доказательства моей неизменной верности. Отечество, друзей, имущество - все потерял я служа моему Государю. Если по ложным доносам мне суждено еще потерять ваше уважение, то чаша несчастий моих исполнится. Ожидая с нетерпением вашего ответа, остаюсь на всегда покорный к услугам моего любезного начальника

Париж, 25 Сентября, 1754.

"Любезный мой Начальник!

"Со вчерашняго вечера я нахожусь в сем городе и долгом почитаю уведомишь вас, что для собственной безопасности принужден был оставить Дункирхен; ибо Лохгарей принес на меня жалобу главному судье, говоря, что я был шпион посланный Английским правительством. Некоторые друзья уведомили меня о сем безчестном доносе и советовали оставишь немедленно Дункирхен; ибо уже получено приказание меня задержать. Я так поспешно уехал, что взял с собою очень мало денег; но еслиб я имел и все нужное время, то весьма немного более я мог бы их взять: продолжительная болезнь принудила меня издержать много. Английской дворянин, которого я встретил в Сент-Омере, принял на себя мне помочь; но Лохгарей столь ужасно описал меня ему, что я потерял дружбу моего покровителя. По всем признакам видно, что я рожден для страданий; больной, без друзей, без помощи, не знак куда идти, что делать, дабы выдти из несчастного положения, в котором нахожусь. Все, что я мог взять из Дункирхена, простирается до тринадцати фунтов стерлингов; я нанял небольшую комнату в гостиннице Св. Петра, в улице Сапожников. Прошу известить меня с подателем сего, скоро ли думаете приехать в Париж: ибо я имею желание вас видеть; к одному вам я могу только относишься. Я прошу только места, какого нибудь занятия, чтоб окончить мое презренное существование, не дойдя до крайности подаяния. Лишенный всего и изнуренный болезнию, которая более нежели шесть месяцев меня не оставляла, я, вероятно, не долго буду вам в тягость.

"Весьма сожалею, что принужден вас безпокоить; новы, надеюсь, уверены в моей к вам признательности за все, что вы для меня сделали. Оставляя вам судить о моем жалостном положении, остаюсь на всегда, любезный мой начальник,

На обвертке сего письма замечено следующее:

"Письмо, писанное Жамесом Мак-Грегором, по прибытии его в Париж, за восемь дней до его смерти."

который, претерпевая все ужасы изгнания и нищеты, и будучи разлучен с обожаемым семейством, имел довольно гордости, чтоб отказаться от должности выгодной и не изменить характеру благородного человека, исполняя обязанности, кои почитал он притеснительными для своих соотчичей. Не можем по пожалеть о строгости предписаний, которые лишали общого прощения тех людей, кои, без сомнения, преступили законы отечества, но величие души которых, кажется, привлекает снисходительность на их сторону.

Жамес Мак-Грегор скончался в Париже 2 Октября, 1754 года, в величайшей нищете. Его клан потерял в нем крепчайшую опору и ревностнейшого защитника.

Единственная отрасль сей фамилии, о коей нам остается говорить, есть Грегор Мак-Грегор Гленгиль, прозванный Глуп Ду, по причине черного пятна на его колене. Он был племянник Роб-Роя и если бы пожил так долго, как он, то, без сомнения, приобрел бы одинакую с ним знаменитость; ибо он следовал по стопам своего дяди, с коим желал сравняться, и всегда сопровождал его во всех предприятиях. Грегор, повинуясь предписанию, о коем уже говорили, принужден был переменить имя и называться Жамесом Грагамом. В юности жил он у своего дяди, которого почитал своим покровителем, и когда Роб-Рой был ранен в одном деле, то Грегору вместо него было поручено начальство.

Сделав нападение на Дреймен, он принудил владельцев и вассалов придти к нему в церковь сего города, чтоб заплатить черную дань.

Грегор с величайшим мужеством поддерживал сторону Принца Карла Стуарта и был с своим двоюродным братом Жамесом из числа тех двенадцати человек, которые взяли крепость Инвернес в 1745. Узнав, что два друга его остановлены военным отрядом, он пустился преследовать солдат с двенадцатью человеками, догнал их близь Дункельда и обратил в бегство, освободив пленников.

Во время гонений, которые следовали за безпорядками 1745 и 1746 годов, Грегор принужден был со многими другими оставить свой дом и скитаться среди лесов Шотландских. Быв остановлен в долине Гленледнихской некоторыми из Кампбелей, он убил их начальника и скрылся. Видя, что слишком близок к своим врагам, для безопасного пребывания в сей стране, он с одним только товарищем отправился в Графство Ашольское, коего пространные леса, казалось, предлагали им верное и неприступное убежище. Блуждая многие дни в сих странах диких и негостеприимных, они вошли в хижину пастуха, который с женою своею принял их весьма хорошо, и узнав, что они на стороне Принца Карла, обещали доставить им убежище на некоторое время. Это место было так удалено от всех жилищ, что беглецы наши почитали себя в безопасности от преследований. Между тем дошел слух до Графа Атоля, что два подозрительные человека, из коих один имел на колене черное пятно, скрываются в сей хижине. Граф, не желая открыто нападать на такого человека, каков был Мак-Грегор, склонил на свою сторону жену пастуха, и убедил ее скрыть в доме шесть человек, которые, бросившись на него в то время, когда он не ожидал, должны были его умертвить.

Случай хотел, чтоб в день, назначенный для исполнения сего намерения, Мак-Грегор и его товарищи отправились на охоту в ближний лес. Дождь лил тогда как из ведра, и когда они возвратились, то одежда их совершенно промокла. Мак-Грегор сел подле огня. Так как он имел весьма длинные волосы и вода текла с его головы, то хозяйка предложила их вытереть; но вместо того, взяв его за волосы, повалила на спину. Убийцы бросились в комнату. Мак-Грегор позвал своего товарища, и так как они оба рыли Геркулесы силою, то немедленно убили одних из злодеев, а других обратили в бегство. Вероломная женщина, с злобою фурии, схватила кинжал и хотела не допустить их выдти из дома; но они обезоружили ее и повесили на дерево. Грегор был тяжело ранен, и оставляя еие зрелище убийства, возвратился в Гленгиль; по трудности пути разтравили его раны, и по приезде своем, он жил только два дня.

После сего кровавого и несчастного периода истории Шотландской, последовал между горцами некоторый род нравственного переворота. Они почувствовали благодеяния просвещения и убедились, что к достижению благополучия не достаточно однех добродетелей воинских. Сею счастливою переменою особенно одолжены ревности и деятельности Президента Форбсса Кулоденского, который сам был Шотландец. Его стараниями несправедливый приговор изгнания клана Мак-Грегоров был уничтожен, и они, сделавшись полезными и достойными членами могущественной державы, столько же отличились повиновением законам, как и пылким мужеством своим, которое они употребляли единственно против врагов государства.