Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть первая. Глава I. Автор произведения

Автор:	Скотт В., год: 1827
Категории:	Историческая монография, Биографическая монография

САНКТПЕТЕРБУРГ.
В Типографии Александра Смирдина.
1831.

с тем, чтобы по отпечатании представлены, были в Цензурный Комитет три экземпляра.

Цензор В. Семенов.

ЖИЗНЬ НАПОЛЕОНА БОНАПАРТЕ.

ГЛАВА I.

Корсика. - Семейство Бонапарте. - Наполеон, родившийся 15 Августа 1769 года. - Его юность. - Он помещен в Бриеннскую Военную Школу. - Успехи его в Математических науках. - Малознание классической Литературы. - Анекдоты во время бытности его в Школе. - Он переведен в Главную Парижскую Школу. - На семнадцатом году пожалован в Подпоручики Артиллерии. - Его первые политическия чувства. - Произведен в Капитаны. - Паскаль Паоли. - Наполеон берет сторону Французского Правительства против Паоли. - Вместе с братом своим, Люциеном, он изгнан из Корсики. - Никогда уже туда не возвращался; и не был любим там.

Остро в Корсика был в древния времена достопримечателен тем, что он служил местом изгнания Сенеке; а в последнее столетие, он отличился сильным отпором, который сделали его жители, защищая свою свободу против Генуэзцев и Французов в продолжение войны, показавшей храбрый и неукротимый дух сих островитян, соединенный с буйною мстительностью, свойственною их земле и климату.

На сем-то острове, которому было предназначено приобрести будущую свою знаменитость, в особенности чрез это обстоятельство, родился НАПОЛЕОН БУОНАПАРТЕ или БОНАПАРТЕ {На счет правописания сего имени возник нелепый спор, который, как часто бывает, из пустяков, сделался важным предметом прения. Бонапарте, откинув лишнюю букву", которую употреблял в своем имени отец его, принял новейшее правописание. Это сочли с его стороны покушением сблизить свое имя с Французским языком, и, как безделка, гласная сия была с упрямством опять вставлена в его имя писателями, полагавшими, что политика требовала не дозволять счастливому полководцу отстранять от себя малейший признак его Италиягского происхождения, которого он ни в каком случае не мог бы ни скрыть, ни отвергнуть, даже еслиб и имел эту мысль. В свидетельстве о рождении, имя его написано Napoleon Bonaparte, хотя отец его там же подписался По всему кажется, что на это обстоятельство не было обращаемо внимания.}. Фамилия его была дворянская, хотя не весьма знатная и не богатая. Льстецы, в последствии, старались возвести имя, им прославленное, до отдаленных времен, и наконец, в старых архивах отыскали одного Бонапарте, сочинившого книгу, и другого, подписавшого договор; женщину того же имени, бывшую матерью Папы и несколько других мелких притязании на отличие, которые Наполеон справедливо считал ничтожными и не заслуживающими внимания. Он ответствовал Императору Австрийскому, который вздумал производишь род своего зятя от одного из мелких Тревизских владельцев, что он Рудольф Габсбургский своего дома; а генеалогисту, который старался вывесть его происхождение от каких-то древних Готфских Князей, он велел сказать, что считает свою родословную со дня Монтенотской битвы, то есть, с первой своей победы.

Все, что с достоверностью известно о семействе Наполеона Бонапарте, может быть сказано в нескольких словах. Бонапарте пользовались разными отличиями в средних веках; имя их было вписано в Тревизскую Золотую Книгу; а герб их и теперь еще остался на многих зданиях во Флоренции. Но, пристав во время междоусобных войн к партии Джибелинов, они подверглись преследованию от Гвельфов, и были изгнаны из Тосканы) тогда один из членов сей фамилии нашел себе убежище в Корсике, и поселился там со своими потомками, которые, считаясь в числе дворян сего острова, пользовались всеми дворянскими преимуществами.

Отец Наполеона, Карл Бонапарте, был главною отраслью сего изгнанного семейства. Он получил хорошее воспитание в Пизе, учился правам, и, говорят, был хорош собою, красноречив, и имел отличный ум, переданный им сыну. Как добрый патриот и воин, он содействовал мужественному отпору, который Паоли сделал французам. Сказывают, будто бы он намеревался бежать вместе с Паоли, другом своим и родственником; но был от сего отклонен братом отца его, Люцианом Бонапарте, Соборным Архидиаконом в Аячио и богатейшим человеком в их семье.

Посреди междоусобий и битв, Кард Бонапарте женился на Летиции Рамолини, одной из прелестнейших девиц на всем острове и одаренной великого твердостью духа. Она разделяла со своим супругом опасности междоусобных войн, и, говорят, сопутствовала ему верхом в нескольких походах, или, может быть, при отступлениях, незадолго перед тем, как она родила будущого Императора. Хотя она осталась вдовою очень в молодых летах, однако ж родила своему супругу тринадцать детей, из которых пять сыновей и три дочери его пережили.

1. Иосиф, старший, который хотя и был помещен братом своим весьма в затруднительное положение незаконного Короля Испании, сохранил однако же славу доброго и умеренного человека. 2. сам Наполеон. 3. Люциан, едва ли уступавший своему брату в честолюбии и в талантах. 4. Лудовик, отличавшийся своею скромностью, и скорее согласившийся отказаться от короны, чем притеснять своих подданных. 5. Иероним, который, как говорят, был очень склонен к расточительности. - Дочери были: 1. Мария-Айна, в последствии Великая Герцогиня Тосканская, под именем Элизы. 2. Мария-Аннонсиада, сделавшаяся Мариею-Полиною, Принцессою Боргезского. 3. Шарлотта или Каролина, жена Мюрата и Королева Неаполитанская.

Семейство Бонапарте, примирясь с французским Правительством после бегства Паоли, пользовалось покровительством Графа Марбёфа, французского Губернатора в Корсике, чрез содействие которого Карл был помещен в число депутатов, посланных от Корсиканского Дворянства к Лудовику XVI в 1776 году. В следствие этого поручения, он был сделан Советником в Английском Суде, и жалованье с сего места доставило ему средства к содержанию умножающагося его семейства, без чего, по небольшому его состоянию и привычке к расходам, положение его было бы весьма затруднительно. Карл Бонапарте, отец Наполеона, умер лет сорока, от нарыва в желудке, 24 февраля, 1785 года. Знаменитый сын его пал жертвою той же самой болезни. Во время Наполеонова владычества, Монпельесское Градоначальство изъявило желание воздвигнуть памятник Карлу Бонапарте. Ответ его столь же прост, как и разсудителен. - "Если б я лишился отца моего вчера," сказал он: "то конечно, следовало бы уважить его память соответственно моему настоящему положению. Но с тех пор прошло уже двадцать лет, и событие сие не из тех, которые касаются до публики. Оставим мертвых в покое." Герой нашего повествования родился, по достовернейшим известиям,

15 Августа И769 года, в Аячио, в доме отца его, стоящем на дворе, который выходит на Карловскую улицу. Мы с любопытством читаем, что крепкое сложение его матери и твердость её духа заставили ее идти к обедне в самый день его рождения (ибо это было Успение), откуда она была принуждена тотчас воротиться домой, и как не успели еще приготовить постели или горницы, то она родила будущого победителя на устроенном для нея временном ложе, покрытом старым ковром, на котором были изображены герои Илиады. Ребенок был окрещен во имя Наполеона, - святого, находившагося не в большой славе и даже исключенного из Календаря, так, что его соименник не знал, в какой день ему праздновать свои именины. Будучи об этом спрошен Эпископом, при удостоении его святого причастия, он смело отвечал, что святых очень много, а что всего триста шестьдесят пять дней для раздела между ими. Вежливость Папы возвысила святого, в угодность его соименнику, и Святой Наполеон Урсинский был почтен праздником. Чтобы сделать еще лестнее это угождение, которое мог оказать один только Папа, праздник Святого Наполеона был положен пятнадцатого Августа, в день рождения Императора и того самого числа, как он подписал Конкордат. Таким образов Наполеон имел редкую честь возвести в святые своего соименника.

Молодой Наполеон получил простое и здоровое воспитание, свойственное жителям острова, на котором он родился, и в детстве своем был замечателен только живостью духа, своеволием и нетерпеливостью, которыми дети ранняго ума и пылких свойств обыкновенно отличаются. Семейство отца его обыкновенно проводило зиму в Аячио, где и теперь еще сохраняют и показывают, как предвещательную игрушку Наполеоновой юности, медную пушку, весом около тридцати фунтов. Предоставляем Философам разыскать, была ли будущая страсть его к войне внушена случайным обладанием такою игрушкою, или он выбрал ее по врожденной склонности, или, наконец, что свойство этой забавы, согласно со вкусом, ее избравшим, имели друг на друга взаимное влияние, и обоюдно содействовали к образованию в нем столь воинственного духа.

Тот же самый путешественник, который сообщил нам вышеприведенный анекдот, очень любопытно описывает летнее местопребывание семейства Бонапарте.

Следуя по морскому берегу от Аячио к острову Сангиниеро, около мили от города, встречаешь два каменные столба, остатки ворот, ведущих к разрушенной мызе, где некогда жил брат госпожи Бонапарте по матери, которого Наполеон сделал после Кардиналом Фешем {Мать Летиции Рамолини, жены Карла Бонапарте, вышла за муж за Швейцарского офицера во французской службе, по имени Феша, после смерти отца Летиции.}. К дому подъезжают по алее из кактусов и других деревьев, изобильно растущих в теплом климате. При нем находятся сад и лужайка, сохранившие при всем запущении остатки прежней красоты своей; самый дом окружен кустарниками, которые растут в дикой свободе. Это. было летнее местопребывание госпожи Бонапарте и её семейства. Почти заросшая дикими оливковыми, кактусовыми и миндальными деревьями гранитная скала, называемая Наполеоновым гротом, кажется, одна только уцелела от царствующого вокруг нея разрушения. У подножия сей скалы видны остатки небольшого летняго домика, которого вход почти совершенно заслонен обширным фиговым деревом Там часто проводил свое время Бонапарте, когда праздники в Школе, где он учился, позволяли ему приезжать домой. Как трудится воображение, созидая себе мечты, которые, в этом уединенном и романическом месте, должны были представляться взорам будущого героя ста битв!

Граф Марбёф, бывший, как мы уже упомянули, Губернатором Корсики, принимая участие в юном Наполеоне, поместил его в Королевскую Военную Школу в Бриенне, содержимую на казенный счет для приготовления молодых людей в Инженерную и Артиллерийскую службы. Злоба современных историков приписала любовным связям с госпожею Бонапарте причину этого участия; но Граф Марбёф был уже в таких летах, когда нельзя предполагать подобных отношений, и эта клевета не подтверждена жителями Аячио.

Ничто не могло быть приличнее для юного гения Бонапарте, как тот путь учения, который к счастию для него открылся. Склонность его к отвлеченным наукам сделалась страстью, соединяясь в нем с необычайною способностью применять оные к военному искуству, между тем, как охота его к изысканиям, которые сами по себе уже занимательны и неистощимы, усиливалась еще от его врожденного честолюбия и желания отличишься. Почти все ученые Бриеннские наставники, привыкшие наблюдать за склонностями своих питомцев и обязанные по службе о каждом из них делать замечания и донесения, говорили о талантах Наполеона и об успехах его в науках с удивлением. Разного рода обстоятельства, преувеличенные или выдуманные, были рассказываемы о юности сего столь знаменитого человека. Следующия подробности, нами сообщаемые, взяты из достоверных источников {Оне были несколько лет тому назад сообщены автору Гг. Иосифом и Лудовиком Ла, братьями Генерала Лористона, любимого Адъютанта Бонапарте. Из них Иосиф был воспитан в Бриенне, но уже после Наполеона. Брат их, им отличенный, был его современник.}.

Наполеон вел себя с товарищами как трудолюбивый и скромный юноша, тщательно занимаясь своим образованием и более избегая, чем ища, случаев терять время. У него мало было друзей и ни одного искренняго; однако ж, когда ему хотелось, то он имел значительное влияние на соучеников своих; и когда дело шло об исполнении какого нибудь, вообще придуманного ими плана, то его часто избирали диктатором небольшой республики.

Однажды, зимою, Бонапарте уговорил своих товарищей построишь из снегу крепость, обороняемую рвами и бастионами, по правилам Фортификации. Она возбудила удивление к великим способностям молодого Инженера, и была защищаема и атакована разделившимися на две стороны учениками, до тех пор, пока сражение сделалось столь жарким, что наставники сочли нужным провозгласишь перемирие.

Юный Бонапарте представил другое доказательство своего искуства и предприимчивости в следующем случае. В окрестностях Бриенна была ежегодная ярмонка, на которую воспитанники Военной Школы обыкновенно ходили гулять, но, в следствие возникшей между ими и жителями ссоры, или по какому-то подобному случаю, начальники Училища положили не выпускать учеников в день ярмонки из дома, обнесенного стеною. Не смотря на сие, под руководством молодого Корсиканца, ученики составили заговор, дабы воспользоваться своим обыкновенным праздником, Они подкопали стену, окружающую двор, на который их выпускали играть, с таким искуством и скрытностью, что их работа осталась совершенно незамеченною до самого дня ярмонки, в который утром часть стены вдруг обвалилась, и дала заключенным ученикам свободный проход, коим они немедленно воспользовались, отправясь на запрещенное гулянье.

Но хотя в этом и, может быть, в других случаях, Бонапарте обнаруживал, вместе с юношескою веселостью, изобретательный дух и искуство повелевать другими, которым он в последствии отличился; однако ж вообще он вел себя в Школе, как степенный и удаляющийся от прочих ученик, приобретая своим разсудком и собирая в своей памяти тот удивительный запас обширных соображений, посредством которых он привел себя в состояние удобно исполнять самые затруднительные и многосложные предприятия. Математический его учитель гордился молодым островитянином, как украшением всей Шкоды, и прочие наставники столько же были им довольны.

В языках Бонапарте сделал менее успехов, и никогда не выучился совершенно правильно говоришь и писать на Французском, а еще того менее на чужестранных языках. Бриеннские монахи не могли также похвалиться успехами своего питомца в классических науках. Как все способности ума его были устремлены на подробнейшее изучение того, что относилось к военному званию, то он мало имел времени и охоты для других предметов.

Хотя Бонапарте был и Италиянского происхождения, но он не имел решительной склонности к изящным искуствам, и сочинения его принадлежат к роду важному и высокопарному. Он всегда употреблял самые напыщенные выражения, и очень редко билютени его представляют ту изящность, которая основана на благородстве и простоте слога.

или, в других словах, ту безпокойную и раздражительную любовь к славе, которая подстрекает к чрезвычайным предприятиям. Искры сего пылкого характера иногда вспыхивали. Однажды строгий надзиратель наказал будущого Императора за маловажный проступок, надев на него штрафную куртку, исключив его от общого стола воспитанников, и посадив его особо. Это так тронуло его гордость, что с ним сделался жестокий нервический припадок, которым, не смотря на свое крепкое сложение, он был подвержен в случаях необыкновенного раздражения. Отец Петроль, его математический учитель, поспешил освободить своего любимого питомца от наказания, которое столь сильно его огорчило.

Говорят также, что Бонапарте, находясь еще в Бриенне, обнаруживал раннее расположение к республиканскому образу мыслей. Пишегрю, столь в последствии прославившийся и бывший в Военной Школе его учителем (довольно странное обстоятельство), свидетельствует о его первоначальных правилах, равно как о твердости и об упорстве его характера. Будучи спрошен, чрез долгое после того время, нет ли каких средств преклонить вождя Италиянской армии на Королевскую сторону: - "Стараться об этом, значило бы терять время," отвечал Пишегрю. "Я знал его в молодости: нрав его непреклонен - и если он однажды решился, то уж ни за что не переменится."

для окончания наук в Главную Парижскую Школу. Милость сия была ему оказана во уважение его отличных успехов в Математике и его постоянного прилежания. В Париже заслужил он столь же выгодное о себе мнение, как и в Бриеине; и в числе прочих обществ, посещал дом знаменитого Аббата Рейналя, где был принят в литературные собрания. Вкус его чрез сие не очистился, но склонность его к наукам всякого рода значительно возрасла, и не смотря на множество, ежедневно читаемых им книг, он удерживал их в своея памяти, обогащая ум свой сведениями, которыми пользовался в продолжение деятельной своей жизни. Плутарх был его любимый автор, и он так руководствовался им в своих мнениях и в образе мыслей, что Паоли некогда назвал его молодым человеком древней породы, похожим на классических героев.

Некоторые из его биографов приписывали ему, бывший в это время, случай с другим питомцем Военной Школы, который желал подняться на воздух в лодочке Бланшардова шара, и так был огорчен полученным отказом, что хотел было проколоть шар своею шпагою.

Этой истории мало верили, и действительно, она несообразна с характером героя, который столько же был разсудителен и прозорлив, сколько смел и решителен, и вероятно не пустился бы на такое пустое и безполезное предприятие.

свое на разсмотрение господину Домерону, Профессору Словесности, который, заметив оскорбительные места, настоял, чтобы письмо было сожжено и сделал ему строгий выговор. Чрез долгое после того время, в 1802 году. Господин Домерон был потребован к Наполеону, который хотел поручить ему воспитание брата своего, Иеронима Бонапарте. Первый Консул, смеясь, напомнил тогда своему бывшему наставнику, что времена очень переменились с тех пор, как письмо его было сожжено.

Наполеон Бонапарте на семнадцатом году получил первый чин Подпоручика Артиллерии, и почти в след за тем произведен в Поручики в полк, стоявший в Валансиене. По прибытии своем к полку, он начал гораздо больше прежнего посещать общества, принимать участие в забавах, и показал свою способность нравиться, которою он обладал в высшей степени, когда был расположен ее употребить. Его приятные и умные черты лица, стройный, хоть и не высокий стан, умножали его привлекательность. Обращение его нельзя было назвать совершенно ловким, но живостью своею, занимательностью разговора, а часто великим умом и силою духа, он вознаграждал то, чего ему не доставало в приятностях и ловкости.

Он также старался приобресть литературную славу, и был безъименным искателем награды, предложенной Лионскою Академиею за ответ на вопрос Рейналев: "Какия суть правила и учреждения, посредством которых можно возвести род человеческий на высшую степень благоденствия?" Награда была присуждена молодому офицеру.

Нельзя не полюбопытствовать о том, каких мыслей на счет образа правления был юноша, который наконец достиг возможности исполнить на деле то, что ему нравилось в теории. Вероятно, что его первоначальные понятия не совсем согласовались с приобретенною им в последствии зрелою опытностью; ибо когда Талейран, спустя несколько лет, взяв сию рукопись из Академического Архива, возвратил оную автору, то Бонапарте, прочтя несколько страниц, изорвал ее. Он хотел было написать путешествие на гору Цеипс в роде Стерна, по, к счастию, устоял против этого искушения. Приторная чувствительность, в особенности отличающая слог Стерна, конечно не сделалась бы занимательнее под пером Наполеона.

Грозные времена приближались, и все государство было разделено на различные партии, порожденные революциею. Офицеры того полка, в котором служил Бонапарте, также разделились на роялистов и патриотов; и легко можно было себе вообразить, что молодой, безпомощный чужеземец и искатель счастия пристанет к той стороне, к которой он уже показал наклонность, и которая обещала более свободное поприще людям, основывавшим надежды только на своих достоинствах. - "Если б я был Генералом," говорят, будто бы сказал он: "то я бы остался на стороне Короля, но, будучи простым офицером, присоединяюсь к патриотам."

о бывшем тогда с ним случае. У него сделалась судорога, во время купанья в реке, и товарищи с трудом спасли его) но опасность сия была совершенно случайная.

Наполеон сам говорил, что он был жарким патриотом во все время заседаний Народного Собрания) но что, при учреждении Законодательного Собрания, он поколебался в своих мнениях. Если это было так, то прежния его чувства пробудились в нем с новою силою, ибо вскоре после того мы видим его в связях с людьми, занимавшими высшия места революции.

В начале 1792 года, Бонапарте произведен по старшинству в Капитаны Артиллерии, и в том же году, находясь в Париже, был свидетелем двух возмущении, 20 Июня и 10 Августа. Он обыкновенно отзывался о бунтовщиках, как о презреннейших разбойниках, говоря, что решительный офицер легко может усмирить эти шайки, повидимому страшные, но трусливые и неустроенные.

С каким различным чувством участия Наполеон смотрел бы на эту разъяренную чернь, на этих твердо стоящих, хотя и одолеваемых многолюдством Швейцарцев, и на пылающий дворец, если б какой нибудь пророк шепнул ему: "Ты, который будешь Императором! Вся эта кровь и убийства приуготовляют тебе будущее твое царство." Вовсе не предвидя великого влияния, которое настоящия события долженствовали иметь на собственную судьбу его, Бонапарте, безпокоившийся о положении своей матери и семейства, желал тогда уехать из Франции в Корсику, где происходили такия же дела, хотя на поприще, менее обширном.

Одним из странных действии Французской революции был вызов знаменитого Паскаля Паоли, который, будучи давно изгнан из Корсики, как храбрый защитник её независимости, возвратился из своей ссылки, с лестною надеждою увидеть еще раз возвращение свободы его родине. Проезжая чрез Париж, он был принят с уважением, доходившим до восторга; Народное Собрание и Королевская фамилия наперерыв старались оказывать ему наивозможные знаки отличия. Он был сделан Президентом Департамента и Начальником Народной Гвардии своего отечественного острова, и употребил данную ему власть с большою мудростью и любовью к земле своей.

и которая имеет целью существенное благоденствие, а не мечтательное совершенство. Словом сказать, он старался предохранить Корсику от царствующей заразы Якобинского вольнодумства, и, в возмездие за сие, был оклеветан пред Собранием. Паоли, потребованный по своему делу к ответу, отговорился от сего путешествия своими преклонными летами, но предложил удалиться с острова.

Большая часть жителей взяла сторону престарелого защитника их свободы, когда Конвент прислал отряд, под предводительством Лакомба-Сен-Мишеля и Салисетти, одного из Корсиканских Депутатов в Конвенте, с обыкновенными наставлениями для производства грабежа и кровопролития.

Бонапарте находился в Корсике в отпуску из своего полка, когда эти события случились; и хотя он до тех лор был с Паоли дружен, и даже состоял с ним в родственных связях, по молодой Артиллерийский офицер не поколебался в том, какую ему избрать сторону. Он с жаром пристал к войску Конвента; и первые его военные подвиги были в междоусобной войне его родины.

В 1795 году он был отправлен из Бастии, находившейся во власти у Французов, для взятия города Аячио, в котором он родился, и который занимал Паоли со своими сообщниками. Бонапарте был временно назначен командиром баталиона Народной Стражи. Он вышел на берег в Аячийском заливе с пятидесятью человеками, дабы завладеть укреплением, называемым Torre di Capоtello, то он был окружен в завоеванном им месте неприятелями, и доведен до такой крайности, что принужденным нашелся, с малочисленным своим гарнизоном, питаться лошадиным мясом. По прошествии пяти дней, фрегат освободил его, и он оставил укрепление, не успев взорвать его на воздух. Toppe ди Капителло и теперь еще представляет следы претерпенного им тогда поражения, и на развалины оного можно смотреть с любопытством, как на первое воинское поприще того, пред которым в последствии падали грады и крепости {Так говорят Корсиканцы о первом подвиге их знаменитого соотечественника. Но должно думать, что Бонапарте был уже прежде употреблен в Феврале месяце 1793 года. Адмирал Трюге, с сильным флотом и с многочисленным на оном войском, несколько недель стоял на якоре в Корсиканских портах, приготовляясь к высадке в Сардинию. Наконец, получив подкрепление, он отправился исполнять свою порученность. Полагают, что Бонапарте сопутствовал сему Адмиралу, о способностях и уме которого он весьма презрительно отзывается в Записках Острова Св. Елены. Бонапарте овладел несколькими батареями в проливе Св. Бонифация; но как экспедиция сия не удалась, то она вскоре была оставлена.}. Родственник Наполеона, по имени Maccepio, успешно защищал Аячио против осаждавших оный войск.

"Люциан, отличившиеся как приверженцы Французов, были осуждены к изгнанию с их отечественного острова; и госпожа Бонапарте с тремя дочерьми, и с Иеронимом, который был тогда еще ребенком, сев под их покровительством на корабль, отправилась сперва в Ниццу, а потом в Марсель, где, как сказывают, семейство сие терпело большую нужду до тех пор, пока начавшееся возвышение Наполеона доставило ему средства его поддерживать.

Наполеон никогда уже после сего не бегал в Корсике, и даже не показывал к ней никакого расположения. Небольшой Фонтан в Аячио есть единственное украшение, которое он даровал своей родине. Может быть, он считал противным политике делать что нибудь, могущее напомнить стране, над которою он царствовал, что он не сын её, и действительно он был очень близок к тому, чтобы родиться чужестранцем, ибо Корсика присоединена к Франции и сделалась её областью в Июне месяце 1769 года, лишь за несколько недель до рождения Наполеона.

чувствительный к сему упреку, избегал даже тени расположения к месту своей родины, дабы не возбудишь внимания великого народа, с которым он и семейство его, казалось, неразрывно соединились. Но как, по словам упомянутого уже нами путешественника, который более других имел возможность узнать дух сих гордых островитян, Корсиканцы чрезвычайно привязаны к месту своего рождения, и как по их понятиям, пренебрежение к отчизне никогда не может быть искуплено другими качествами; то Наполеон, конечно по этому, никогда не был любим в Корсике, и память его там не уважаема.

Такия чувства были естественны как с той, так и с другой стороны. Наполеон, имея мало пользы принимать участие в своей родине, и надеясь великих выгод от земли, его усыновившей, где заключалось все, что он мог приобресть {Этого, однако ж, не должно принимать буквально; ибо достойно замечания, что в то время, как он достиг величайшей власти, семейству его досталось на раздел наследство, лежащее поблизости Аячио. Первый Консул или Император получил на свою долю оливковый сад.} или потерять, наблюдал в отношении к Корсике политику, сообразную со своим положением; и можно ли охуждать этих гордых островитян за то, что видя одного из своих соотечественников возшедшого на столь высокую степень и забывающого свои с ними сношения, они платили ему равнодушием и пренебрежением за холодность, которую он им оказывал.